Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян Страница 58

и льет пророчеств мед — идеями глухих веков уже не обмануть народ. Пускай твердит о клевете оракул, нам внушая страх, — свободой мы опьянены, одно лишь слово на устах. Святой отец на небесах, услышь и укрепи наш дух. Народ мой бедный пощади — давно к пророчествам он глух.

Во время своего заграничного путешествия близко познакомившись с видными деятелями национально-освободительного движения, поняв взаимоотношения, которые существовали между государствами и народами Европы, и увидев, к каким изощренным и бесчеловечным средствам прибегают могучие властители, желая не просто покорить — уничтожить! — соседние народы, Микаэл воочию столкнулся с той действительностью, которую в свое время предсказал Виссарион Белинский.

Все это сделало Микаэла более решительным.

«Ни одна нация не имеет права поглощать и уничтожать другую, хотя это и часто повторяется в истории человечества. Вот мы здесь и видим жестокое злоупотребление обособленностью; в этом именно и проявляется порочный элемент эгоизма! Справедливость требует признания любой национальности, — да, любой, ибо из национальностей состоит организм всего человечества. Народ, утерявший свою национальность, выпадает из этого организма, как гнилой член, и забвение беспощадно поглощает такую нацию. Поэтому нет ничего более печального для человеческого сердца, чем видеть, как одна национальность ослабевает и распадается под гнетом другой».

Как всегда, Микаэл невольно обращался мыслями к родной ему армянской среде. Среда эта отнюдь не была единой и однородной, а состояла из армянских общин и колоний Нахичевана-на-Дону, Москвы, Петербурга, Венеции, Вены, Парижа и даже тех, которые некогда существовали в Польше. Страшным несчастьем, «неописуемой трагедией» считал Микаэл то явление, когда «сыны какого-либо народа сами отрекаются от своей национальности и под несчастным знаменем обособленности надеются, что могут завоевать всеобщее уважение у какой-нибудь другой большой, но чужой нации! Пусть каждый народ сохранит свой национальный облик, пусть свободно и ярко процветает в человеческом мире всякая национальность!».

О чем же задумывался Микаэл, лечась на целебных водах? Какие делал выводы из путевых своих впечатлений? Не в этот ли краткий период лечения и отдыха вынашивал он свои планы национального и общественного прогресса — планы, которые он в дальнейшем со всей энергией будет претворять в жизнь и которые станут путеводной звездой не только для его современников, но и для грядущих поколений?.. Несомненно лишь одно; его вдохновлял пример Италии, идея, ради претворения которой не жалели сил и жизней вожди итальянской революции и рядовые бойцы.

Несомненно также, что не забывал он и эпизода освободительной борьбы в Италии, о котором, кто знает, может, во время одной из их прогулок вдоль Сены рассказал еще Степан Воскан.

Для Микаэла история эта выглядела теперь зримо, со всеми ее подробностями. И, как всегда, возникали параллели, не слишком лестные для армян.

…Весь народ примкнул к воинам Гарибальди, которые называли себя альпийскими стрелками. Они, эти стрелки, большей частью были выходцами из самых почтенных и знатных семей, рассказывал Степан Воскан. Одна из итальянских матерей не только отдала все свое имущество, чтобы приобрести оружие для повстанцев, но и благословила на борьбу трех своих сыновей. А ее дочь собственными руками вышила знамя и передала его братьям со словами: «Лучше погибнуть в бою за свободу своей родины, нежели показать врагу спину!» Вот каковы «женщины нежные итальянской земли, что умеют любить и любимыми быть». Вот истинный патриотизм!

…Встречи с Мадзини и Саффи, легенды о Гарибальди, которые рассказывали повсюду в Европе, преданность и любовь итальянок к своей истерзанной родине, во имя которой они жертвовали своими сыновьями, — все это вспоминалось Микаэлу, не давало ему покоя, пока само собой не вылилось в стихи. Микаэл написал их в одном из маленьких городков близ Франкфурта-на-Майне.

ПЕСНЯ ИТАЛЬЯНСКОЙ ДЕВУШКИ

— Бедная, сирая родина наша, топчет ее чужеземный солдат. Родина верит упорно и свято, что сыновья за нее отомстят. Родина наша в цепях и оковах! Все отдадим для свободы твоей — пусть за нее заплатить нам придется кровью отважных твоих сыновей. Милый мой брат, я дарю тебе знамя — вышито знамя моею рукой. Ночью и днем я его вышивала и забывала про сон и покой. Видишь три цвета на знамени этом — символы родины вышила я. Верю, что будут австрийцы разбиты, в этом порукой мне смелость твоя. Что может женщина слабая сделать? Чем она может отчизне помочь? Брата на битву она провожает — родины гордой достойная дочь. Вот мое дело! И вот мое знамя, Помни о родине и обо мне.