Андре Агасси - ОТКРОВЕННО. Автобиография Страница 60

Венди знает о моих чувствах к Штефи, но ничуть не ревнует. У нас ведь открытые отношения, напоминает она. К тому же мы оба уже совершеннолетние, нам стукнуло по 21 году. Вечером накануне финала мы с ней отправляемся в Harrods, чтобы купить мне смокинг - а вдруг понадобится? Венди шутит с продавщицей, говорит, что я мечтаю о победе лишь для того, чтобы танцевать со Штефи Граф.

Итак, впервые в жизни облачившись в смокинг, я отправляюсь на бал под руку с Венди. На нас тут же налетают британские седовласые парочки: у мужчин из ушей торчат пучки волос, перезрелые дамы пахнут ликером. Похоже, они рады моей победе, но лишь потому, что с ней в их клуб вливается свежая кровь. «Наконец-то появился кто-то новенький, с кем можно поболтать на этих ужасных светских тусовках», - говорит кто-то. Мы с Венди стоим спина к спине, будто пара аквалангистов в компании акул. Я мучительно продираюсь сквозь чудовищный британский акцент собеседников и объясняю какой-то женщине, похожей на Бенни Хилла, что очень жду традиционного танца с победительницей в женском разряде.

- Увы, - сокрушается Бенни Хилл в женском обличье, - в этом году танцев не будет.

- Что?

- В прошлые годы игрокам не очень-то нравился этот танец. Так что теперь его отменили.

На ее глазах мое лицо вытягивается. Венди, обернувшись, видит это и хохочет.

Итак, мне не придется танцевать со Штефи, взамен мне предлагают что-то вроде утешительного матча: меня формально представят ей. Я жду этого весь вечер, - и вот, наконец, момент настал. Пожав Штефи руку, я рассказываю, как пытался связаться с ней в прошлом году на чемпионате Франции, и выражаю надежду, что мои намерения не были поняты превратно.

- Мне бы очень хотелось как-нибудь поговорить с вами, - завершаю я свою речь.

Она не отвечает, лишь улыбается своей загадочной улыбкой, по которой я никак не могу понять, довольна ли она услышанным или нервничает.

14

СЧИТАЕТСЯ, ЧТО, ВЫИГРАВ БОЛЬШОЙ ШЛЕМ, я стал другим человеком. Так говорят все. Лозунг «Имидж - все!» - в прошлом. Теперь, пишут спортивные журналисты, для Андре Агасси все - это победа. Два года они называли меня аферистом, артистом погорелого театра и бунтовщиком без причины - и вот превозносят на все лады. Теперь я, видете ли, стал победителем, настоящим спортсменом, лидером, а моя победа на Уимблдоне заставила их осознать мой истинный масштаб.

Сам, однако, не замечаю в себе перемен. Мне, похоже, открылся один маленький постыдный секрет: победа ничего не меняет. Теперь, когда выиграл Большой шлем, я знаю то, что открыто лишь немногим избранным: победа не столь приятна, сколь мучительно поражение. Неприятные эмоции остаются с нами куда дольше, нежели радостные переживания. Гораздо, гораздо дольше…

Летом 1992 года я действительно чувствую себя счастливым и независимым. Но причина - не в Уимблдоне, а в Венди. Мы стали ближе. Мы обменялись самыми романтическими обещаниями. Я смирился с тем, что мне не суждено быть со Штефи: эта мечта была прекрасна, но теперь я весь принадлежу Венди, а она - мне. Она не работает и не учится: она перепробовала уже несколько колледжей, но ни один ей не подошел, так что теперь она круглосуточно со мной.

В то же время нам становится все сложнее побыть вдвоем. Неважно, идем мы в кино или в ресторан, мы нигде по-настоящему не можем остаться наедине. Какие-то люди все время появляются, будто из-под земли, хотят сфотографироваться со мной, просят автограф, задают вопросы или просто стремятся обратить на себя мое внимание. Уимблдон сделал меня знаменитостью. Я-то считал себя знаменитостью уже давно, ведь свой первый автограф дал в шестилетнем возрасте, но лишь теперь понял, что такое настоящая слава. Уимблдон утвердил меня в почетном статусе, многократно усилив мою привлекательность, по крайней мере для агентов, менеджеров и специалистов по маркетингу, с которыми я теперь встречаюсь практически ежедневно. Я знаю, что в Америке за все приходится платить, а теперь осознал, что цена за спортивные успехи - необходимость уделить хоть пятнадцать секунд каждому твоему фанату. Умом я могу это принять, и все же хотелось бы, чтобы слава оставляла мне хотя бы пятнадцать минут, которые можно провести наедине с моей девушкой.

Венди не обращает на это внимания. Она спокойно выдерживает постоянные вторжения. Помогает мне ни к чему не относиться слишком серьезно, даже к себе. С ее помощью решаю, что лучший способ быть знаменитым - забыть о том, что ты знаменит. Стараюсь выкинуть свою славу из головы.

Но слава - сила, остановить ее невозможно. Если ты гонишь ее в дверь, она лезет в окно. Я уже успел обзавестись десятками знаменитых друзей, причем не помню, где и когда мы знакомились. Меня приглашают на вечеринки и в VIP-залы, на мероприятия и концерты, где собираются знаменитости, множество людей тут же спрашивают мой номер телефона или подсовывают мне свой. Победа на Уимблдоне обеспечила мне не только пожизненное членство в Английском теннисном клубе, она автоматически ввела меня в некий Клуб знаменитостей. Среди моих знакомых уже числятся Кенни Джи[25], Кевин Костнер и Барбра Стрейзанд. Я получаю приглашение в Белый дом, на обед с президентом Джорджем Бушем-старшим перед его встречей с Горбачевым. Я ночую в спальне Линкольна.

Сначала все это казалось сюрреалистичным, затем - абсолютно нормальным. Я поражен тем, насколько быстро научился воспринимать самые удивительные вещи как данность. Я удивляюсь тому, как это скучно - быть знаменитым, и тому, что знаменитости - обычные люди. Им знакомы чувства смущения, неуверенности, беззащитности. Эта мысль, в сущности, столь же стара, как и идея о том, что за деньги счастья не купишь, - однако мы не верим ни в одно, ни в другое, пока не убедимся на собственной шкуре. Я получил такую возможность в 1992 году, что, безусловно, добавило мне уверенности в себе.

ПРОВОЖУ ВРЕМЯ на яхте возле острова Ванкувер вместе с новым другом - музыкальным продюсером Дэвидом Фостером. На яхту Фостера прибывает Кевин Костнер и предлагает перебраться на его судно, стоящее на якоре в сорока пяти метрах. Мы тут же соглашаемся. Даже если бы у него не было яхты, Костнер все равно выглядел бы как настоящий мужчина - самец и покоритель вселенной. С легким характером, забавный, одним словом, - классный. Он любит спорт и занимается им с удовольствием, полагая, что я разделяю его хобби. Я смущенно признаюсь, что не особенно увлекаюсь спортом, можно сказать, не люблю его.

- Как так?

- Мне просто не нравится спорт.

Он хохочет:

- В смысле, кроме тенниса?

- Теннис я ненавижу больше всего.

- Да, понимаю. Это - настоящая дробилка для мозгов. Но на самом деле ты не ненавидишь теннис.