Это история счастливого брака - Энн Пэтчетт Страница 55

колесами поезда? Я сказала, что люди, которые пытаются защитить их от моей книги и лично от меня, считают, что первокурсникам не хватает зрелости и здравого смысла для принятия собственных решений, а затем я перечислила список других книг, писателей и учебных дисциплин, от которых их, возможно, стоило бы защитить. Всего хорошего, Филип Рот. Прощай, «Лолита». Давай, Джей Гэтсби, до свидания. Я объяснила, как легко они могут лишиться науки, истории, искусства. Я продолжала говорить, являя собой чудо цивилизованности и здравого смысла, в то время как гигантская проекция моей головы повторяла мои движения. Стоя на окруженной тьмой арене, я громко оплакивала право на чтение и взывала к студентам, умоляя их не позволять никому отнимать у них книги. Лишь несколько недель спустя до меня стала доходить нелепость моих доводов. «Анна Каренина»? «Великий Гэтсби»? Хотя бы кто-то из этих детей знал, о чем я говорю? Пугать их тем, что следом за «Правдой и красотой» они могут потерять великую «Лолиту» – был ли в этом смысл? Для того чтобы представить величину этой потери, нужно сперва прочесть «Лолиту».

С техническим оснащением на баскетбольной площадке все было негладко. Когда дело дошло до общения с залом, все чуть было не пошло прахом. Микрофоны поначалу не работали, и вскоре студенты уже выкрикивали свои вопросы из темноты: Вы сожалеете о каком-нибудь аспекте вашей дружбы с мисс Грили? Вы иначе относитесь к другим вашим друзьям – ведь им никогда не сравниться с Люси? Некоторые вопросы были с душком: У многих есть друзья, раком тоже многие болеют, так почему нас должна интересовать именно ваша история? Некоторые были очаровательно тупыми: Можете посоветовать, как найти настоящую любовь?

Какой-то парнишка все же нашел рабочий микрофон. Его интересовало, как давно я знакома с моим мужем.

– Двенадцать лет, – ответила я.

– Ясненько. После того, что я прочел и услышал, хотелось бы узнать, сколько раз вы ему изменяли?

Я подняла руки к слепящим лучам. Я понятия не имела, откуда шел голос. О чем спросил бы этот восемнадцатилетка, если бы в зале горел свет, если бы я видела его, могла узнать его имя? Я задала встречный вопрос: с чего он взял, что я изменяю мужу.

– Ну, судя по тому, что вы описали в книге, это вполне в вашем характере.

Я дала приемлемый ответ о сострадании и неосуждении других – один из тех ответов, которые позже тысячу раз переписываешь у себя в голове, – но на самом деле я не понимала, о чем он говорит, – ни когда уходила со сцены, ни позже во время глумливой пресс-конференции. Я не понимала его, когда телохранитель посадил меня и мою сестру в микроавтобус, ждавший у «Колизея», чтобы отвезти нас на другую сторону кампуса к моей машине, чтобы мы могли убраться прежде, чем кто-нибудь вычислит, в какую сторону мы поехали. Дождь, начавшийся во время моего выступления, теперь, когда мы пробирались к машине, опускался на землю плотной завесой, превращая кампус в грязную яму. Сделав три шага, мы промокли насквозь. Мы уносились прочь так быстро, насколько позволяла погода, и все же я не понимала того парня. Лишь посреди ночи, когда я благополучно вернулась в гостевую спальню сестры, до меня наконец дошло: он считал меня безнравственной не потому, что я не осуждала Люси. Он считал меня безнравственной из-за моих собственных поступков.

* * *

Университет Клемсона любезно обеспечил меня всеми документами, необходимыми для написания этой статьи. Они переслали мне не только копии всех газетных статей, о чем я просила, но также письма, адресованные президенту, – вопли ярости и отвращения, вызванных как моей работой, так и моей персоной.

Если Клемсон продолжит распространять порнографические материалы, вроде книги Пэтчетт, не видать вам больше ни моей дочери, ни моих денег… У меня в голове не укладывается: почему эта ахинея вообще стала предметом изучения.

По причинам, которые вам хорошо известны, это был неуместный выбор. Не читал, но осуждаю.

Университет, безусловно, мог бы выбрать и другую тему, чтобы простимулировать умы первокурсников: эпидемию СПИДа на Африканском континенте, непреходящий кризис на Ближнем Востоке или универсализацию мира вследствие влияния технологий на мировую экономику. [Серьезно – Африка? Письмо было от сенатора штата.]

Я верю в свободу образования. Но также я верю, что это свобода сеять добро. Каковы, раз уж на то пошло, основополагающие цели высших учебных заведений в Соединенных Штатах? Уж вам-то это явно должно быть известно.

Ладно бы услышать, что такое происходит в каком-нибудь раю для либералов – Гарварде или даже Чапел-Хилл, – но как до подобного мог опуститься Клемсон? Я обескуражен. Каким бы ни был предполагаемый мотив всей этой затеи, это не более чем очередная попытка либерально настроенных академиков с их воспаленными умами навязать сексуально-девиантную повестку юным студентам.

Я горжусь тем, что в Университете Клемсона до сих пор молятся перед каждым футбольным матчем, даже несмотря на угрозы судебных разбирательств от Американского союза защиты гражданских свобод. А вот программой летнего чтения совсем не горжусь.

В 2002 году, вскоре после 9/11 в Университете Северной Каролины первокурсникам задали прочесть книгу, состоящую из главок (или сур) Корана. Несколькими годами позже последовал этот социалистический фолиант («На последние гроши» Барбары Эренрейх). Теперь и Клемсон взялся за дело. Но вместо религии или политики вы выбрали секс.

Именно последнее письмо заставило меня осознать, до какой степени я не разбиралась в правилах ангажированности: если «На последние гроши» Бар-бары Эренрейх был социалистическим фолиантом (хотя скорее фолиантиком), то «Правда и красота» была порнографией. Подобно красоте, порнография тоже была в глазах смотрящего.

Единственное письмо, которое я сохранила, было написано карандашом на тетрадной странице. Один из студентов сунул его моему телохранителю, а тот передал мне: «Дорогая миссис Пэтчетт. От лица штата Южная Каролина приношу извинения за случившееся».

Уже после всего сестра сказала, что мне стоит заглянуть в руководство для читателей «Правды и красоты» с примерами из Библии. Она прочла его, планируя дать бой религиозной общине, но в итоге передумала. «Все не так плохо, как ты думаешь», – сказала она.

Не так плохо, и тем не менее ничто в моем опыте не сравнится с тем, когда ты видишь себя в качестве наглядного примера в околобиблейском опроснике (любезно дополненном отсылками к текстам Писания) или когда читаешь четкое обоснование страданий и смерти твоей подруги.

Пятый вопрос: Как бы вы охарактеризовали дружбу Энн и Люси? Каким образом в этой дружбе была явлена благодать? Что такое друг? Опишите.

Шестой вопрос: