Шарль Голль - Военные мемуары - Призыв 1940-1942 Страница 61

Я приземлился в Хартуме, являющемся базой сражения в Эритрее и Судане. Этой базой успешно руководил генерал Плат, энергичный и расторопный командир, незадолго до этого выбивший итальянцев с занимаемых ими позиций на высотах Керен. В этой операции отличилась бригада полковника Монклара и авиагруппа майора Астье де Вийата. Хотя генералу Лежантийому удалось установить связи с войсками в Джибути, они не определили ясно свою позицию, а губернатор Ноайлетас всеми средствами, включая смертную казнь, пресекал малейшее стремление присоединиться к "Свободной Франции".

Для того чтобы гарнизон Джибути вновь вступил в войну, не приходилось рассчитывать на его добровольное присоединение. С другой стороны, я не собирался проникнуть в Джибути силой оружия. Оставалась блокада, способная, конечно, образумить колонию, снабжение которой осуществлялось морским путем из Адена, Аравии и с Мадагаскара. Однако нам так и не удалось добиться от англичан, чтобы они сделали все необходимое для организации блокады.

Конечно, английское военное командование в принципе благоприятно относилось к переходу на нашу сторону вишистских войск, что давало новые подкрепления. Но другие английские инстанции с этим не торопились. Они, по-видимому, думали: "Если соперничество, которое в течение 60 лет стал кивает у истоков Нила интересы Великобритании, Италии и Франции, окончится полной победой англичан и если после окончательного разгрома итальянцев выяснится, что французы пассивны и беспомощны, какое исключительно благоприятное положение создастся для Англии во всем этом районе: в Абиссинии, Эритрее, Сомали, Судане! Стоит ли отказываться от такой перспективы ради нескольких батальонов из Джибути, которые приняли бы участие в битве, исход которой почти что решен?" Подобное настроение, довольно широко распространенное среди англичан, объясняет, с моей точки зрения, почему вишистским властям удавалось в течение двух лет снабжать колонию Сомали и держать ее в пагубном повиновении.

Недостаток в вооружении французских войск, сражавшихся в Эритрее, придавал их подвигу еще большее значение. Я направился в войска, рассчитывая пробыть там два дня - 29 и 30 марта. Французский самолет доставил меня на аэродром в Агордат, оттуда я прибыл в район восточнее Корена, где наша бригада вместе с индийской дивизией занимала левый фланг союзных войск. Наши войска были великолепны! После взятия Кюб-Кюб они, проведя операцию по прорыву и охвату правого фланга итальянских войск, внесли значительный вклад в победу под Кереном. Мне был представлен отличившийся в этой операции подполковник Женэн. Чтобы соединиться с нами, он, выступив из Алжира, пересек Африку и сразу же после прибытия вступил в бой. "Теперь вы видели, Женэн, как тут обстоят дела? Что вы думаете?" "Если бы все по ту сторону могли видеть это, все было бы в порядке!"

На следующий день после моего посещения войск генерал Плат начинал наступление и командир французской бригады повел свои войска на Массауа столицу и укрепленный пункт Эритреи. После того как наши части захватили Монтекульо и Форт-Умберто, 7 апреля Иностранный легион стремительно ворвался в Массауа, смешавшись с толпой беспорядочно отступающих итальянцев, вступил в порт, захватил адмиралтейство, и полковник Монклар принял капитуляцию командующего неприятельским флотом на Красном море. В общей сложности французскими войсками за время боев было взято в плен более 4 тысяч солдат и офицеров, а 10 тысяч итальянцев сдались в плен в Массауа.

Отброшенные в Абиссинию остатки итальянских сил вели теперь только беспорядочные бои. Но из-за того, что Французское Сомали оставалось вне борьбы, Франция лишилась той решающей роли, которую смогли бы сыграть ее вооруженные силы, двигаясь прямо вдоль железной дороги Джибути Аддис-Абеба, куда должен был возвратиться негус. Это не могло не привести меня к весьма печальным выводам. Теперь нужно было перебросить на другой театр военных действий войска "Свободной Франции", которые уже участвовали в боях, и те, что прибывали. Палевский оставался на месте как военный и политический представитель, имея в своем распоряжении один батальон и несколько самолетов.

Сердце войны билось в Каире, куда я прилетел 1 апреля, но билось неровно. Положение англичан и их союзников действительно казалось неустойчивым, и это объяснялось не только развитием военных событий, но и тем, что вокруг кипела борьба различных политических течений. Местное же население безучастно следило за битвой западных держав, однако всегда было готово извлечь выгоду из поражений той или другой стороны. В этих условиях ведение войны на Востоке приобретало весьма-сложный характер. Главнокомандующий английскими вооруженными силами генерал Уэйвелл, к счастью, очень рассудительный и хладнокровный человек, столкнулся с множеством обстоятельств, которые часто имели довольно отдаленное отношение к стратегии. К тому же само стратегическое положение было очень затруднительным. В начале апреля Уэйвелл вел бои на трех фронтах, и стоило большого труда снабжать войска из-за огромной протяженности коммуникаций.

В Ливии после блестящих успехов, в результате которых англичане вышли к границам Триполитании, приходилось отступать. Потеря всей Киренаики, за исключением Тобрука, была делом ближайшего будущего. Несмотря на высокие качества командования, несмотря на мужество солдат, войска не имели опыта войны в пустыне, требующей подвижности и стремительности действий на огромных открытых пространствах, в песках, под палящими лучами солнца. Здесь война требовала выносливости, ибо изнуряющая жажда, хроническая лихорадка и москиты подстерегали солдат на каждом шагу. Роммелю{148} начала сопутствовать удача как раз в то время, когда Уэйвелл получил из Лондона распоряжение правительства снять с фронта значительную часть своих сил и направить их в Грецию. Между тем и на греческом фронте дела шли не лучше. Правда, победы, одержанные в Эритрее и Абиссинии, являлись некоторым утешением. Из арабских же стран поступали тревожные сигналы. В Ираке начались волнения. Египет хранил загадочное молчание. Беспокойство вызывали начавшиеся переговоры между Германией и Виши в отношении Сирии. В Палестине нужно было принять ряд предосторожностей в связи с назревающим конфликтом между арабами и евреями.

К этим значительным трудностям, с которыми столкнулся Уэйвелл, добавлялись и другие. Из Лондона поступали телеграммы. Интересуясь всем и проявляя нетерпение, Черчилль постоянно требовал объяснений и направлял директивы. Наносил визиты Иден - вначале как военный министр, затем, в апреле 1941, когда я его встретил в Каире, уже в качестве министра иностранных дел. Независимо от него предпринимал демарши посол сэр Майлс Лэмисон, на которого благодаря его личным качествам и в силу обстоятельств было возложено нечто вроде постоянной миссии по координации. Кроме того, в состав армии, действовавшей на Востоке, входило большое число контингентов из доминионов - Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканского Союза. Правительства этих доминионов ревностно следили за использованием своих войск. Имелись также индийские войска, которые нужно было использовать так, чтобы не создавалось впечатления, что они несут основную нагрузку. Иными словами, Уэйвелл осуществлял военное командование, сталкиваясь с различными политическими препятствиями.