Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Палач или жертва? Страница 68

Так в своих последних откровениях Виктор Семенович поведал своему следователю об одном из своих фронтовых эпизодов: «Был молод, кровь бурлила, хотелось показать всем, что я к страху отношусь с презрением. А в доказательство брал несколько верных охранников, ребят отпетых, садились по машинам и на передовую, в точки, где, казалось, без меня обойтись никак не могли. Однажды мне доложили, что рота или даже целый взвод бойцов подстрелили своего командира, побросали противотанковые ружья и подались к немцам. Представляешь, оголили участок для выхода немецких танков в наш тыл. А удар в спину, да еще танковый — это значит гибель сотен тысяч солдат. Я со своими орлами на двух машинах погнался за беглецами. Основную часть дезертиров мы настигли в ближайшем за передовой лесу. Они сбились в группы и ждали прихода немцев. Тех, кто оказал сопротивление, уничтожили на месте, остальных построили в колонну и в сопровождении трех автоматчиков отправили в тыл для разбирательства. Сами же продолжили поиск. А тут, как на грех, гроза началась. Дороги моментально превратились в глиняное месиво. Пока мы друг друга из трясин вытаскивали, ночь наступила. Темень и ливень. В результате мы элементарно заблудились. Двинулись в направлении наших позиций. Набрели на какую-то деревню. Слабый свет в избе на самом краю. Осмотрелись, вроде, немцев нет. Загнали машины под стога сена. Нам повезло. Хозяйка оказалась солдатской матерью. Нас обогрела, выложила на стол все, что у нее было до последней крошки. «Ешьте мальчики, только русскую землю немцам не отдавайте!» Решили с первыми проблесками рассвета двигаться дальше. К сожалению, и немцы также решили. Едва забрезжил рассвет, мы привели себя в порядок и были готовы выступать, как вбегает часовой и докладывает: «Товарищ генерал, мы в окружение попали, немецкие танки по дороге движутся!» Я через занавеску в окно глянул, а там, как на киноэкране, черные кресты на бортах немецких танков один за другим проплывают. Мы по машинам и прямо через поле в лес. Немцы погоню устраивать не стали. Для очистки совести несколько снарядов нам вдогонку послали. В лесу, правда, мы на какую-то немецкую разведгруппу натолкнулись, но мои орлы с ними за несколько минут разделались. В общем, к полудню мы к своим добрались. Я ребят отпустил, чтобы помылись, побрились и, конечно, выспались. А сам в штаб направился.

А армейский штаб — это как коммунальная квартира: слухи распространяются моментально. Иду, а навстречу мне член Военного совета, человек пожилой, с которым у меня были очень теплые дружеские отношения. Мы поздоровались. Я стою немытый, обросший, в шинели, заляпанной глиной. Он внимательно посмотрел на меня и говорит: «Мы тут за тебя сильно переволновались, и не обижайся, но твои поездки по немецким тылам — это, на мой взгляд, легкомыслие». «Немцы там случайно оказались», — говорю я. «Это ничего не меняет. Немцы могли ранить тебя, взять в плен. Известно, что они политработников и вашего брата в плен не берут. Тут же расстреливают. Наверное, для тебя, как для руководителя контрразведки сделали бы исключение. Отправили в Берлин, передали в гестапо, там долго пытали и, в конце концов, пристрелили»».

— Вас такая перспектива не испугала? — поинтересовался следователь Иван Иванович Елисеев.

«— До этого места нет. Я в нее просто не верил. Член Военного совета это понял и тут же нарисовал картину, которую я себе до того и представить не мог, но которая меня потрясла. «Ты знаешь, что бы сказал Верховный, когда ему доложили о том, что Абакумов попал в плен к немцам?» Я пожал плечами. «Мы доверили ему руководить нашей контрразведкой, а он в плен угодил». Вот тут меня такой страх одолел за прошедшую ночь и за все, что могло бы действительно произойти, что я повернулся и, не прощаясь, пошел к себе. Заперся в рабочей комнате и просидел на стуле без движения часа полтора, а то и два».

Примечательно, что Великая Отечественная война заставила, в том числе и военную контрразведку, вновь вспомнить теоретические разработки 20-х годов, а полученные знания умело использовать в тяжелейшей борьбе со спецслужбами фашистской Германии. Чисто палаческие функции 30-х годов пришлось отодвинуть на второй план…

Ветерану СМЕРШа Зинаиде Павловне Козиной довелось работать с Виктором Семеновичем Абакумовым. О нем она вспоминает очень тепло, называет порядочным человеком. И это несмотря на то, что начальник ГУКР СМЕРШ однажды ее даже арестовал. Как это было, Зинаида Павловна рассказала в беседе с А. Бондаренко: «Мы, прикомандированные, получали денежное довольствие не в финотделе, а в полуразрушенной церковке на Пушкарской улице. И вот как-то я пришла, а там стоят в очереди пять-шесть офицеров. Стоим, ждем, и тут кто-то меня спросил, с какого я фронта. Я ответила, что с Карельского, а кто-то сказал, что это теперь уже вроде бы Дальний Восток… Но я эту информацию мимо ушей пропустила. Мне это было и ни к чему — я зарплату получала.

Вернулась я на место, и вдруг — звонок к старшей, мне сказали: «Козина, к Абакумову!» Пошла. Мы на седьмом этаже были, он на 4-м, я знаю. Я пришла, меня туда сразу пихнули — и вот так, в два ряда — красные лампасы в ряд так и стоят. И он там далеко сидит — такой злой был, сердитый, и на меня сразу: «Кто тебе сказал, что ваш фронт на Дальний Восток идет?»

— Я ничего не ответила, потому что не успела даже сообразить. Но он и не слушал, кто мне сказал — ему это было не нужно, он просто говорит: «На шесть суток ее!» — и меня, так сказать, под руки, и все, и повели…

Я хорошо помню, как мы шли — совершенно спокойно с Градосельским — такой был мужчина, молодой, высокий. Пришла, сняла ремень — вот и все. Он ушел, а мне дежурный показал — комнатка рядом. Столик, табурет. А сюда — полка откидная к стенке была прикреплена — ложиться нельзя. Ну я и отсидела шесть…

Зато потом мы встретились с Абакумовым совершенно по-другому…

Стала я работать, а вскоре почему-то старшая машинистка перевела меня в свой кабинет. Поставили мне столик в ее маленькой комнатушке, мою машинку, а все остальные машинистки сидели в большой комнате… Как-то я решила — пойду посмотрю, как там девчонки, с которыми мы вместе работали. Прихожу, а никого нет! Возвращаюсь обратно, говорю: «Аня, в где же девчата?» — «Работа кончилась, они по своим фронтам разъехались». — «А я?» — «Я не знаю», — говорит она мне. И что я должна делать? Ладно, работаю…

И вот как-то встаю утром — а я дома жила — у нас такая черная тарелка, репродуктор, и говорят, что Абакумову присвоили звание «генерал-полковник». Пока я ехала, у меня возникла мысль: «А что я теряю? Сейчас я напишу рапорточек и тоже поеду…» Пришла, написала и печатаю на машинке: «В связи с тем, что я работаю здесь не по специальности, прошу меня откомандировать обратно на мой фронт». И все, расписалась: «Козина». Прихожу, сидит паренек, спрашиваю: «Вы не можете доложить Абакумову?» — «Доложу». И я ушла к себе на 7-й. А потом звонок: «Козина — к Абакумову!»