Александр Аникст - Шекспир Страница 60

Автор дневника, по всему видно, образованный человек, знаток драмы, античной и итальянской, а также современной. Он знает не только Плавта, но и Ариосто. «Двенадцатая ночь» — не первая комедия Шекспира, которую он увидел. Может быть, даже он был в числе гостей Грейз-Инн, когда там восемь лет назад произошла суматошная «ночь ошибок».

Комическая трагедия и мрачная комедия

На сцене продолжали идти старые пьесы Шекспира, которые он написал, когда его молодые силы находили выражение в произведениях, полных веселья и смеха. А сам драматург утратил былую жизнерадостность. Он мог бы сказать о себе то, что говорит его герой: «Последнее время — а почему, я и сам не знаю — я утратил всю свою веселость, забросил все привычные занятия; и действительно, на душе у меня так тяжело, что эта прекрасная храмина, земля, кажется мне пустынным мысом; этот несравненнейший полог, воздух, видите ли, эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложенная золотым огнем, — все это кажется мне не чем иным, как мутным и чумным скоплением паров…»[86]

Все, что раньше вызывало восторг поэта — величие природы, человеческая красота, — предстало перед ним в новом свете, окрасилось в мрачные тона. Печать этой мрачности лежит на всем, что теперь создает Шекспир.

…Шел последний год XVI века. Неутомимый Филипп Хенсло договаривается с драматургами Деккером и Четлом о том, что они напишут ему новую пьесу. О чем же будет она? Хенсло требует хорошей новинки. И тут Деккеру и Четлу приходит в голову, что никто еще не догадался использовать в качестве сюжета историю, рассказанную Чосером в его поэме «Троил и Крессида». Мы можем не сомневаться в том, что недели за две пьеса была готова. Она шла на сцене в 1599 году. Ее никто не напечатал, и сохранился лишь обрывок сценария.

«Слуги лорда-камергера» ревниво следили за репертуаром своих постоянных соперников. Когда в «Розе» пьеса сошла с репертуара, Шекспир решил написать для своей труппы пьесу на тот же сюжет. Вскоре после «Гамлета», в 1602 году, он создал «Троила и Крессиду». Для того чтобы какой-нибудь книжный «пират» не издал пьесу, типограф, связанный с труппой лорда-камергера, Джеймз Робертс, 7 февраля 1603 года зарегистрировал свое право на напечатание принадлежащей ему рукописи «Троила и Крессиды».

Робертс, однако, пьесу не издал. Тем не менее она была напечатана несколько лет спустя, только не им, а другим издателем. В 1609 году книготорговцы Ричард Бонион и Генри Уолли легально зарегистрировали рукопись «Троила и Крессиды», которую отпечатал для них Дж. Элд. При напечатании пьесы допустили ошибку на титульном листе, который гласил: «История Троила и Крессиды. Как она игралась слугами его величества в Глобусе. Написана Уильямом Шекспиром». Ошибка состояла в том, что пьесу на сцене не играли. Тогда остановили брошюровку книги, вырезали первую страницу и вместо нее вклеили две другие, заново отпечатанные. Титульный лист был исправлен следующим образом: «Славная история Троила и Крессиды. Великолепно изображающая начало их любви с хитроумным сводничеством Пандара, принца Ликийского. Написана Уильямом Шекспиром».

Как видит читатель, разница в том, что с титульного листа второго издания было снято указание об исполнении пьесы на сцене. Что пьеса не игралась, видно также из предисловия, специально написанного для второго тиснения «Троила и Крессиды». (В первой части тиража книги этого предисловия нет.) Оно написано в форме послания читателям. Стиль его крайне изощренный. Что ни фраза, то каламбур, на каждом шагу эвфуистические параллелизмы и антитезы. Полностью передать это в переводе трудно.

Тот, кто никогда не был писателем, — тем, кто всегда будут читателями. Новинка.

Неизменный читатель, перед тобой новая пьеса, не затрепанная исполнением на сцене, не замызганная хлопками ладоней черни, зато с полными пригоршнями комизма. Она родилась в уме того, кто никогда не писал комедий попусту. Если можно было бы пустое название «комедия» заменить названием «полезного предмета»,[87] или «игру» заменить «выигрышем»,[88] то вы увидели бы, как все суровые судьи, клеймящие их пустяками, толпами валили на них, ради их глубокомыслия, — особенно на комедии этого автора, которые так верны жизни, что могут служить наилучшим комментарием ко всем поступкам нашей жизни, обнаруживая такую ловкость и силу ума, что даже те, кто особенно недоволен пьесами, бывают довольны его комедиями. Тупицы и тяжелодумы из числа неспособных понять смысл комедий, прослышав о нем, приходили на его пьесы и находили в них больше толку, чем его было у них самих, и уходили более умными, чем приходили; они чувствовали, что их коснулся ум, настолько острый, что у них не хватило бы мозгов притупить его.

В его комедиях так много соли остроумия, что кажется, будто она, доставляющая такое высокое наслаждение, происходит из того самого моря, которое породило Венеру. Из всех его комедий эта — самая остроумная. Будь у меня время, я бы доказал это, но я знаю, что она не нуждается в этом, ибо столько, сколько вы сами поймете, будет вполне достаточно вам, а в ней столько ценного, что я сам не все мог бы рассказать из того, что в нее вложено. Она заслуживает такого труда не меньше, чем лучшие комедий Теренция или Плавта. Поверьте мне: когда автора не станет, а его комедий не останется в продаже, вы начнете рыскать, чтобы найти их, и учредите для этого инквизицию в Англии. Пусть это послужит вам предостережением, что вы рискуете лишиться удовольствия и поучения, если вы откажетесь от этой пьесы только из-за того, что ее не замарало нечистое дыхание толпы, и, наоборот, благодарите судьбу за то, что она попала к вам в таком виде. Я надеюсь, вы из числа тех, кто предпочитает молиться за других, оставивших им большое наследство, чем чтобы другие молились за них. Так пусть же молятся за тех, кто по недостатку ума не станет хвалить эту пьесу. Прощайте.

Обращение к читателям имело практическую цель: убедить их купить книгу. Мы не ошибемся, предположив, что оно было написано по заказу издателей.

Кто бы ни был автором этого обращения к читателям, в его отзыве существенны три момента. Во-первых, высокая оценка Шекспира, которого опять характеризуют как писателя, не уступающего классикам. Во-вторых, подчеркивание того, что комические элементы пьесы не должны мешать читателям понять серьезность ее замысла. В-третьих, в этом отзыве впервые высказана мысль, которая станет потом центральной во всей шекспировской критике: пьесы Шекспира отражают жизнь. Иначе говоря, здесь мы сталкиваемся с первым признанием реализма Шекспира.