Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов Страница 65

Отряды красных имели выборный командный состав, в результате чего часто непосредственно во время боев были вынуждены нерационально тратить время на стихийно возникавшие митинги и перевыборы командиров594. Вообще же в отряде Кобозева было аж три комиссара: сам Кобозев как «правительственный» комиссар, бежавший из оренбургской тюрьмы С.М. Цвилинг – чрезвычайный комиссар Оренбургской губернии и А.Т. Джангильдин – чрезвычайный комиссар Тургайской области. Для большего воздействия на противника красные организовали самодельный «бронепоезд» из двух платформ, на одной из которых были установлены два орудия, а на другой – снятый с колес бронеавтомобиль595.

7 января на фронт отправился отряд казаков станицы Нежинской, приказ отправиться на фронт был отдан и 1-му Оренбургскому казачьему запасному полку, которому предписывалось отправить против большевиков «всех свободных казаков в конном строю»596. Уже 8 января белые с боем отступили от разъезда № 12, фронт пролегал между этим разъездом и станцией Переволоцк. Донецкая и Татищевская станицы направили Дутову подкрепления. На следующий день белые продолжали отходить с боями, был разобран железнодорожный путь и разрушены мосты. В эти дни добровольцами на фронт пошли даже кадеты Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, вскоре принявшие участие в бою под Сыртом. Убит в цепи кадет 7-го класса М. Кулагин (16 лет), ранен 6-классник М. Пискунов597. Казаки же продолжали плыть по течению, оставаясь, в большинстве своем, сторонними наблюдателями.

Оставив разъезд № 13, по которому красные выпустили не менее 120 снарядов, сторонники Дутова ненадолго закрепились на разъезде № 14, мост между разъездами был взорван. Под угрозой исключения всего населения из казачьего сословия Дутов осуществляет мобилизацию казаков от 20 до 55 лет близкой к линии фронта станицы Донецкой. Как впоследствии вспоминал сам Дутов, у казаков в тот период оставалось по 10 патронов на винтовку и по 2 снаряда на орудие, приходилось драться штыками598.

13 января в Оренбурге была объявлена мобилизация всех торгово-промышленных служащих в возрасте от 18 до 55 лет для несения караульной службы и оборонительных работ599. С призывом к казакам – приверженцам левых взглядов обратился Т.И. Седельников, по мнению которого нежелание казаков бороться с большевиками вызвано непониманием складывающейся ситуации. «Не пора ли бросить прикрываться «левыми словами» для оправдания нашего бездействия, если не нашей трусости?» – писал он600.

Наибольшим ожесточением отличались бои за станцию Сырт, занятую красными 13 января. Бой длился три дня – особенно упорно шла борьба за сопку возле станции. Исход столкновения решили красные лыжники во главе с П.З. Ермаковым, обошедшие белых с тыла. В том бою белые потеряли не менее 60 человек убитыми и ранеными601, в плен к красным попали 10 человек, в том числе трое мальчишек-кадетов. По одному из свидетельств, кадеты ревели и валялись в ногах у взявших их в плен матросов, прося о пощаде602. Какова их дальнейшая судьба – неизвестно. По воспоминаниям одного из участников, в боях красными активно использовались гранаты, штыков для ближнего боя было очень мало603. Красные оценивали численность сторонников Дутова, отступивших после этого в Оренбург, всего лишь в 300 человек604. Возможно, это даже преувеличение. Есть сведения, что Оренбург обороняло всего 200 бойцов605. В то же время фигурирует цифра в 1500 человек, имевшихся в общей сложности в распоряжении Дутова606. Несмотря на малочисленность защитников Оренбурга, бои были очень упорными – красным приходилось брать с боем почти каждую станцию.

Газеты того времени сохранили до наших дней имена первых защитников войсковой столицы, дающие представление о том, кто сражался на стороне белых в начале Гражданской войны. Вот некоторые из них: подъесаул П.Г. Тюрин – умер от ран и контузий, юнкер Портнягин – убит большевиками; доброволец И.И. Трусов – 18 лет, воспитанник 6-го класса оренбургской гимназии, ранен; юнкер Оренбургской школы прапорщиков И.В. Карташев – 22 года, ранен; прапорщик Петров – убит большевиками, «в левом крыле носа имеется рана, но не рваная, а пулевая, колотой штыковой раны в области груди нет, а имеется на ее правой стороне и на внутренней стороне правого бедра по одной большой колотой ране»607. У Оренбурга были очень юные защитники, но это не остановило красных перед самыми гнусными жестокостями в их отношении. На станции Новосергиевка в начале января 1918 г. был обнаружен труп неизвестного юнкера, который был «исколот штыками, прострелен, в области живота вырезан кусок тела, в другой части тела обнаружена большая рана, нанесенная, как предполагают, тупым орудием, язык, уши, нос и половые органы были вырезаны»608.

В Оренбурге в условиях военного положения все заведения должны были работать до 22 часов, была запрещена торговля спиртным. 16 января 1918 г. был издан приказ о мобилизации домовладельцев 1-й части Оренбурга в возрасте от 18 до 55 лет для формирования боевых, трудовых и охранных дружин. Боевые дружины формировались из мужчин 20–35 лет, трудовые – 18–19 и 36–55 лет609. Однако было уже поздно.

16 января 1918 г. произошел решающий бой под станцией Каргала в 35 верстах от Оренбурга. Этот бой стал «лебединой песней» оренбургских кадетов, откликнувшихся на призыв последних защитников города. На фронт под командой 18-летнего прапорщика Хрусталева, который сам лишь год назад окончил Неплюевский корпус, пошли даже 14-летние. Один из них впоследствии вспоминал:

«Нас спешно одели. Ватные куртки, штаны, бараньи полушубки, валенки, папахи. До вокзала шли в кадетских фуражках. Первый раз запели ротой уже дошедшую до Оренбурга песню:

Смело мы в бой пойдемЗа Русь Святую…

Был солнечный, морозный день пятнадцатого января восемнадцатого года, один из последних дней белого Оренбурга. Об этом мы даже не думали. Не могло же быть, чтобы мы с нашими старшими друзьями юнкерами не отбросили банды Кобозева обратно к Самаре. А там Корнилов и Алексеев двинутся с Дона и разгонят большевиков. До Каргаллы ехали час в отопленных и хорошо оборудованных теплушках… На станции сотня казачьих юнкеров и роты две эсеровских добровольцев. Эсеровские добровольцы (они ходят без погон и называют себя отрядами Учредительного Собрания) величают друг друга – «товарищами». Пытаются так называть и нас. Дело чуть не доходит до драки, а связиста из штабного вагона выкидывают из купе. Даже не мы, а дежурный офицер, бывший кадет 2-го корпуса. Их офицеры, они в погонах, приходят с извинениями. Слово «товарищ» у них было будто бы в обращении всегда – и употребляют его они не в политическом, а в «обиходном» смысле.