Алекс Громов - Нарком Берия. Злодей развития Страница 65

Серго Лаврентьевич так описывал ситуацию: «Петр Леонидович просто-напросто не хотел работать над атомным проектом. У нас с отцом были разговоры на эту тему. Прямо Капица конечно же не заявлял об этом, но секретом это не было… Когда ЦК начал его преследовать, отец пытался по возможности что-то сделать. Но беда была вот в чем. Людей, занятых в реализации атомного проекта, отец мог защитить и защищал. Капица же работать на бомбу не хотел. Здесь и возникали известные сложности. По линии Академии наук ЦК неприятностей ему много сделал. Помню, отец вызвал Семенова, академика, друга Капицы, и попросил помочь в меру сил Петру Леонидовичу. Сам я, сказал отец, официально помогать Капице не могу. Работай он у меня, проблем бы не было. Но коль так получилось, этому талантливому человеку надо помогать. Атомщики тогда зарабатывали более чем прилично, и отец попросил Семенова из тех премий, которые он будет получать, какие-то деньги передавать Капице».

Тех, кто был занят в атомном проекте, Лаврентий Павлович и впрямь старался выручать и поддерживать. Это было особенно заметно на фоне некоторых малоприятных процессов, происходивших тогда в советской науке.

31 октября 1947 года Сталин написал письмо научному директору Одесского института селекции и генетики Трофиму Лысенко, в котором среди прочего были такие слова: «Очень хорошо, что Вы обратили, наконец, должное внимание на проблему ветвистой пшеницы. Несомненно, что если мы ставим себе задачу серьезного подъема урожайности пшеницы, то ветвистая пшеница представляет большой интерес…» В том же тексте «босоногому профессору» была обещана поддержка на самом высоком правительственному уровне.

31 июля 1948 года началась знаменитая августовская сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, которая была подготовлена академиком Трофимом Лысенко со сподвижниками. Незадолго до того Лысенко написал письмо Сталину, жалуясь, что ему в его научной работе чинят всяческие препятствия приверженцы «метафизического направления в биологии». Лысенко и впрямь не пользовался уважением у значительной части ученых, поскольку научность продвигаемой им «мичуринской агробиологии» (к которой сам селекционер Мичурин особого отношения не имел) была весьма сомнительна. Теория Лысенко отрицала роль хромосом и утверждала возможность наследования приобретенных признаков.

На августовской сессии ВАСХНИЛ было принято постановление, объявлявшее антинаучной классическую генетику, именовавшуюся менделизмом-морганизмом. Ее сторонники публично каялись и сообщали о переходе на сторону Лысенко. Только первооткрыватель химического мутагенеза Иосиф Рапопорт дерзнул положить партбилет, но не поступиться научными убеждениями.

Что поделаешь — биология тогда если и была стратегически важной наукой применительно к вопросу, как получить побольше зерна, мяса и молока, то мнение реальных специалистов значило, увы, меньше, чем ловкость шарлатанов, умело надевающих идеологически правильные маски, дабы обвинить более удачливых ученых коллег в несоответствии линии партии.

Кстати, пресловутая ветвистая пшеница была известна задолго до товарища Лысенко, вот только хороших урожаев в умеренном климате она не давала и давать не собиралась — растение это южное, к теплу крайне требовательное. До осознания того, что биологические закономерности столь же несокрушимы, как законы физики, было еще далеко.

Впрочем, далеко было и до понимания того, что в атомной войне победителей не будет, — американцы считали себя монополистами на это страшное оружие и рассматривали планы его применения. Своя бомба была нужна Советскому Союзу как воздух. И когда гонители генетики и кибернетики решили аналогичным образом обойтись с новейшими физическими направлениями, физикам было к кому обратиться за помощью.

Да, к нему, к Лаврентию Берии.

Нельзя сказать «все началось с того, что…», но, несомненно, ситуация окончательно оформилась и обострилась в конце 1940-х годов, когда разразилась очередная дискуссия о квантовой механике, в которой главными действующими лицами были А. А. Максимов (один из официально признанных идеологов в сфере философских проблем естествознания) и физик-теоретик М. А. Марков.

Вышеупомянутый Максимов был по образованию физиком, однако переквалифицировался на философию. Занимался тем, что искал и разоблачал среди представителей естественно-научных дисциплин «идеалистов», «махистов» и прочие чуждые элементы. Он и его сторонники, среди которых, к примеру, были философ И. В. Кузнецов и физик Р. Я. Штейнман, сначала критиковали философские взгляды Эйнштейна, а потом начали призывать отвергнуть теорию относительности вообще. Летом 1952 года в газете «Красный флот» появилась статья Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике».

«Лагерь идеализма через Эйнштейна, Бора и Гейзенберга стал направлять развитие физики в тупик», — писал Максимов. И тут наконец-то ответный удар нанесли физики во главе с В. А. Фоком.

Академик Владимир Александрович Фок, физик-теоретик, задолго до этого знаменательного момента добровольно взвалил на себя еще и груз внимательного изучения достопамятного «диалектического материализма», чтобы говорить с советскими философами на их языке, а при необходимости — бить идеологов их же собственным оружием. Много лет спустя он любил пошутить о своем погружении в «чепухологию», но тогда все было очень серьезно.

Фок написал статью «Против невежественной критики современных физических теорий». Группа видных физиков (Тамм, Арцимович, Кикоин, Ландау и другие, в том числе и «отец водородной бомбы» Сахаров) сочинила письмо, адресованное Берии, который, по словам Фока, производил впечатление очень умного человека. Послание было передано ему во второй половине декабря 1952 года вместе со статьей Фока и сопроводительной запиской Курчатова, который сообщал, что полностью поддерживает авторов письма и разделяет изложенные в статье взгляды.

«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович! — писали академики. — Мы обращаемся к Вам в связи с ненормальным положением, создавшимся в советской физике. Это положение является результатом ошибочной и вредной для интересов советской науки позиции, которую заняли некоторые из наших философов, выступающих по вопросам философии физики.

Важнейшими задачами советских философов в области физики является материалистическое обобщение громадного круга новых фактов, понятий и идей, накопленных современной физикой, и борьба против идеалистического извращения достижений физической науки.

Вместо этого некоторые из наших философов, не утруждая себя изучением элементарных основ физики и сохраняя в этой области полное невежество, сочли своей главной задачей философское «опровержение» важнейших завоеваний современной физики. Основной атаке со стороны этой группы философов подвергается теория относительности и квантовая теория, лежащие в основе всей современной физики и представляющие собой теоретическую базу электронной и атомной техники».