Ирина Гуро - Ранний свет зимою Страница 52

Еще издали у рыночных ворот было видно скопление телег, возов, бурятских повозок на двух колесах. Нарядные выезды знаменитых томских ямщиков бросались в глаза расписными дугами, кистями и бубенчиками на сбруе.

Между телегами сидели на корточках буряты. Красные и синие их халаты с вышивкой на груди выделялись на желтом песке базарной площади. От них пахло молодой травой, ковылем, нагретой солнцем овечьей шерстью. Будто сама Агинская степь подошла к окраине города.

В базарной толпе мелькали лисьи малахаи, в которых монголы щеголяют даже в летний зной, барашковые шапки татар, торгующих лошадьми и сбруей, войлочные шляпы пастухов-эвенков.

Китаец — разносчик товаров — потряхивал колокольчиком, привлекая внимание публики к своему лотку с чаем, пряниками и китайскими сушеными фруктами. Загулявшие старатели в вельветовых штанах, расталкивая толпу и горланя, пробирались к трактиру.

За столами в ряд, как рекруты перед воинским присутствием, стояли бабы, звонко выкрикивая:

— Шаньги с толченой черемухой!

— А вот тарочки, свежие тарочки!

— Кому творожку, кому молочка!

— Не от бешеной ли коровки молочке?.. Тогда возьмем, пожалуй! — кричали хмельные мастеровые, проходя мимо.

Мальчонка выстукивал деревянными ложками «барыню». «Разлука ты, разлука», — жаловалась шарманка. Ревел медведь, которого тащил на цепи цыган в бархатной жилетке.

И над всем стояли пряные запахи горелого масла и свежего конского навоза.

Миней нырнул в толпу и с чувством облегчения, будто бросившись в воду в летний лень, дал людскому потоку нести и поворачивать себя во все стороны. Толпа отнесла его от ворот. Филер затерялся в бурлящей массе людей.

Работая локтями, Миней выбрался из толчеи и протиснулся между двумя рундуками к ограде. В узком закоулочке под самым забором никого не было. Два мешка овса стояли у забора, видимо сброшенные впопыхах.

«Своровали и спрятали. Значит, местечко укромное!» — обрадовался Миней.

Осторожно выглянув, он вдруг увидел своего преследователя. Раздвигая толпу короткими руками, человечек в теплом пиджаке отчаянно озирался по сторонам. Налетевшая ватага мальчишек едва не сбила его с ног.

— Фокусник, фокусник! — кричали вокруг.

В самом центре толпы возник сморщенный, старый китаец с тоненькой длинной косой. Взмахивая широкими рукавами свободной кофты-курмы, он подбрасывал вверх пестрые шарики, которые тут же исчезали неизвестно куда.

— Покуса видела? Покуса видела? — приговаривал китаец.

— Покуса видела! — тихо отозвался Миней, поплевал на ладони и перемахнул через забор.

Он очутился на пыльной дороге. Прямо на него катила дребезжащая телега. Старик с сизым носом настегивал лошадь. Сбоку сидела молодая казачка с мальчиком.

Миней, не раздумывая, на ходу прыгнул в телегу; она накренилась под его тяжестью. Он засмеялся и крикнул в ухо старику:

— Отец! Довези до Песков! Пятиалтынный на пропой!

Старик задергал вожжами, ухмыльнулся:

— Тебя, веселого, за четвертак довезу! Другого и за полтину не взял бы…

Женщина рассмеялась, прикрыв рот уголком платка.

Мальчик исподлобья смотрел на Минея, сжимая грубо вырезанное из дерева ружье.

— Охотник? — спросил Миней.

— Ага, — ответил шепотом мальчик.

— Уток бил или косачей?

Мальчик засопел, подумал и ответил гордо:

— Не… Я на медведя!

— Ох, медвежатник! — так и залилась мать. — Это у нас мужики медведя завалили, так он, верите, спит и во сне медвежью охоту видит.

— Ружье малость подгуляло. — Миней взял у мальчика ружье, вынул из кармана ножик и вырезал приклад, ствол, полукружие спускового крючка.

Телега подпрыгивала, вырезать было неловко. Мальчик с завистью смотрел на чудо, выходившее из-под широкого лезвия ножа.

— А ты так не умеешь?

— Сумел бы, да ножика нету, — смело ответил казачонок.

— На, держи! — Миней сунул ему нож и спрыгнул с телеги, махнув на прощание рукой.

— Бедовый! — проговорил старик ему вслед.

Домишко на Песках, в котором квартировал теперь Митя, стоял на открытом месте. Ни одного человека не было видно вокруг. Миней обошел дом, увидел распахнутое окно и перешагнул через низкий подоконник. Кеша сидел за столом с книжкой. Митя лежал на койке, заложив под голову руки. Несмотря на открытое окно, дым столбом стоял в комнате.

— Откуда ты? — воскликнул Кеша.

— «Кто не дверью входит во двор овчий, тот вор и разбойник», — произнес Митя.

— Довольно зубоскалить!.. А надымили! — поморщился Миней. — Дайте чего-нибудь поесть.

Митя полез в шкафчик, достал копченую рыбу и холодное мясо.

Миней, жуя, сообщил:

— За мной сегодня с утра ходят. Насилу отделался.

— Слежка?

— Ну да…

— Скрыться тебе надо, — посоветовал Кеша. — Уж очень ты всем здесь глаза намозолил.

— Так сразу и скрыться? — насмешливо спросил Миней. — Нет того, чтобы о деле подумать! Новые листовки печатать надо. И маевка Первомайская тоже на носу!

Миней посмотрел обложку книжки, лежащей на столе:

— Вместе читали, что ли?

— Ну да. Левин на Кешку похож. Влюбчивый! — засмеялся Митя.

— В кого же он влюблялся?

— Кто? Левин? В Китти.

— Да нет, Кеша! Я что-то не замечал, — удивился Миней.

— Что близко, того и не видать, — пробормотал Митя.

Кеша исподтишка показал ему кулак.

— Вот тебе, Кеша, подходящее поручение. Есть такая учительница, Любовь Андреевна Пашкова. Отдай ей эту книжку.

— Я Пашкову знаю, — сказал Кеша. — Это та, что приставу Потехе по морде дала.

— Вот как! За что?

— Пристал к ней где-то на гулянье.

— Ты смотри, Кеша, тебе бы не попало! — заметил Митя.

— Да слушайте же серьезно! — возмутился Миней.

Он закрыл окно и сел на кровать рядом с Митей. Они перебрали все звенья организации. Все было хорошо укрыто. Федя Смагин вне подозрений, его особенно оберегали как нанимателя конспиративной квартиры. Технике ничего не угрожает: гектограф хранится за городом, в избе лесника. Митя только два дня назад основательно «почистил» свою конторку. Ни Гонцов, ни Кеша ничего у себя не хранили.

Остальные члены организации не имели непосредственной связи с Минеем.

Что касается организаций в Хилке, Шилке, Оловянной, Борзе и на других станциях, то они получали литературу и указания через Фоменко и других «тяговиков», то есть людей, разъезжавших по долгу службы и не вызывающих подозрений.

— Если меня арестуют, дело не пострадает, — заключил Миней. — Руководить будет Гонцов. Вы ему помогайте, ребята…