Петр Григоренко - Мысли сумасшедшего Страница 6

Так совершается "идейная", если можно так выразиться, подготовка возрождения сталинизма в полном его объеме. Не меньшие "успехи" сделаны и в области практического его возрождения.

Мы знаем, что изменения, происшедшие в стране после 20 съезда, коснулись лишь наиболее отвратительных проявлений сталинизма, не затронув его основ.

Прекратились, например, массовые репрессии и зверские пытки. Однако возможность возобновления и того, и другого была сохранена, поскольку гласности судопроизводства, как и в сталинские времена, нет, а органы ГБ по-прежнему действуют совершенно бесконтрольно.

Положительное явление - и некоторая нивелировка жизненного уровня населения. И хотя в результате этого жизненный уровень городских рабочих, инженерно-технического персонала и служащих низшего звена резко снизился, но зато колхозники голодать перестали.

Произошли и некоторые другие, более мелкие изменения. Но в главном сталинские порядки остались нетронутыми, и власть их упорно защищает.

Наблюдавшиеся после 20 съезда отдельные проблески демократизации внутрипартийной жизни давно подавлены. Члены партии лишены каких бы то ни было прав и имеют лишь одну обязанность: беспрекословно подчиняться партийному, государственному и производственному аппарату управления.

Восстановлены в прежних правах и органы государственной безопасности. Известно, что после разгрома бериевщины главным направлением их деятельности стала разведка и контрразведка. Поэтому их численность была резко сокращена, а во главе был поставлен специалист разведчик. Сейчас эти органы вновь, как и при Сталине, нацелены, главным образом, на борьбу с народным протестом внутри страны. В связи с этим им снова дано право тотального контроля за деятельностью всех учреждений и организаций, в том числе и партийных. Соответственно восстановлена и их численность, а руководство опять перешло в руки политического деятеля, входящего в состав партийно-государственной элиты. Сейчас КГБ - комитет только по названию. По значению и по численности это такое же надминистерство, как и при Берии.

Сохранилась и главная особенность сталинского строя - управление с помощью лжи и террора. Правда, террор теперь не проявляется столь открыто и не имеет таких отвратительных форм, как в те, не столь далекие, времена. Но зато ложь доведена до невероятнейших высот. Лгут и открыто - в печати, по радио и телевидению. Лгут и тайно - на различных собраниях, совещаниях, докладах, собеседованиях, инструктажах, семинарах.

Открытая ложь применяется для подачи в выгодном для правящих кругов свете нашей хозяйственной и общественной жизни, искажения фактов, имевших место в действительности, преувеличения отдельных успехов, умолчания о провалах и т. д. Особенно сильные искажения наблюдаются в освещении исторических событий.

История партии и советского государства фальсифицированы до такой степени, что читать стыдно. Причем одни и те же события в различные годы освещаются по-разному, но во всех случаях лживо. Даже беззаконное зверское истребление Сталиным воображаемых претендентов на его власть - лучших учеников и ближайших соратников Великого Ленина, истинных коммунистов-большевиков - Бухарина, Зиновьева, Каменева, Рыкова и других до сих пор преподносится как благодеяние, как ликвидация злейших врагов социализма. Любые попытки восстановить историческую правду жестко преследуются. Недавно исключен из партии А. М. Некрич только за то, что рискнул чуть-чуть приподнять завесу над тайнами преступной подготовки к войне.

Но особенно отвратительный характер имеет ложь закрытая, ложь рассчитанная на неинформированность и невежество слушателей и предназначенная только для "внутреннего употребления", для распространения обывателями, что называется, "из уст в уста".

О характере таких закрытых выступлений можно судить, скажем, по выступлению главного редактора "Правды" (Правды!) Зимянина в ленинградском Доме прессы 5 октября 1967 года. Наговорил он такого, что когда запись его речи распространилась в "Самиздате" без каких бы то ни было комментариев, он вынужден был выступать с опровержением.

Ложь буквально укоренилась в служебной практике чиновничьего аппарата. Маленькая иллюстрация. Процесс Галанскова, Гинзбурга и др. был буквально окутан ложью. Лгал председательствовавший на процессе зам. пред. Мосгорсуда Миронов, который накануне процесса заявил обратившимся к нему гражданам, что данного дела в Мосгорсудe нет и он не знает, где оно находится. Солгали и в отделе печати МИД, заявив корреспонденту "Юманите" в день начала процесса, что его срок еще не назначен. Заведомую ложь об этом процессе с клеветой на подсудимых и свидетелей опубликовали "Комсомольская правда" (Правда!) и "Известия".

Продолжает культивироваться и ложь на самом высоком уровне - в основном законе страны, в ее конституции. Этот документ до сего дня является чисто декларативным, служащим лишь для того, чтобы за границей создавать миф о наличии у трудящихся СССР всех демократических прав и свобод.

На деле Уголовный кодекс полностью игнорирует Конституцию в этой ее части. В нем имеется статья, с помощью которой можно воспрепятствовать осуществлению любой из конституционных свобод (статья об антисоветской агитации). О характере этой статьи можно судить хотя бы по тому, что аналогичное имеется только в законодательстве стран с фашистской диктатурой. Ни в одной стране буржуазной демократии подобных законоположений нет. Даже в США, где монополизация и конформизм достигли очень высокой ступени развития, не удалось протащить закон об антиамериканской деятельности.

А вот в нашей стране теперь оказалось мало даже этой антинародной статьи. Принимаются новые драконовские законы против возможной оппозиции. Так, в сентябре 1966 г. приняты два дополнения к Уголовному кодексу, начисто отменяющие конституционные права граждан - свободу слова, печати, митингов, собраний, демонстраций, а также величайшего из завоеваний рабочего класса права на забастовку. Приняты эти дополнения в глубокой тайне от народа под прикрытием шума о борьбе с хулиганством.

Лагеря для политических заключенных нынче, как и при Сталине, мало отличаются от гитлеровских лагерей.

По-прежнему в СССР нет ни суда, ни следствия (в нормальном понимании этих слов) для политических "преступников". Если у кого и были на сей счет какие либо сомнения, то процесс писателей Синявского и Даниэля и, особенно, последний политический процесс в Москве (Галанскова, Гинзбурга, Добровольского и Дашковой), не оставили места для сомнений. А подобных процессов, не дошедших, правда, до широкой советской и мировой общественности, за последние два года проведен не один десяток.