Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Палач или жертва? Страница 69

И вот как-то встаю утром — а я дома жила — у нас такая черная тарелка, репродуктор, и говорят, что Абакумову присвоили звание «генерал-полковник». Пока я ехала, у меня возникла мысль: «А что я теряю? Сейчас я напишу рапорточек и тоже поеду…» Пришла, написала и печатаю на машинке: «В связи с тем, что я работаю здесь не по специальности, прошу меня откомандировать обратно на мой фронт». И все, расписалась: «Козина». Прихожу, сидит паренек, спрашиваю: «Вы не можете доложить Абакумову?» — «Доложу». И я ушла к себе на 7-й. А потом звонок: «Козина — к Абакумову!»

Совершенно спокойна была, думаю: сейчас он рапорт посмотрит и определит меня обратно. Наш фронт еще в Ярославле был… Прихожу, он меня нормально принимает, не так, как тогда, в первый раз, и один. Говорит: «Ну и что такое? Почему тебя используют не по специальности? Какая у тебя специальность?» Говорю, что я стенографистка, меня вызвали в командировку, но я работаю машинисткой.

Он меня спрашивает: «Ну ты же москвичка…» Когда он успел это узнать? «Да, москвичка…» — «Так война же скоро кончится». — «Да, — говорю, — я понимаю». — «И чего ты, москвичка, поедешь на фронт? Оставайся здесь работать!» — «Хочу войну закончить на фронте. Вот кончится война — вернусь в Москву», — спокойно ему так говорю. Абакумов слушал, слушал, потом говорит: «Ну ладно, я подумаю! И потом скажу». На том я и ушла…

На следующий день, утром, буквально только прихожу на работу — звонок, и опять «Козина — к Абакумову!». Иду и думаю: «Сейчас, наверное, скажет — уматывай!» Прихожу, а он мне говорит: «Ну, вот что — я подумал и решил: будешь работать у меня. Мне такая стенографистка нужна — будешь работать моей личной стенографисткой»…

А там в кабинете еще генерал Врадий был — начальник управления кадров и, видимо, заместитель по кадрам. Абакумов ему тихо так говорит: «Оформи ее моей личной стенографисткой и имей в виду: вот тут… — я точно не помню, он сказал то ли «мы ее», то ли «я ее», — наказывал. Сделай так, чтобы в личном деле этого не было». Врадий молча кивнул и исчез. Мне вроде тоже надо было уходить, но Абакумов продолжил: «Видишь, — он указал в конец своего длинного кабинета, — там стоит столик? И там телефон. Вот это твое рабочее место. Будешь приходить и здесь начинать работать независимо от того, здесь я или не здесь»…

… Раза два он мне подиктовал, и все. Но приходила я на работу всегда точно, в утреннее время. Я работала нормальный рабочий день, как все машинистки: они в семь все заканчивали, и я так заканчивала свою работу и уходила. Он меня не задерживал никогда, никаких разговоров не было — почему или что? Наверное, я в первый же день спросила: «Можно мне домой уходить?» — «Можно»… Но точно я этого даже не помню. А он-то, оказывается, уезжал из кабинета в 5–6 утра! Бывало, что я приходила — он уходил, по коридору шел, и не слышно было, как он разговаривал, и видно было, что он заходил в кабинеты, но к кому он заходил, с кем разговаривал — не знаю. Но не с начальством — кабинеты начальников по разным местам были, а рядом был, я бы сказала, рядовой состав…»

Еще в воспоминаниях Зинаиды Павловны прозвучал такой эпизод, несколько характеризующий Абакумова: «Однажды Абакумов вызвал старшую машинистку — а машбюро было большое, и все равно народу не хватало, работы было очень много, — видите, даже с фронтов вызывали. Он говорит: «Ну как дела? Как девчата, как они живут?» Старшая отвечает, мол, все устали, в отпуск хотят. «В отпуск рано, пусть подождут, — говорит Абакумов. — Но дайте им по окладу, а еще вас всех повезут на склад…»

… Война же, в магазинах ничего нет! И вот мы на автобусе приехали в переулок за ГУМом — там этот склад был. Вошли — точно вам говорю, прекрасно помню — полки, полки, полки, от пола до потолка, и на них рулоны, рулоны, рулоны… Где шерсть, где бостон, где что чего… Абакумов распорядился, чтобы каждая из нас выбрала себе по отрезу на платье! Конечно, глаза разбежались — и каждая себе выбрала кусок отреза. А мне — два куска отрезали! Я в этом деле соображала лучше — у меня мама шила, и меня научила. Я сообразила: там был рулон белого и рулон красного, какая-то шерсть, не очень, наверное, дорогая, но я постояла, посмотрела — из этого, пожалуй, юбку сошью, а из этого кофточку…»

Зинаида Павловна считает, что Виктор Семенович народ любил, о сотрудниках заботился, уважал их, какие бы должности они ни занимали.

Факт примечательный. Все, кто работал с Абакумовым, отзывались о нем более чем положительно. Даже его адъютант на свой страх и риск сохранил до наших времен белый генеральский китель своего шефа, который попал в частную коллекцию…

Если говорить словами некоторых авторов, то на фронте и в тылу вплоть до 1946 года свирепствовал СМЕРШ, возглавляемый B.C. Абакумовым, который принимал личное участие в расправах над арестованными офицерами. Известно, что за период 1941–1944 годов только их было репрессировано 72 тысячи. Например, в течение 1941–1952 годов были арестованы: 101 генерал и адмирал, из которых 76 — осудили Военной коллегией Верховного Суда СССР, 5 — Особым совещанием при бывшем МГБ СССР, 8 генералов освободили вследствие отсутствия в их действиях состава преступления, а 12 человек умерли, находясь под следствием.

В этом плане примечателен арест советского военачальника, генерал-лейтенанта И. А. Ласкина. Он родился 1 ноября 1901 года в Уфимской губернии. В 1919 году добровольно вступил в Красную Армию; участвовал в Гражданской войне. Окончил пехотные курсы, пехотную школу, Военную академию имени М. В. Фрунзе. В 1936 году — начальник штаба 132-го полка 44-й дивизии на Украине, в 1937–1939 годах — офицер для особых поручений при командующем Киевским военным округом, офицер для особых поручений при первом заместителе Наркома обороны СССР. С 1939 по 1941 год был начальником штаба 15-й Сивашской мотодивизии в Молдавии. С 1 октября 1941 года — начальник штаба 172-й стрелковой дивизии, сформированной в Симферополе. Через шесть дней становится командиром этой дивизии. Позже заместитель начальника штаба Юго-Восточного фронта. С августа по сентябрь 1942 года — начальник штаба 62-й армии, с 7 сентября 1942 года по 17 апреля 1943 года начальник штаба 64-й армии. 14 октября 1942 года ему присвоено воинское звание «генерал-майор». 13 мая 1943 года — начальник штаба Северо-Кавказского фронта. 14 октября этого года ему присваивают воинское звание «генерал-лейтенант».

Среди его наград: орден Ленина, орден Кутузова 1-й степени, три ордена Красного Знамени, «Крест за боевые заслуги» от имени Президента США «в признании его исключительного героизма и храбрости, проявленных на поле боя на Советско-германском фронте против нашего общего врага — гитлеровской Германии».