Петр Григоренко - Мысли сумасшедшего Страница 7

По-прежнему в СССР нет ни суда, ни следствия (в нормальном понимании этих слов) для политических "преступников". Если у кого и были на сей счет какие либо сомнения, то процесс писателей Синявского и Даниэля и, особенно, последний политический процесс в Москве (Галанскова, Гинзбурга, Добровольского и Дашковой), не оставили места для сомнений. А подобных процессов, не дошедших, правда, до широкой советской и мировой общественности, за последние два года проведен не один десяток.

Особенную тревогу вызывает упомянутый выше процесс Галанскова, Гинзбурга и др. Тревожит он своей явной провокационностью. Людей арестовали за то, что они осмелились использовать свои конституционные права и выступили против ранее содеянного беззакония. Судили же по состряпанным в ходе годичного "следствия" ни на чем не основанным обвинениям в связях с НТО. Полной необоснованностью обвинений данный процесс примыкает вплотную к тем провокационным процессам 30-х годов, в которых единственным доказательством "вины" служило голословное утверждение, что обвиняемый - враг народа. Разница лишь в том, что тогда были откровеннее. Там была наглая расправа за закрытой дверью, без всякого суда, а здесь разыгрывается комедия "открытого" процесса и даже в газетах дается "репортаж" - возмутительнейшая чушь, не содержащая ни одного слова правды, но выдаваемая за объективный судебный отчет.

Продолжается, правда, в меньших масштабах, чем при Сталине, но не менее возмутительный геноцид. Особенно недопустимые формы и методы он принял в отношении крымских татар и немцев Поволжья. Первых совершенно официально Указом Президиума Верховного Совета СССР - лишили даже права именоваться нацией. В Указе от 5 сентября 1967 г. и в последующих документах их называют: "граждане татарской национальности, ранее проживавшие в Крыму". Очевидно, что с таким же успехом о венграх, например, можно сказать, что они "граждане татарской национальности, проживающие, пока что, в Венгрии".

Естественно, что в таких условиях не могли развиться нормальные общественные отношения.

В среде служилой бюрократии расцвели карьеризм и безыдейность. Никто из них, несмотря на наличие почти у каждого партийного билета, марксизмом-ленинизмом по-серьезному не занимался. О нем лишь говорят, им клянутся, но основ его не знают и знать не хотят. Их вполне устраивает нынешняя жизнь. Наиболее высокопоставленные бюрократы, при случае, живописуют то счастливое завтра, которое ожидает советских трудящихся, не забывая при этом о защите всеми способами своего сегодня. Они и Ленина цитируют. Но цитаты эти им подбирают секретари и референты лишь для того, чтобы цитатой подкрепить собственную "гениальную" мысль оратора. И горе Ленину, если у него не найдется ничего подходящего. В этом случае берут первое подвернувшееся и так его препарируют, что небу жарко становится.

Неудивительно поэтому, что судьи на политических процессах оказываются совершенно беспомощными и даже смешными, когда по ходу дела им приходится вступать в полемику с подсудимыми "антисоветчиками", среди которых всегда есть люди много и серьезно занимавшиеся марксизмом-ленинизмом. Выход из этого нелепого положения сейчас найден. Не в том, разумеется, чтобы иметь судьями людей образованных. Нет, на политических процессах просто-напросто запретили цитировать классиков марксизма-ленинизма и ссылаться на них.

Дикость?! Нет, факт! И факт, которому никто не удивится, если узнает, что многие ленинские работы, особенно последних лет его жизни, прежде всего по вопросам бюрократизма, были запрещены к опубликованию Сталиным и до сих пор находятся под негласным запретом, несмотря на уверение, что теперь издано "полное собрание сочинений". Создается впечатление, что это новое "располнение" Ленина сделано не в интересах марксистско-ленинской науки, а чтобы надежнее спрятать настоящего Ленина от широкого читателя. Так неужели же и ленинизм - внутреннее дело руководства КПСС? Неужели же братские партии не вправе спросить у него: почему сие происходит?

Естественно, что внутри страны изложенное не может не вызывать общественного протеста. И он начинает проявляться все более и более открыто. Вот некоторое факты.

В связи с тем, что перед 23 съездом партии поползли слухи о предполагаемой на съезде частичной реабилитации Сталина, несколько десятков наиболее выдающихся ученых, писателей, деятелей культуры и искусства обратились в ЦК с просьбой не допустить такового. Народ откликнулся на это обращение целой волной писем в его поддержку. И хотя ЦК скрыл от съезда это событие, но не посчитаться с ним не мог.

Еще сильнее оказалась реакция нашей общественности на умное, мужественное, гражданственное письмо наиболее выдающегося современного советского писателя Солженицына А. И. четвертому съезду Союза писателей СССР. И уж буквально потоком идут письма Павлу Литвинову и Ларисе Даниэль-Богораз в связи с их обращением к советской и мировой общественности. О характере основной массы писем вы можете судить по письму 24-х школьников, копию которого я прилагаю к сему.

Однако, есть и иные письма - такие, в которых содержится и очень резкое осуждение нашей действительности. Проиллюстрирую это небольшой выдержкой из такого письма: "Да, действительно, Ваш славный дед не упрекнул бы Вас, своего достойного внука! Это Вам говорит коммунист, которому небезразличны судьбы наших идей. Я помню речи Вашего деда на заседаниях Лиги Наций. В своих выступлениях он бичевал коричневый фашизм. Но фашизм способен краситься в любые цвета, в любые тоги нарядиться. Вы бросили клич новому фашизму, по хамелеонски перекрасившемуся в наш славный красный цвет! Даже при царском строе не судили писателей. Судят только там, где процветают фашистские порядочки. Мы, простые люди, давно уже спрашиваем себя: "Как мы прозевали Советскую власть, в чьи руки она попала?!".

Но дело не столько в письмах, сколько в общем обострении общественной реакции. Пишут, все же, только наиболее активные, а вот гoворят об Обращении с сочувствием - большинство. Можно уверенно сказать, что сейчас, по крайней мере в Москве, нет более популярных людей, чем П. Литвинов и Л. Даниэль.

Молчит лишь партийное и государственное руководство. Оно избрало тактику молчания и замалчивания. Ответы ни на какие письма и петиции не даются. Одновременно принимаются меры для затруднения общения советских граждан между собой и с прогрессивной мировой общественностью. В советской прессе не опубликовано ни одно из писем и заявлений представителей этой общественности, а телеграммы П. Литвинову и Л. Даниэль от Бертрана Рассела и других выдающихся ученых, писателей, деятелей искусства и культуры не доставлены адресатам. Как это все выглядит в глазах мировой общественности?! Очевидно, что на таком фоне выступления нашего правительства в защиту греческих патриотов выглядят актом прямого лицемерия.