Дмитрий Жуков - Русские писатели XVII века Страница 67

О том, как шла его преподавательская работа в эти годы, мы можем только предполагать. В иронических «Стихах утешных к лицу единому», написанных в это время, он говорит о себе:

Видите мене, как я муж отраден,Возрастом велик и умом изряден…

Возможно, в этих строчках невольно выразилось его представление о самом себе: молодой честолюбивый инок не находил в Полоцке применения своим силам.

Холодной и вьюжной была зима 1660 года в Полоцке. Длинными зимними вечерами, сидя после занятий в школе один в своей келье, при тусклом и неверном свете свечи, упорно осваивал Симеон церковнославянский язык. Он старался применить к русскому стиху формы, свойственные западноевропейскому стихосложению. Одно свое произведение — «Диалог краткий» — он написал в форме «эхо». Это типичный образец так называемой «песни в виде эхо» — carmen echicum: стих делится на две части, в первой задается вопрос, во второй дается созвучный ответ:

Рцы, щасте, кому служишь? Кто есть сей? Алексей.Чья кров? Сын Михайлов, государев, царев.Кто саном? Царь розаном. Коли дуж? Храбрый муж.

Видимо, стихотворение не вполне удовлетворило поэта. В языке много белоруссизмов. «Царь розаном» — это должно означать «царь россиянам», но слово это никак не «ложилось» в строку. Произведение осталось неоконченным. Было ли оно когда-либо произнесено, мы не знаем, но диалогическая форма его, несомненно, давала все возможности для этого.

Положение Симеона еще более усложнилось после возобновления в 1661 году русско-польской войны. Полоцк был вновь занят поляками. Лица, благожелательно относившиеся к Москве и православной церкви, начали подвергаться притеснениям и преследованиям. На Симеона был написан донос. Выхода не было, и он счел за лучшее выехать в Москву.

ГЛАВА 3

С переезда Симеона в Москву наступает самый плодотворный период в его жизни, который начинается скромной работой учителя молодых подьячих. Его переезд совпал с прибытием в Москву газского митрополита Паисия Лигарида. Один из многочисленных авантюристов и вымогателей, которыми так был богат XVII век, темная личность, дважды проклятый иерусалимским патриархом Нектарием за сребролюбие и взяточничество, Лигарид разъезжал из страны в страну, пользуясь подложными документами, не брезговал при случае и шпионажем в пользу Ватикана. В то же время Паисий был, несомненно, весьма образованный и культурный человек. В 1638 году он уже защитил диссертацию на степень доктора философии и богословия. Еще в 1656 году патриарх Никон приглашал его в Москву, надеясь привлечь к работе по исправлению богослужебных книг.

Лигарид прибыл в Москву в феврале 1662 года с целью испросить у царя милостыню для газского Предтечева монастыря. Ловкостью обхождения и умелым поведением Паисий вскоре полюбился Алексею Михайловичу, в то время как Никон быстро разгадал этого проходимца в рясе, распознал в нем своего врага и публично уже в 1663 году «лаял» его: «вор, нехристь, собака, самоставленник, мужик». Патриарх, как мы видим, не стеснялся в выражениях. Газский митрополит верно оценил сложившуюся на Руси обстановку и в споре «священства» с «царством» безоговорочно встал на сторону царя. Он руководствовался при этом, конечно, собственными корыстными интересами: Паисий стремился проникнуть в богатейшую патриаршью библиотеку, недавно пополненную редчайшими греческими рукописями, привезенными Арсением Сухановым из Афона. Теперь, после удаления Никона, только царь мог разрешить пользоваться этой библиотекой.

Лигарид, прекрасно владевший греческим, латинским и рядом европейских языков, ни слова не понимал по-русски. Ему требовался опытный и знающий богословие переводчик.

Исследователи, изучавшие жизнь Полоцкого, вначале предполагали, что его вызвал в Москву сам царь для обучения царевича Алексея латинскому языку и что произошло это в 1664 году. Однако позднее было доказано, что сделал Симеон это, во-первых, добровольно и самостоятельно («Оставил я отечество, родных, удалился, вашей царской милости волею вручился»), а во-вторых, переезд его следует отнести ко второй половине 1663 года: Симеон упоминается как переводчик Паисия Лигарида при его спорах с патриархом Никоном уже в июле 1663 года. Этот же год подтверждает и сам Полоцкий в предисловии к «Вертограду многоцветному», написанному в 1676 году: он говорит, что ко дню кончины Алексея Михайловича прожил в Москве 13 лет.

Приехавшего в Москву молодого учителя и поэта по специальному царскому указу определили на жительство «в обители всемилостивого Спаса, что за Иконным рядом». Видимо, Симеон приехал не с пустыми руками: в той же обители ему пожаловали погреб в городской стене для сохранения «ради безбедства от пожаров» его вещей. Это были главным образом рукописные книги: Симеон был уже известен как книгочий и книголюб. Все его содержание отнесли за счет двора: царь указал давать ему денежный корм 5 алтын в день.

По тем временам это были немалые деньги. Дело в том, что обычная монастырская еда (рыба, овощи, мед и проч.) выдавалась монахам бесплатно, и добавочное денежное содержание Симеон мог тратить по своему усмотрению. Чаще всего он эти деньги тратил на покупку книг. Пять алтын в день равнялись 15 копейкам. В середине XVII века столько стоил ягненок или поросенок. На три копейки можно было получить в трактире суточное содержание — три раза еда и два раза чай или квас.

Заиконоспасский монастырь, где постоянно жил Полоцкий во время своего пребывания в Москве, находился вблизи от Кремля, на Никольской улице. Монастырь этот был основан в 1660 году князем Волконским. Близость к Кремлю и к царским покоям оказалась впоследствии весьма важной для Симеона.

Уже в 1664 году Полоцкий в письме к епископу Мстиславскому и оршанскому Мефодию сообщает, что он по царскому указу обучает некоторых лиц по Альвару, так в то время назывался обычный учебник латинской грамматики, написанный португальским иезуитом Альварецом и употреблявшийся в иезуитских училищах. А в 1665 году, как об этом свидетельствует найденная И. Е. Забелиным выписка из дела Тайного приказа, на Никольской улице, в Спасском монастыре за Иконным рядом, было построено особое здание с жилищем при нем, где и поселились сам Полоцкий и его немногочисленные ученики. Эта так называемая Заиконоспасская школа Полоцкого — одна из тех греко-латинских школ в Москве, которые предшествовали созданию Славяно-греко-латинской академии.

Трудно с полной определенностью сказать, чему, кроме латинского языка, обучал Симеон молодых подьячих Тайного приказа. Некоторые ученые считают, что Полоцкий, помимо латинского языка, преподавал также грамматику, риторику, пиитику и, конечно, богословие. Об этом можно судить по его ученикам и в первую очередь по Сильвестру Медведеву. Можно также утверждать, что Симеон в своей преподавательской практике стоял ближе к Киево-Могилянской коллегии и учил тому, чему сам не столь давно научился. Известно, что Полоцкий недостаточно хорошо знал греческий язык, но успешно овладел основами гражданского, светского образования.