Хассо Стахов - Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944 Страница 55

Битва на Волхове закончена. В переведенной на немецкий язык «Истории Великой Отечественной войны» об этом позднее будет написано следующее: «С целью облегчения положения Ленинградского фронта в декабре 1941 года Ставкой Верховного Главнокомандования был образован Волховский фронт, который зимой и весной 1942 года отбросил своими решительными действиями значительные силы врага от Ленинграда». Понятно, что в данном случае не следует ожидать победных реляций от издателей этого солидного исторического произведения. Но замалчивать так примитивно гибель 100 000 красноармейцев, до конца выполнивших свой воинский долг, — это то же самое, что недостойно лживо говорить об ужасной судьбе молодых немцев в лесах Ингерманландии под Ленинградом. При этом утверждая, что они ничего другого не делали, а лишь, скаля зубы в улыбке, ждали голодной смерти ленинградцев и ради удовольствия поджигали дома, занимались разбоями и насилием.

28 июня 1942 года в 21.30 по центральной сети Германского радио разносятся звуки фанфар, предшествующие в таких случаях сводкам особой важности. Затем вновь и вновь повторяется фраза: «Верховное командование вермахта доводит до сведения». Разумеется, вначале нет и речи о той смертельной опасности, которая возникла при вклинении русских в глубь тыловых районов 18-й армии южнее Ленинграда и у «Бутылочного горла». Говорится лишь «об одном глубоком изменении оборонительной линии немецкого фронта». Зато потом следует фраза: «На этом широкомасштабное наступление врага, прорвавшегося через Волхов с целью деблокирования Ленинграда, потерпело фиаско и привело к тяжелому поражению противника. Наибольшую тяжесть этих ожесточенных боев вынесли на себе пехотинцы и саперы». Более детальный отчет 18-й армии о 165-дневном сражении заканчивается таким предложением: «Полугодовые усилия врага под Ленинградом стоили ему огромных жертв, потребовали напряжения всех его сил, но не увенчались успехом. Ничего не добившись, он потерял свыше двадцати своих дивизий». Здесь, возможно, нет никакого сочувствия к противнику, зато на лицо попытка понять, зачем он это делал. И, в противовес пропагандистским фразам, которыми партийные фанатики потчевали население Германии, здесь присутствует более взвешенная формулировка.

После успешных операций 1941 года по разгрому окруженных войск противника немцы привыкли к совсем иным цифрам, чем 32 759 военнопленных. Им даже 100 000 погибших вражеских солдат не кажутся уже большими потерями. Война чудовищно сместила планку оценки человеческой жизни. Поэтому и трофеи в виде 650 орудий, 650 минометов, 170 танков и 2000 автомобилей воспринимаются само собой разумеющимися. По желанию Гитлера Ленинград и прилегающая к нему территория стал второстепенным театром боевых действий. И поэтому великая, трагическая история Волховской битвы быстро забывается всеми, кроме тех, кто телесно или душевно был ею искалечен.

Разумеется, это была немецкая победа. Хотя уже тогда это слово представлялось слишком большим преувеличением для тех, кто был в состоянии видеть все эти события глубже и на перспективу. В действительности не было никаких причин для ликования. Это была бесцветная, хотя и успешная оборонительная операция с множеством критических ситуаций, сопровождавшаяся ужасными потерями с обеих сторон. Русские потерпели поражение, оставив многих из своих солдат в крайне бедственном положении. Но и немцы потеряли многих своих лучших и закаленных в боях солдат. И эти потери они уже никогда не смогли восполнить.

Так как обе стороны имеют совсем мало причин для ликования, то нет ничего удивительного в том, что историки по обе стороны фронта, оценивая происходившее, ограничиваются лишь общими и скупыми фразами. Ничего не говорится о русских ошеломляющих налетах и захватывающих дух рейдах их танков в тыл огневым позициям или к базам снабжения немцев. Сегодня доказано, что русские извлекли для себя огромную пользу из изнурительных сражений на Волхове и под Погостьем. Следствием этого стало проведение смелых операций Красной Армией с целью фланговых охватов и окружения противника. Разве не об этом писал в своей докладной записке генерал-лейтенант Герберт Лох 28 декабря 1941 года, обращаясь к своему командующему 18-й армией: «Русские, в отличие от нас, имеют полную свободу действий».

Русские справедливо, хотя порой излишне суховато, пишут в своих исторических исследованиях, что вынудили немцев отвести войска от Ленинграда. Главное то, что они уже тогда владели свободой действий, и ее с каждым днем становилось все больше и больше. Немецкие солдаты этого не осознают, что оборачивается для них тяжелыми последствиями.

Восьмая глава

НЕИЗВЕСТНОЕ: МЯСОРУБКА КИРИШСКОГО ПЛАЦДАРМА

Как только фронт ненадолго стабилизируется, так в штабах по обе его стороны создаются новые карты обстановки. К их числу относятся карты с данными о противнике. На них указываются его пулеметные гнезда, минометные позиции, помечаются блиндажи, пути подвоза и снабжения, командные пункты, линии заграждения и минные поля. Но во многих местах стоят вопросительные знаки. Поэтому вновь произносится магическая фраза: «Захват часовых».

Для этого необходимо взять в плен вражеского солдата и хорошенько его допросить. Красноармейцы называют это еще по-другому: «Взять языка». С этой целью нужно совершить внезапный бросок на передовую позицию противника и ворваться в его траншею. Поэтому приходит черед действовать боевым разведывательным группам. Такого рода деятельность русских под Погостьем и на Волхове приобрела, едва лишь фронт там стабилизировался, столь большую активность, что немцы были вынуждены создавать заграждения не только перед своими позициями, но и со всех сторон. Пулеметные гнезда они также опоясали колючей проволокой. Русские, в свою очередь, как только позволяет погода, выстилают на земле сухой тростник, выдающий любые шаги приближающихся немцев. Ставятся все новые минные заграждения и ликвидируются аналогичные препятствия у противника.

Во время захвата часовых случаются и неудачи. Ефим Головачев, 23-летний красноармеец, становится свидетелем такой неудачной попытки. Разведгруппа, в которой он участвует, напала с рассветом на немецкий опорный пункт, пресекая любые попытки немцев вырваться оттуда. Немцы отчаянно защищались и в плен не сдавались. Уцелел лишь один молодой солдат, получивший ранение, весь в изорванной одежде и перемазанный грязью. Судорожно держит он перед собой в руках карабин с пустой обоймой. Командир русской разведгруппы кричит: «Брать живым!» Но в этот момент один из малоопытных разведчиков проявляет чрезмерное усердие и бросает осколочную гранату в немецкий окоп. Немец получает еще одно ранение. Лицо его становится серым. В ярости смотрит он на Ефима, который валит его на землю. С какой целью: убить или наоборот укрыть от новых разрывов? Ефим сам этого не осознает. Он приседает на корточки, пожимает плечами и думает: «Если фриц сейчас не истечет кровью, то все равно потом умрет». Карабин немца он забирает с собой. Разведчики тащат немца на себе, сопровождаемые крепкой руганью своего командира.