Родерик Грэм - Мария Стюарт Страница 57

Вызвав Нокса для аудиенции, Мария дала ему возможность оскорбить себя и выслушала лекцию о демократии, не добившись решительно ничего. То была детская вспышка, похожая на ее попытку помериться силами с мадам де Паруа — хотя в том случае она и добилась незначительного успеха, — но одновременно и попытка утвердить собственную королевскую власть, и закончилась она полной потерей лица. Ни Диана де Пуатье, ни Екатерина Медичи не повели бы себя настолько по-детски.

24 июня 1563 года прибыли послы от протестанта Эрика XIV, но ему быстро отказали. Эрик был сыном Густава Вазы, объединившего Швецию и изгнавшего датских угнетателей. Став королем объединенной Швеции, Густав женился на Катарине фон Саксен-Лавенбург, основав тем самым могущественную скандинавскую династию, стремившуюся установить связи с Западной Европой. Послы также хотели укрепить торговые связи на Балтике, где шведской торговле угрожала Россия. Такие официальные связи означали бы укрепление благосостояния шотландских купцов, уже смотревших в сторону Северного моря в поисках выгодных скандинавских контактов. Однако Елизавета уже отвергла Эрика, и Мария также сочла его неподходящим мужланом из далекой и варварской страны. Она не имела ни малейшего интереса к торговле, и устремления купцов ее не заботили. Послы вернулись с пустыми руками. Поведение Эрика стало непредсказуемым — четыре года спустя он даже попытался убить министра своего правительства, — но в 1568 году он женился на шведской дворянке Карин Мансдоттир. На следующий год он был смещен с престола братом, герцогом Иоанном Финляндским, и шанс шотландских торговцев воспользоваться коммерческими возможностями Ганзейской лиги был навсегда утрачен.

Почти сразу после отъезда шведских послов Мария решила воспользоваться последними летними днями, прежде чем шотландская зима запрет придворных во дворце. Самая приятная форма развлечений на свежем воздухе состояла в королевских поездках по стране. Весь двор, включая колебавшегося Рэндолфа, отправился в западные и юго-западные графства, нарядившись так, как, по мнению придворных, выглядели горцы. Всё шло обычным порядком: Мария показывала себя восхищенному населению, посещала местных дворян и, конечно, с радостью охотилась и танцевала, свободная от государственных забот. Королева устанавливала контакты с незнакомой ей частью населения, которое по большей части никогда не видело монарха. Личная верность лэрдов королеве никогда не ставилась под вопрос несмотря на религиозные различия, однако эта верность была формальной и в любой момент могла быть отброшена. Летингтон оставался в Лондоне, где Елизавета при помощи своей прекрасной шпионской сети с большим интересом наблюдала за брачными переговорами. Ее собственные брачные планы были такими же расплывчатыми, как и раньше, и поэтому в отсутствие прямого наследника вопрос о передаче короны приобретал первостепенное значение. Если бы Елизавета умерла бездетной — а это было вполне вероятно, — то прямая линия Тюдоров оказалась бы прерванной. Однако почти сто лет тому назад сестра Генриха VIII Маргарет Тюдор вышла замуж за графа Энгуса и родила дочь — Маргарет Дуглас, впоследствии ставшую графиней Леннокс и матерью Генри, лорда Дарнли. Дарнли, следовательно, был Стюартом и наследником Тюдоров. Муж Маргарет Дуглас, Мэтью Стюарт, граф Леннокс, происходил, хотя и по женской линии, от Мэри, дочери Якова II Шотландского. В число потомков последнего входил также дом Хэмилтонов в лице герцога де Шателяра и теперь уже совершенно сумасшедшего Аррана. Однако королева Мария, представительница дома Стюартов и родственница Тюдоров, оставалась вероятной наследницей Елизаветы и рожденный ею сын унаследовал бы английский престол. Если бы Мария вышла замуж за дона Карлоса и родила от него сына, тогда Испания, Шотландия и Англия управлялись бы из Мадрида. Летингтон получил ясное и однозначное указание Елизаветы — подобный брак превратит Шотландию во врага Англии. Рэндолфу были отправлены инструкции передать Марии три условия: во-первых, между мужем и женой должна быть любовь; во-вторых, избранника Марии должны полюбить ее подданные; наконец, ее муж не должен был вмешиваться в дружбу Англии и Шотландии. Это было всего лишь мягкое напоминание. Летингтона также попросили «намекнуть со значением, что не стоит стремиться к столь могущественному союзу, как брак с доном Карлосом». Сесил и Елизавета теперь обращались с суверенным монархом как с непослушным ребенком.

1 сентября 1563 года Мария и ее свита прибыли в замок Крейгмиллар неподалеку от Эдинбурга. Она и не подозревала, что ее уже поджидали инструкции Елизаветы. Члены королевской свиты спешились во дворе и поднялись в главный зал, слуги Марии отправились готовить покои королевы, а она сама отправилась ужинать. После ужина Мария приняла Морея, Летингтона и Рэндолфа, предъявившего ультиматум своей королевы. Поначалу Мария как будто не поняла, о чем идет речь, и потребовала письменной декларации, четко обозначающей намерения Елизаветы. Теперь вопрос о браке превратился в затянувшуюся игру «кто первым моргнет». В ноябре Елизавета слегка увеличила давление и рекомендовала следующее: Мария должна выйти за «подходящего дворянина, уроженца нашего острова». Английская королева провозгласила, что «сыновья Франции, Испании или Австрии не могут быть сочтены подходящими». Наконец, она открыто пригрозила, «что право Марии на корону Англии зависит от ее брака». На тот случай, если Мария готова предпочесть эрцгерцога Карла, Елизавета давала ей знать, что сама не отвергнет его предложения. Елизавета без всяких угрызений совести давала обещания, которые не собиралась выполнять.

Большая часть этих махинаций совсем не интересовала Марию, которая охотилась и скакала по прекрасным долинам своей страны. Она не ожидала от брака ничего другого, кроме династического союза, подкрепленного рождением принца, а ее первый брак показал, что, если бы она произвела на свет дофина, ее роль на этом бы закончилась. Она не спешила выполнять ожидаемую всеми, как она прекрасно знала, миссию производительницы. Однако когда она вернулась в Эдинбург, то обнаружила, что Нокс в ее отсутствие не терял времени. Он сочинил молитву, которую надлежало читать всей семьей после благословения: «Избави нас, Господи, от оков идолопоклонничества. Спаси и сохрани нас оттирании иностранцев». Нет сомнений в том, что те члены свиты Марии, кто оставался в Холируде, нарушили соглашение с лордом Джеймсом и служили мессу не в королевской часовне, а открыто — в аббатстве. 15 августа толпа, возглавляемая Патриком Кранстоном и Эндрю Армстронгом, ворвалась туда и прервала церемонию. Получив такие известия, Мария высокомерно приказала арестовать их за «умышленное преступление, проникновение в чужой дом, насильственное проникновение во дворец и осквернение его». Нокс столь же высокомерно написал своим главным сторонникам, призывая их созвать в Эдинбурге конвокацию и воспротивиться практике служения мессы в часовне Марии. Суд над Кранстоном и Армстронгом был отложен, и о нем в конце концов забыли, но Мария сочла письмо Нокса изменой, и его опять вызвали в Холируд. 21 декабря 1563 года он встретился с Марией в последний раз.