Лада Исупова - Мастер-класс Страница 54

Темп у танца быстрый, фигуры меняются постоянно, и поначалу только одна мысль – продержаться, а потом – полный восторг, к тому же ошибиться не страшно – тебе помогут-выведут-вынесут, дочерей, когда те не успевали на вертушках, подхватывали на руки и кружили. Втянулись мы моментально, и длинные юбки в сельский цветочек купили. Когда объявляют, что будет шотландский вечер и шотландская музыка, мужчины надевают килты, а у кого есть – полные шотландские костюмы со всеми деталями – красота! Но обычно танцуют английский и ирландский контрданс, они традиционны для этих мест. Восхищают пенсионеры – лихо отплясывают до полуночи наравне со студентами, точнее, наоборот – это студентам далеко до мастерства ветеранов, которые танцуют по тридцать – сорок лет.

Однажды был необычный вечер: всех желающих приглашали принести свои музыкальные инструменты, чтобы играть на сцене вместе с музыкантами: «Подготовка – любая, репертуар – обычный». Любая подготовка у меня как раз и есть, а с репертуаром загвоздка – никакого не знаю, но мой партнер Леонард уговорил взять с собой скрипку: «Не захочешь играть, так не будешь! А вдруг захочешь?»

Действительно, почему бы не взять? Дети тут же подскочили и завопили: «Мы тоже возьмем!» – но я возразила, что давайте сначала я на себе попробую, что это такое, а потом уже подготовимся и оторвемся в оркестре все вместе.

Сцена была заставлена стульями, людей много, мне сразу стало неловко – вообще не представляю ни что играть, ни как играть. Для них-то это «свое», играют на автомате, а мне как? Но Леонард азартно подбадривал: «Попробуй!» – ия решилась. Подвел меня к первой скрипке, тот добродушно пригласил. Я пропищала, что не знаю репертуара, он выдал мне листочек, на котором списком напечатаны названия неизвестных мне песен. Я ответила, что не поможет, все равно ни одной не знаю. Он почесал в затылке и предположил, что, возможно, кто-нибудь принесет ноты – если я знаю ноты. Ноты знаю. Леонард тут же ввернул, что я хорошо ноты знаю и могу играть еще на пианино. Скрипач лениво поднял бровь:

– Ладно, если хотите – играйте на пианино.

– А у вас что, нет пианистки?

– Есть, вон она, на синтезаторе, а вон (показывает по углам сцены) еще две пианинки, пока свободные, выбирайте любую.

– Нет-нет, спасибо, я лучше на скрипке, это не так громко, я боюсь по первости.

И это правда, желающих музицировать набежала тьма-тьмущая. Пожалуй, треть присутствующих рванули в оркестр, но и организовано было грамотно: у ведущих музыкантов на инструментах были прицеплены маленькие микрофоны, так что они уверенно возвышались над радостной толпой любителей.

Пристроилась я скромненько сзади в уголочек и затаилась. Начались танцы. Я сначала прислушалась-присмотрелась и потихоньку приноровилась: первый куплет сижу слушаю-запоминаю, на втором присоединяюсь, сначала осторожно, а потом вполне себе уверенно.

Народу на сцене прибывало, уже уплотнились так, что яблоку негде упасть, стояли-сидели битком – всем поиграть охота. Когда я немного освоилась, стала разглядывать оркестр – батюшки-светы, на чем только не играют! Я таких инструментов сроду не видала – какие-то навороченные народные, дудки разных мастей, волынки, ударные. Многие приносили по несколько инструментов. Духовики ладно – они на разных могут, но в углу стояла контрабасистка, играла-играла, вдруг смотрю – у нее уже скрипка в руках! Рядом со мной сидел дед с аккордеоном, потом как стал «балалайки» менять, я со счету сбилась. Скрипачей было больше всех, на глаз самоучки либо школьного уровня (а «на слух» не знаю – не слышно), но играли азартно.

Оркестранты часто менялись – поиграют-поиграют, сбегают попляшут – и назад. В середине вечера на сцену протиснулся лысый саксофонист, пристроился рядом, тоже мелодии не знал, мы с ним парой импровизировали, интересно. Он минут десять поиграл и ускакал обратно плясать.

Есть в контрдансе такая обязательная «должность» – Caller (по-русски «заводила»). Он объявляет фигуры перед каждым танцем. Народ запоминает. Нередко этот человек первая скрипка, он еще и оркестр ведет. На роль заводилы в тот вечер тоже звали желающих. Когда кто-то захотел, скрипач уступил ему свое место и пошел в середину оркестра, втиснулся, где местечко было, стоит на одной ноге, играет. А за время танца обычно исполняются несколько разных песен, одна переходит в другую. И вот играем мы что-то, первый скрипач поворачивается к одной половине сцены и, чтобы приготовились, кричит им название следующей песни: «Веселый рыбак!» Ему бодро покивали, он оборачивается к нашей половине: «Веселый рыбак!» Ему тоже ответили, но он наметанным глазом увидел, точнее, не увидел моего отклика и, не переставая играть, глядя на меня, кланяется и кричит еще раз: «Веселый рыбак!» Я ему в ответ плечами жму и улыбаюсь, мол, да мне ж все равно! Тогда он, не меняя выражения лица, так же громко, но лично мне: «Уходим в ля мажор!» – и я с хохотом киваю ему в ответ – музыкант музыканта всегда поймет – уходим так уходим, там разберемся.

За оркестрантами было очень занятно наблюдать: каблуками ритм отбивают, плечами дергают, на телефонные звонки во время танца отвечают, едят регулярно. Гвалт на сцене такой, что никакого стеснения не осталось, наяриваешь себе в свое удовольствие, временами погромче-погромче! В одну паузу затеялись скрипачи настраиваться, шумят, колки крутят, у всех все разное, вдруг один худой скрипач в очочках, перекрывая шум:

– Вот, вот, у меня чистое «ля», послушайте!

Народ тут же встрепенулся в его сторону на разные лады:

– Ты чего? Выпендриваешься, да? Зачем нам твое «ля»?

– Но у меня чистое!

– Так, да? Посмотрите на него! Чистое у него! А мы вот нарочно не подстроимся, сиди со своим «ля»!

Потом я сбежала и успела потанцевать два танца. Среди танцующих глаз выхватил немолодую женщину в инвалидной коляске. Она успевала-поворачивалась, держала и линию, и рисунок танца, не выбиваясь. Леонард сказал, что в восторге от того, как она ловко это делает, и ужасно хотел ее пригласить.

– А почему не пригласили?

– Ха! Да у нее отбоя от партнеров нет, все танцы наперед расписаны, я поздно подошел.

Однажды меня пригласили на танец. Встали с новым партнером в линию, он протягивает мне ладонь, а там написано «Том», и показывает на себя, мол, это я. Киваю в ответ, говорю свое имя. Он показывает жестами, мол, я глухонемой. Опять киваю – поняла, мол, и в ту же минуту подскакиваю, выпучив глаза:

– А как же вы танцуете?! А музыка?!