Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов Страница 68

Проверить достоверность рассказа графа Палена в данном случае невозможно. Но ряд моментов в его рассказе вызывает сомнение, и главный из них — не великолепное самообладание рассказчика, а его отзыв о покойном государе Петре Фёдоровиче. Выше уже неоднократно упоминалось, с каким уважением относился император Павел к памяти своего отца. Ещё не успев взойти на престол, он повелел удалить от двора обер-гофмаршала князя Барятинского (одного из участников убийства в Ропше), а на просьбу дочери о смягчении его участи ответил: «У меня тоже был отец, сударыня!» Поэтому очень маловероятно, чтобы на серию обвинений в адрес своего отца, государь ответил кратким: «Всё это правда». В рассказе Палена этот эпизод играет роль «спускового крючка» переворота, непосредственного повода для начала операции. Именно после этого разговора Пален требует санкции наследника на начало действий и получает согласие с отсрочкой на два дня — до 11 марта.

Между 9 и 11 марта происходит ещё одно событие, которое говорит о том, что император что-то подозревает. В один из этих дней (точно неизвестно в какой) старшие сыновья государя — великие князья Александр и Константин — приведены к особой, дополнительной присяге на верность отцу.

Наступает роковое 11 марта 1801 года. Среди гвардейских подразделений, занимающих караулы в Михайловском замке, — особенно любимый наследником 3-й батальон Семёновского полка (его назначение в караул и было причиной отсрочки, которую Александр затребовал у Палена). На утреннем разводе караулов полковник Лейб-гвардии Конного полка Саблуков, чей эскадрон также выставляет посты во дворце, с удивлением узнаёт, что вопреки обыкновению он назначен дежурным офицером по полку, а значит, не сможет появляться во дворце в течение дня и контролировать своих подчинённых.

Решающие события начинают разворачиваться вечером. На квартире командира Преображенского полка генерала Талызина{41} проходит дружеский ужин, на котором собирается большая часть вовлечённых в заговор офицеров. Закусок и шампанского генерал не жалел. Когда пирующие «разогрелись», Пален произносит зажигательную речь и объявляет о начале рокового действа. Господа офицеры дружно пьют за здоровье императора Александра.

Машина переворота запущена. Участники заговора разбиты на четыре группы.

Первая во главе с братьями Зубовыми и генералом Беннигсеном — ударная. Она должна проникнуть во дворец и, преодолев, если понадобится, сопротивление охраны, низложить Павла.

Вторая во главе с графом Паленом выдвигается к дворцу для поддержки первой группы.

Третья, в которую входит большинство участвующих в заговоре генералов и старших офицеров, поднимает по тревоге гвардейские части и собирает их вокруг дворца. Солдаты и значительная часть офицеров в заговор не вовлечены. Гвардейские полки и батальоны выводят на площадь с одной целью — для контроля над ними. В строю, связанные военной дисциплиной и повиновением командирам солдаты, лишены возможности проявить инициативу и вмешаться в события.

Четвёртая группа, состоящая из лично связанных с наследником престола генералов и офицеров, концентрируется вокруг покоев великого князя Александра. Её задача — обеспечить безопасность цесаревича в момент переворота.

Полковник Саблуков является во дворец для доклада великому князю Константину о положении в полку. При встрече с императором тот обходится с офицером милостиво. Однако менее чем через час Саблуков снова вызван в замок и получает приказ государя свести с поста свой эскадрон. Конногвардейцы Саблукова несут караул непосредственно перед входом в покои государя. Это ключевая позиция, а конногвардейцы — наиболее опасные противники для заговорщиков. В отличие от солдат пехотных полков, они несут караул с холодным оружием и мастерски им владеют. К тому же их пост, то есть один из немногих групповых постов в замке — то есть заговорщикам приходится иметь дело не с одиноким часовым, а минимум с капральством. И вот этой-то надёжной страже государь приказывает покинуть свой пост. «Вы все якобинцы», — говорит он Саблукову. Более того, государь отдаёт приказ о передислокации всего Лейб-гвардии Конного полка из Петербурга в пригороды, причём выступить полк должен той же ночью — в 4 часа утра. Занять освободившийся пост Павел приказывает двум вооружённым лакеям — камер-гусарам. Таким образом, император собственноручно ослабляет свою охрану в наиболее значимом для заговорщиков пункте.

Очевидно, что царь получил какую-то информацию относительно неблагонадёжности Лейб-гвардии Конного полка, и получил её непосредственно вечером. При этом информация касалась не заговора, а именно неблагонадёжности конногвардейцев. Угрозы заговора государь не чувствовал, иначе бы, выгнав с поста один взвод, поставил бы на его место другой.

В другом крыле дворца, в спальню к малолетнему племяннику императрицы принцу Евгению Вюртембергскому, неожиданно приходит его воспитатель, генерал Дибич. Удивлённый мальчик слышит, что в эту ночь может произойти выступление против тирана-царя. При этом сам Дибич в успех заговора не верит, но на всякий случай принимает меры предосторожности — с ним несколько офицеров, готовых, по его словам, в случае необходимости защитить юного принца.

Верные присяге солдаты в белых колетах идут к казармам, а к замку уже стягиваются заговорщики. В литературе встречается мнение, что солдаты и офицеры гарнизона дворца были почти поголовно вовлечены в заговор. Это мнение неверно. Солдат и вовсе никто в планы переворота не посвящал, а среди офицеров было немалое число преданных государю гатчинцев. Но на ключевых постах стояли участники заговора, что во многом позволило нейтрализовать способность к сопротивлению лояльных офицеров и обеспечить практически беспрепятственное выполнение плана.

Первая группа заговорщиков во главе с Зубовыми и Беннигсеном проходит через Летний сад к Рождественским воротам замка. Охрана беспрепятственно пропускает их внутрь. Состав этой группы небольшой — около 20–26 человек. Проводником в коридорах новопостроенного дворца является полковой адъютант Преображенского полка капитан А.В. Аргамаков. Он старался не просто провести группу к императорской спальне, но по возможности сделать это тихо и встретить на пути как можно меньше часовых. По приказу графа Палена участники авантюры были одеты в полную парадную форму, при орденах и лентах. Это был тонко продуманный момент — увидев перед собой группу важных генералов, обычный часовой не станет без размышлений применять оружие. Так оно и случилось. «Я ожидал уже смены в ночное время, часы уже пробили, как увидел, что несколько генералов шло прямо в комнаты государя. Сдача была: „Никого не впускать“ — я сделал на руку и остановил. В ту же минуту на меня бросился офицер и два солдата, зажали рот, вывели вон и сдали в караульню, как важного секретного арестанта», — вспоминал один из гвардейцев позднее.