Кристиана Дерош-Ноблькур - Тутанхамон. Сын Осириса Страница 56

К большому удивлению египтологов, в гробнице не оказалось богато иллюстрированного папируса: «Книги мертвых» Тутанхамона или чего-нибудь подобного. Кроме того, скромные росписи на западной стене золотой камеры имели весьма отдаленное отношение к образам из «Книги Ам-Дуата». Однако на панелях золотых усыпальниц были начертаны выдержки из наиболее важных глав «Книги мертвых» и «Ам-Дуат». Только на первой усыпальнице, представлявшей собой «северный дворец», имелись рельефные узоры; внутри был написан текст 17-й главы «Книги мертвых», в которой демиург объясняет свое творение и принципы божественной природы. Весь сонм богов, охраняющих канопы, присутствует там.

Следующие две усыпальницы повторяли форму южного храма, или Пер-Вер. В первой из этих двух молелен присутствуют рельефы, относящиеся к погребальным церемониям. Внутри, ближе к правой дверной панели, два глаза веджет символизируют солнце и луну и возвращают умершего к вечной жизни. На внешней стороне двери стоят на страже низшие духи с ножами; они фигурируют в 147-й главе «Книги мертвых», где описываются ворота другого мира. Внутри опять-таки изображены Исида и Нефтида.

В декоре второй из двух «южных» усыпальниц ощущается сильное влияние амарнского стиля. На двух створках, украшенных изображениями солнечного диска, помещены портреты Тутанхамона; слева – правитель, за которым следует Исида, приближается к Осирису; справа, сопровождаемый Маат, он обращен лицом к Ра Харахти. Тутанхамон, таким образом, предстает перед двумя существами, образующими его будущее «я»: Осирисом, с которым он уже был отождествлен, и Ра, солнцем, образ которого ему еще предстоит принять. В самом деле, на внутренней стороне тех же створок он представлен, как вступает в ладью богов, чтобы присоединиться к ним. Ему придется встретиться с небесными силами, в том числе с семью коровами и священным буйволом, которые снабдят его божественной пищей на время странствий. На потолке до сих пор видна прекрасная богиня Нут с руками-крыльями, а внутренние панели дверей оберегают духи потустороннего мира. Различные главы «Книги мертвых», касающиеся превращений умерших, начертаны на стенах.

Внутри двух золотых усыпальниц таинство продолжается, и правитель, которому вскоре предстоит родиться заново, отправляется в блистательное странствие к горизонту вечного мира, как и подобает фараону, завершающему царский цикл. На двух внешних панелях тексты, сопровождающие иллюстрации, представлены в криптографической форме, чтобы сохранить в тайне религиозные формулы. Эта композиция впервые описывает сотворение нового солнечного диска. Предвосхищая Гераклита, египтяне, по-видимому, верили, что солнце, растратив свое тепло в течение дня, должно восстановить силу за ночь, через посредство тел богов, обитающих в атоническом мире. Следуя примеру солнца, царь должен был почерпнуть из мира мертвых новые силы для своего воскресения утром. Он изображен как мумия и описан как «тот, кто прячет время». Его голову и ступни обвивает Мехет, змея, и он прижимает к груди ночной диск, на котором помещена птица с бараньей головой. Поодаль, окруженные фантастическими духами, изображены два огромных скипетра с головой собаки и барана, символизирующие голову и шею Ра, соотносимые с созидательной силой солнца. Рядом начертана глава «Книги мертвых», касающаяся сохранения сердца, связанного с жизнью и сознанием того, кто стремится к вечности.

В пространстве между этими тремя позолоченными усыпальницами жрецы поместили различные предметы, призванные усилить магическое воздействие обрядов и содействовать превращениям. Оружие помогало отвратить демонов; сцена охоты на страусов (демонические существа пустыни) отпугивала злых духов, и даже ножны для кинжала на мумии царя сводили на нет влияние недобрых сил уже тем, что на них были запечатлены эпизоды охоты на буйволов и горных козлов.

Из всего, что находилось в гробнице, одним из самых важных компонентов можно считать мази; они наносились на мумию в больших количествах, поскольку должны были способствовать восстановлению на теле (к тому времени почти превратившемуся в скелет) прежней плоти. Большое количество разных мазей также хранилось в горшках и вазах самой разнообразной конфигурации, изготовленных из алебастра или чаще из кальцита. На одном из таких сосудов была изображена сцена соединения двух царств, Юга и Севера, прочность которого обеспечивали бдительные духи Нила; однако наиболее интересен горшок, на крышке которого мирно возлежит лев с высунутым языком – символ самого царя. Лик бога Бэса в верхних частях двух «цветочных» колонн исполнял защитную роль, а рисунок на выпуклой поверхности сосуда, изображающий сцену охоты на животного, служил дополнительной мерой безопасности. Содержимое горшка должно было сохранять свою чудодейственную силу, пока остается нетленным тело, для которого оно предназначалось. Для верности такие сосуды ставили на четыре головы, с характерными чертами чужеземцев, врагов Египта, и ориентировали по четырем сторонам света.

Дорожные трости, которые, вероятно, несли в руке «друзья царя», составлявшие погребальную процессию, могли также положить в гробницу, предполагая продолжение шествия и в потустороннем мире. Наиболее-интересными с точки зрения символики являются две трости с набалдашниками из золота и серебра, представлявшими собой фигурки Тутанхамона в ранней юности. Невольно приходит на ум сравнение со светилами ночи и дня, воплощенными в образе фараона, который до самого конца эпохи фараонов именовался «живым богом, солнцем Египта и луной всех стран». Тем не менее, помещенные между усыпальницами, как все артефакты, изображения которых служили воссозданию тела, эти две статуэтки должны были, вероятно, обеспечивать посредством симпатической магии крепость костей, которые согласно ритуальным текстам состояли из серебра и были сотворены отцом, и золотой плоти, исходящей от матери.

Последняя из золотых усыпальниц радикально отличалась от остальных. Очертания ее крыши напоминают о юбилейном павильоне, в котором во время праздника сед («сед» означает «хвост» или «конец») фараон после тридцати лет должен восстанавливать свою энергию и жизненные силы, проходя через символическую смерть – напоминание о ритуальном убийстве вождей древних кланов. На этом празднике, который отмечался в первый день тиби, первого месяца второго времени года, именовавшегося перет, или «появление», – появление полей из-под разлившихся вод Нила, фараон появлялся в одеянии умершего, держа в руках цеп Осириса.

Разумеется, в этом золотом сооружении царю была дарована новая жизнь, ибо Тутанхамону обещал бессмертие его отец Ра, бог солнца. Подобно Атуму, заходящему солнцу, он уходил за дальний горизонт, на что указывает вогнутая крыша усыпальницы, единственное украшение которой составляли столп джет Осириса и узел Исиды, если не считать двух изображений священного ока на левой панели. На створках были рисунки; на правой было представлено таинственное изображение, очевидно Анубиса, без головы и лап; из этого трупа должен был восстать возродившийся бог, торжествуя над своими врагами. Напротив располагалась сидящая на корточках фигурка, отождествляемая с Гором Неджитефом (что означает скорее «точная копия своего отца», нежели «мститель за своего отца»).