Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) Страница 59

Халл и старые эксперты по Дальнему Востоку в Государственном департаменте возражали против проведения переговоров в верхах, пока не урегулированы, и к выгоде США, основные проблемы. Сам государственный секретарь относился к Японии неоднозначно: не уставал декларировать японцам свои принципы и укорять их за отказ следовать этим принципам. Возражал против примирения, потому что не верил в способность Коноэ контролировать военных, но не одобрял и жестких действий в отношении Японии. Сочетал недоверие к японской политике с желанием избежать конфликта — противоречие, которое мешало проведению последовательной политики и вело лишь к бесконечным проповедям, заявлениям и проволочкам. Но Халл едва ли приветствовал еще одну встречу в океане, где президент, овеваемый резкими морскими бризами в компании советников типа Веллеса и Гопкинса, пошел бы на такие шаги, как строгое предупреждение Японии, выработанное в Арджентии, которое свело бы на нет результаты терпеливой дипломатии государственного секретаря.

Грю в Токио занимал другую позицию. Хотя посол долгое время придерживался жесткой линии в отношении Японии, он ухватился за возможность встречи в верхах как удобный способ избежать конфликта. Он призывал Халла не отвергать японское предложение «без всесторонней оценки». Коноэ, доказывал он, не предложил бы такую встречу, если бы не был готов к уступкам. Премьер полон решимости обуздать экстремистов, даже в условиях угрозы его жизни. Как максимум, утверждал Грю, Япония пойдет на уступки в вопросах Индокитая и Китая; как минимум, встреча в верхах замедлит нарастающую инерцию развития событий в направлении конфликта. Он завершил послание Халлу мрачным предостережением: если встреча не состоится, к власти придут новые люди и предпримут отчаянную попытку захватить всю Восточную Азию, что приведет к войне с Соединенными Штатами.

Сталкиваясь с взаимоисключающими рекомендациями, Рузвельт редко делал быстрый и четкий выбор. В данном случае он выбрал курс, соответствующий обстоятельствам, — продолжать переговоры о встрече, следуя одновременно рекомендации Халла требовать соглашения по фундаментальным проблемам до утвердительного ответа относительно встречи. Призвав 3 сентября в Белый дом Номуру, президент обстоятельно обсудил с японским послом предложение, с которым тот выступил неделю назад. Рузвельт проявил понимание трудностей, с которыми Коноэ сталкивался внутри страны, но у него свои трудности. В присутствии Халла Рузвельт зачитал четыре фундаментальных принципа, которых придерживался государственный секретарь во внешней политике: уважение суверенитета и территориальной целостности других стран; невмешательство во внутренние дела других стран; равенство торговых возможностей; поддержание статус-кво в Тихоокеанском регионе, изменение которого возможно исключительно мирными средствами. Президент выразил удовлетворение тем, что Япония одобрила эти принципы в ноте от 28 августа. Но поскольку определенные японские круги их не разделяют, какие конкретные уступки мог бы сделать Токио до проведения совещания в верхах?

Пока Рузвельт пытался выиграть время, другие, менее заметные деятели занимались в Японии в августе своими неотложными делами. Решение Вашингтона заморозить японские активы в конце июля вместе с крепнущим впечатлением, что Россия выдержит натиск нацистов, заставили армейских и флотских стратегов в Токио оставить планы нападения на Советы с тыла, по крайней мере в 1941 году, и обратить свое внимание на юг. В качестве основного способа разгрома американских, английских и голландских сил предполагалась серия молниеносных ударов. Такой план зависел во многом от погоды — приливов, фаз луны, муссонов, — от быстроты действий и способности уложиться в срок, пока не кончились топливные ресурсы. Третьего сентября состоялось «совещание связи» между военными руководителями и министрами кабинета.

— Мы слабеем день ото дня, — резко заметил в начале совещания начальник штаба ВМС Осами Нагано. — Противник, наоборот, усиливается.

Необходимо разработать график действий. Военные приготовления должны продолжаться наряду с дипломатическими усилиями. Пока министры кабинета сидели молча, руководители армии и флота с мрачным видом обсуждали свои планы. Наконец все согласились: если в начале октября все еще не обнаружится перспектива удовлетворения требований, немедленно открываются военные действия против Соединенных Штатов, Великобритании и Нидерландов.

Итак, график разработан. Из всех поползновений к войне это наиболее серьезный шаг. Почему Коноэ на него согласился? Отчасти из-за надежды встретиться с Рузвельтом, — он позволил военным вести свою игру, пока те позволяли ему заниматься его дипломатией. Но отчасти и потому, что надеялся: император приструнит военных. Пятого сентября кабинет Коноэ единогласно одобрил решение «совещания связи». Затем премьер поспешил во дворец сообщить об этом императору.

Хирохито находился в деятельном состоянии. Он слушал Коноэ с возрастающим интересом, затем отрывистым голосом задал вопрос: имеют ли военные приготовления приоритет над дипломатией? Коноэ ответил, что нет, но предложил императору выяснить мнение военных. В тронный зал вызвали Нагано и начальника штаба сухопутных сил Хаджимэ Сугияму. Император расспрашивал Сугияму о военных аспектах плана. Сколько времени продлится война с Соединенными Штатами? В начальной фазе около трех месяцев, ответил генерал. Император прервал его: в 1937 году Сугияма, тогда военный министр, заявлял, что война с Китаем кончится через месяц, но она продолжается до сих пор. Это другой вопрос, сказал Сугияма; Китай — обширный материк, в то время как южная зона состоит из островов. Его ответ лишь подзадорил императора.

— Если вы считаете Китай обширным материком, то не является ли Тихоокеанский регион еще более обширным?

Сугияма потупил взор и промолчал.

На следующее утро Хирохито вызвал своего хранителя печати Коичи Кидо. Через несколько минут начнется совещание в императорском дворце. Император поставил Кидо в известность, что хочет выступить и сообщить военным: он не даст согласия на военные действия, пока сохраняется возможность мирного урегулирования проблем. Кидо почтительно доложил, что уже попросил главу тайного совета Иосимичи Хару задать вопросы, интересующие императора. Его величеству более подобает прокомментировать итоги совещания.

Вскоре члены кабинета и начальники штабов расселись напротив императора на жестких стульях в восточном крыле дворца. Один за другим министры зачитали свои тщательно сформулированные выступления. Империя включится в войну в конце октября, заявил Коноэ, если до этого дипломатия не добьется удовлетворения «минимума своих требований». Они состоят в следующем: Америка и Англия не препятствуют урегулированию китайского конфликта; прекращают поддержку чунцинского режима; наращивание военного присутствия на Дальнем Востоке; сотрудничают с Японией в экономической сфере. «Максимальные уступки» Японии следующие: не осуществлять экспансию за пределы Индокитая; вывести войска из Индокитая после установления мира; гарантировать нейтралитет Филиппин.