Шарль Голль - Военные мемуары - Призыв 1940-1942 Страница 60

И вот наступала решительная атака. Неожиданно созывалось торжественное англо-французское совещание. В ход пускались все средства, приводились все аргументы, высказывались все упреки, звучали все мелодии. Хотя и не все высокопоставленные лица в Англии в одинаковой степени владели сценическим мастерством, каждый из них великолепно играл свою роль. В течение долгих часов патетические сцены сменялись тревожными. В том случае, если мы не уступали, предлагалось закрыть совещание.

Через некоторое время наступал, наконец, эпилог. Из различных английских источников сообщали о наметившейся разрядке. Являлись посредники и заявляли, что, по-видимому, произошло недоразумение. Влиятельные лица интересовались моим самочувствием. В газетах проскальзывала доброжелательная заметка. Наконец рождался английский проект по урегулированию спорного вопроса. Этот проект очень походил на то, что мы сами ранее предлагали. Поскольку условия становились приемлемыми, вопрос, по крайней мере внешне, быстро разрешался на одном из совещаний, проходивших в дружеской обстановке. Конечно, в порыве вновь обретенного согласия наши партнеры не упускали возможности при случае добиться какого-либо преимущества. Затем вновь устанавливались прежние отношения, хотя по существу положение оставалось неясным; ведь для Великобритании никогда не было вполне решенных вопросов.

В начале марта 1941 я уже не сомневался, что в ближайшее время война вызовет крупные столкновения с противником на Востоке и в Африке, упорное сопротивление Виши и серьезные разногласия с нашими союзниками. Необходимо было принимать соответствующие решения на месте, и я решил отправиться туда.

Перед отъездом я провел конец недели в Чекерсе у премьер-министра, и он мне на прощание сообщил о двух вещах. 9 марта рано утром Черчилль разбудил меня и, буквально танцуя от радости, сообщил, что американский конгресс принял "закон о ленд-лизе", который обсуждался уже несколько недель. Действительно, радоваться было чему, и не только потому, что участники войны были теперь уверены, что они получат необходимую боевую технику из США, но также потому, что, превращаясь, по словам Рузвельта, в "арсенал демократических стран", Америка делала огромный шаг по пути к войне. Тогда же, желая, несомненно, воспользоваться моим хорошим настроением, Черчилль сделал мне и второе сообщение: "Я знаю, - сказал он, - что вы недовольны Спирсом как начальником нашей службы связи при вас. Все же я убедительно прошу вас оставить его на этом посту и взять с собой на Восток. Этим вы окажете мне личную услугу". Я не мог отказать, и на этом мы расстались.

14 марта, улетая к экватору, я чувствовал на этот раз, что у "Свободной Франции" был уже крепкий костяк. Наш Совет обороны империи, несмотря на разбросанность своих членов по всему миру, представлял собой единое и монолитное целое, и к тому же 24 декабря 1940 он был признан английским правительством. В Лондоне окрепло наше центральное руководство, основу которого составляли такие даровитые люди, как Кассен, Плевен, Палевски, Антуан, Тиссье, Дежан, Альфан, Денири, Бори, Антье и другие. С другой стороны, наши штабы пополнились такими опытными офицерами, как прибывшие из Южной Америки, где они находились по делам службы, полковники: Пети, Анжено, Дассонвиль, Броссэ, полковник Бюро, переведенный из Камеруна, и полковник авиации Вален, приехавший к нам из Бразилии. В твердых руках находились дела на Востоке у Катру, в Африке у Лармина. Гарро-Домбаль в Соединенных Штатах, Леду в Южной Америке, Сустель в Центральной Америке, д'Аржанлье и де Мартен-Превель в Канаде во многом способствовали появлению нашего представительства во всех уголках Нового света. Наши комитеты за границей продолжали укрепляться, несмотря на противодействие на местах со стороны представителей Виши, на недоброжелательное отношение большинства высокопоставленных французов и распри, столь свойственные нашим соотечественникам. Орден Освобождения, учрежденный мной 10 ноября 1940 в Браззавиле и получивший окончательный статут в Лондоне 29 января 1941, вызвал здоровое соревнование среди свободных французов. Наконец, мы чувствовали, как из-за моря Франция обращает к нам свои взоры.

Об этих успехах "Свободной Франции", об ее прочности и росте ее сил я мог уже судить в пути по поведению английских губернаторов, у которых я останавливался, в Гибралтаре, Батерсте, Фритауне, Лагосе. Раньше их отношение ко мне было сердечным, сейчас они проявляли глубокое уважение. Проезжая затем по Французской Экваториальной Африке, я нигде не чувствовал и тени неуверенности или беспокойства. Теперь все, преисполненные веры и надежды, обращали взоры к нам, надеясь увидеть, наконец, как наша мощь развернется, вырастет благодаря новым пополнениям, нанесет удары по противнику и приблизится к Франции.

Глава шестая.

Восток

На Востоке меня ждали сложные проблемы. Мысли же, которые приходили мне в голову во время полета, были просты и ясны. Я знал, что в сложной и запутанной обстановке должны разыграться важные события, в которых нужно принять участие. Я знал, что ключом всех действий союзников был Суэцкий канал, потеря которого открыла бы державам оси путь в Малую Азию и Египет, в то время как обладание им позволило бы организовать наступление с востока на запад, на Тунис, Италию и Южную Францию. Это означало, что мы должны непременно участвовать в битве за канал. Я знал, что война разожгла и обострила политические, расовые и религиозные страсти и стремления как в районе Триполи - Каир - Иерусалим - Дамаск - Багдад, так и в районе Александрия - Джидда - Хартум - Джибути - Найроби; я знал также, что союзники старались подорвать позиции Франции и вытеснить ее из этого района. Было ясно, что Франция не смогла бы сохранить свои позиции, если бы повела себя пассивно в этот ответственный период, когда все было поставлено на карту. Здесь, как и в других регионах, нашим долгом было действовать вместо тех, кто этого не делал.

Что касается средств, которыми располагала здесь Франция, то они состояли прежде всего из уже находившихся в моем распоряжении действующих войск и формирующихся резервов; кроме того, мы владели территорией Чад, что давало нам возможность развернуть действия на южном направлении в Ливии, а также позволяло союзнической авиации перебрасывать самолеты с побережья Атлантики к Нилу по воздуху, вместо того чтобы перевозить их морем, вокруг африканского континента, через Кейптаун. С другой стороны, правительство Виши теряло некоторые козыри: страны Леванта, куда выходил нефтепровод и где уже находилась армия "Свободной Франции", колонию Джибути и эскадру в Александрии. Если бы по тактическим соображениям или по необходимости я счел в то время возможным не учитывать в войне тот или иной из этих факторов, даже если бы я принял во внимание, что выжидательная позиция исполнителей зачастую вполне простительна и объясняется их слепым повиновением, то и это не изменило бы моего решения подчинить их себе как можно скорее. Перед отъездом из Лондона я к тому же посоветовался с членами Совета обороны по поводу того, что следовало предпринять, если бы перед лицом непосредственной угрозы Германии Англия и Турция решили овладеть Сирией и Ливаном. Короче говоря, я направлялся на Восток, решив не жалеть усилий, чтобы, с одной стороны, шире развернуть военные действия, а с другой - сохранить позиции Франции.