Андре Агасси - ОТКРОВЕННО. Автобиография Страница 61

Он хохочет:

- В смысле, кроме тенниса?

- Теннис я ненавижу больше всего.

- Да, понимаю. Это - настоящая дробилка для мозгов. Но на самом деле ты не ненавидишь теннис.

- Ненавижу.

Мы с Венди проводим время, наблюдая за тремя детьми Кевина. Воспитанные, спортивные, они еще и очень миловидны. Мне кажется, что с них Норман Роквэлл мог бы рисовать картины для любимых пазлов моей мамы. Четырехлетний Джо Костнер сразу уцепился за мою штанину и взглянул на меня огромными голубыми глазами. «Давай играть в рестлинг!» - кричит он. Я поднимаю его и переворачиваю в воздухе; звук его смеха - один из самых приятных звуков в мире. Мы с Венди просто очарованы маленькими Костнерами, мы пытаемся играть в родителей. То и дело я замечаю, как Венди тайком сбегает из нашей взрослой компании, чтобы еще раз взглянуть на детей. Я уверен, что из нее получится отличная мать. Фантазирую о том, каково это - все время быть рядом с ней, строить семью, вместе растить троих белобрысых малышей с зелеными глазами. Эти мысли волнуют меня - и ее. Я заговариваю с Венди о будущем, о создании семьи. Она не удивлена: ведь ей тоже этого хочется.

Несколько недель спустя Кевин Костнер приглашает нас в свой лос-анджелесский дом на предпремьерный просмотр нового фильма «Телохранитель». Сам фильм нам не слишком понравился, зато мы в полном восторге от главной музыкальной темы фильма - песни «I Will Always Love You».

- Это будет наша песня, - шепчет Венди.

- Всегда.

Мы поем ее друг другу, говорим друг с другом цитатами из нее. Как только песню ставят на радио, мы, прервав свои занятия, глядим друг на друга влюбленными глазами. Окружающие посмеиваются, но нас это совсем не волнует.

Я рассказываю Фили и Перри, что думаю провести с Венди всю жизнь, что собираюсь сделать ей предложение. Фили одобряет, и Перри дает зеленый свет.

- Венди - моя избранница, - сообщаю я Джей Пи.

- А как же Штефи Граф?

- Я ей не нужен. Забудь. Венди - моя вторая половинка.

Я ХВАСТАЮСЬ СВОЕЙ НОВОЙ ИГРУШКОЙ перед Джей Пи и Венди.

- Как, ты говоришь, он называется? - переспрашивает Джей Пи.

- «Хаммер». Такие использовались в войне в Персидском заливе.

Мой автомобиль - один из первых, проданных на территории США.

Мы катаемся по пустыне вокруг Вегаса и наконец вязнем в песке. Джей Пи шутит: «Должно быть, во время войны в заливе солдатам не доводи-лось ездить по песку». Мы выбираемся из машины и идем пешком через пустыню. Сегодня днем у меня самолет, завтра - матч. Слишком много людей будут расстроены, если я не сумею выбраться. Но чем дольше мы идем, тем менее значимым кажется матч. Главной становится проблема выживания. Во всех направлениях перед нами расстилается песок, а между тем закат уже совсем скоро.

- Похоже, в нашей жизни наступает поворотный момент, - сообщает Джей Пи. - Причем в плохом смысле этого слова.

- Спасибо за то, что подбодрил!

В конце концов мы подходим к какой-то хибаре. Обитающий в ней старик соглашается одолжить нам лопату. Мы тащимся обратно к машине, и я торопливо начинаю откапывать задний мост. Вдруг лопата натыкается на что-то твердое. Слой селитроносной породы - твердый, как камень, он скрыт под песками. Вместе с резким ударом лопаты что- то щелкает у меня в запястье. Я вскрикиваю.

- Что случилось? - встревоженно спрашивает Венди.

- Не знаю.

Рассматриваю запястье.

- Натри грязью, - советует Джей Пи.

Я откапываю «хаммер», лечу на игру и даже выигрываю матч. Однако через несколько дней просыпаюсь с безумной болью в руке. Мне кажется, что кисть сломана, я едва могу согнуть ее. Такое ощущение, что в сустав воткнули несколько швейных игл, добавив к ним пару ржавых лезвий. Это очень серьезно.

Боль уходит, и я успокаиваюсь. Но затем она возвращается, приступы становятся регулярными. По утрам они, как правило, вполне терпимы, однако днем я не способен думать ни о чем, кроме игл и лезвий в запястье.

Врачи говорят, что это тендинит. Точнее, дорсальный капсулит. Это значит, что у меня в запястье - множество мелких разрывов, которые не хотят заживать. Врачи уверены, это из-за тяжелых нагрузок. Лечится такое состояние либо отдыхом, либо хирургическим путем.

Я выбираю отдых. Отказываюсь от всех занятий, связанных с нагрузками на кисть. Несколько недель ношу свое запястье нежно, как раненую птицу. Однако это ничего не дает: я по-прежнему не в состоянии отжаться или даже открыть дверь без гримасы боли.

Единственное, что радует меня в травме запястья, - возможность проводить больше времени с Венди. В начале 1993 года вместо сезона кортов с твердым покрытием я открываю сезон Венди - и наслаждаюсь им изо всех сил. Она рада, что я могу уделить ей так много внимания, хотя и сокрушается из-за пропущенных занятий, она ведь вновь поступила в колледж, уже пятый. Или шестой. Я давно сбился со счета.

Мы едем по бульвару Рейнбоу, опустив стекла и включив радио. Веду машину левой рукой, чтобы не побеспокоить больное запястье. Весенний ветер треплет Венди волосы. Она выключает радио и говорит о том, как давно пытается понять, кто она такая.

Я киваю и вновь включаю приемник.

Венди опять выключает радио и продолжает: она пыталась учиться во всех этих колледжах, жила в разных штатах, она все время искала цель и смысл жизни, но у нее ничего не получается. Она не в состоянии разобраться в себе.

Я киваю. Мне знакомо это чувство. Победа на Уимблдоне его ничуть не изменила. Затем я внимательно смотрю на Венди, осознавая, что она говорит все это не просто так. Она пытается сообщить мне что-то важное. Повернувшись на сиденье, она заглядывает мне в глаза:

- Андре, я долго думала обо всем этом, и мне кажется, я не смогу быть счастлива, по-настоящему счастлива, если не смогу понять, кто же я на самом деле и какой должна быть моя жизнь. Но у меня ничего не получится, если я останусь с тобой.

Слезы бегут по ее лицу.

- Я не могу больше быть твоим закадычным другом, товарищем по путешествиям, фанатом. Вернее, я всегда останусь твоим фанатом, но… ты понимаешь, да?

Она будет искать себя, а для этого она должна быть свободна.

- И ты тоже, - добавляет она. - Каждый из нас не сможет достигнуть своих целей, если мы останемся вместе.

Даже открытые отношения для этого слишком закрыты.

Не могу с ней спорить. Если она так считает, что ж, мне нечего сказать. Я хочу, чтобы она была счастлива. И как раз в этот момент по радио начинает звучать наша песня. «I Will Always Love You». Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она отводит глаза. Тогда я разворачиваюсь и еду обратно, к ее дому. Мы вместе доходим до входной двери, и Венди еще один, последний раз обнимает меня на прощание.