Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V Страница 68

С непреодолимой силой она влечет меня к себе, в мутную даль. Я не хочу идти, упираюсь, широко расставляю ноги, вдавливаю их в песок, и ничего не помогает. Она притягивает меня: голова, руки, тело — весь «я» стремлюсь к ней и, чтобы не упасть, делаю шаг… потом борьба начинается снова… и опять мучительный шаг… еще… еще… я чувствую ее близость и в отчаянии падаю на колени… ложусь… но тело волочится вперед и всё вперед… Напрасно впиваюсь пальцами в песок: сила смерти беспощадна, и она тащит меня к себе. Позади остается лишь взрытый песок — ничтожный след моих отчаянных усилий…

Тихо, никого нет. Крикнуть о помощи? Бесполезно. Кое-где из песка торчат обугленные пни, однобоко освещенные кровавым светом. Вот море, серое и тяжелое, как жидкий свинец.

Страшная сила влечет меня в воду. Я делаю сверхчеловеческое напряжение, последнюю попытку и цепляюсь за берег. Нет. Все напрасно. Я иду по воде. Глубже… Вода журчит у колен… струится по груди… заливает лицо… Конец! Конец!!! Я под водой, в голубом Чертоге Смерти. Она наклоняется надо мной… Я слышу ее смех…

Яркий и мертвый голубой свет. Под водой! Объятый ужасом, я порывисто разгибаю спину. Делаю судорожное движение и просыпаюсь.

Огромная желтая луна. Тысяча голубых зубьев, вонзившихся в звездное небо, синие тени ущелий и пропастей — неописуемый пейзаж. Площадка. Совершенно обнаженная Тэллюа стоит на коленях перед большим тазом. Она моется и со смехом брызжет мне в лицо.

Проходит время. Холодно. Искоса на меня поглядывая, словно желая проверить производимое впечатление, тоненькая девушка продолжает плескаться очень красиво и картинно. Я вижу, как дрожат голубые капельки на темной коже. «Тэллюа осыпана алмазами», — думаю я. Как жаль, что руки связаны!

— Ты спал? — голос девушки звучит также мило, как и всегда.

Я киваю головой.

— A y меня не было времени. Я устала. Скоро ты отправишься в путь, знаешь?

Отрицательное движение головой.

— Так ты не скажешь, где золото?

Она оставляет таз и, покрытая сверкающими капельками, приседает рядом со мной.

— Почему?

Голубое личико с удивленными большими глазами приближается к моему.

— Послушай мои слова, — убеждает она тоном матери, поучающей упрямого ребенка. — У меня есть тайна… я клялась молчать… Но поверь: мне нужно золото. Не мне, но… нужно. Пойми это… И еще: я теперь — Большая Госпожа, а ты — пленник. Не Большой Господин, просто мой пленник. Я тебя заставлю говорить. Ты хочешь жить?

— Вынь кляп изо рта, — хотел я сказать, но лишь промычал что-то невнятное.

— Ага, хочешь! — Тэллюа рассмеялась. — Ты ничего не сказал моему господину, но мне скажешь, раб.

— Убери кляп, — промычал я.

Тэллюа довольно кивнула головой. Несколько секунд она в нерешительности смотрела на меня. Ей было холодно, она поднесла к губам тонкие голубые пальчики и согревала их дыханием. Жуткий свет мертво заливал сказочный пейзаж. Может быть, это сон? Легким движением Тэллюа поднялась, подошла к оседланному мегари и вынула из сумки кинжал. Снова подсела ко мне.

— Вот, — проговорила она тихонько, едва подавляя дрожь. — Крикнешь — тебе конец.

Ярко блеснуло лезвие. Острый конец уперся в мою грудь прямо против сердца. Осторожно левой рукой девушка сдернула с моего лица повязку и нерешительно потянула изо рта кляп. Пригнулась ко мне совсем близко. Живые черные глаза казались теперь синими, наклонившись вперед, я мог бы поцеловать ее дрожащие от холода губы.

— Говори. Кляп почти вынут.

С трудом двигая языком, я говорю:

— Ты — дура.

Обнаженная голубая девушка решительно обескуражена.

— Что такое?

— Я был Большим Господином и всегда им буду. А ты — Дура.

Для большей убедительности я показываю ей язык. Так сидим мы минуту — я с петлей на шее и закрученными руками, Тэллюа с ножом у моего сердца. Ей холодно, на темной коже дрожат и сверкают при свете безумной луны бесчисленные алмазы. Зачарованно голубеет вокруг нас мертвый Хоггар. Желтая луна. Безмолвие. «Может быть, все-таки это лишь сон? — думаю я и себе отвечаю: — Нет, это радость вольной жизни, которая сильнее, чем смерть!» Я смотрю на нож в руке Тэллюа… разве он может меня испугать? Разве утром меня испугает пистолет Лаврентия? Смерть — только шаловливая сестра жизни, но она не властна надо мной, ибо я — бессмертен!

Меня охватывает страшное возбуждение. Напрягая тело, наклоняюсь к девушке и тихо, но горячо говорю:

— Самое прекрасное в жизни — свобода, и ты хочешь отдать ее за дешевую честь стать Большой Госпожой. Ты не любишь Лоренцо, но тебя прельщают сила и слава белого человека. Зачем тебе это, Тэллюа?

Ты рождена в Хоггаре, чтобы в пустыне жить, любить и умереть. Каким мужем мог быть для тебя Олоарт! Ведь он любил тебя. Ты, предавая его, предала свою кровь и себя. Он погиб, но и ты, изменница, погибнешь!

Ты поверила любви белого человека. Так знай: ты для него — лишь мост, чтобы перейти пропасть. Его сердце в когтях иной любви, побороть которую ты не в силах!

Слегка наморщив лоб, слушала голубая девушка мою пылкую речь, стараясь схватить хотя бы ее общий смысл. Потом покачала головой.

— Ты лжешь. Кого, по-твоему, любит мой господин?

Рванувшись вперед, я крикнул ей в лицо:

— Золото!

Тэллюа засмеялась.

— Золото — не враг любви. Любви приятно идти по дороге, вымощенной золотом. Я знаю, что хочет мой господин.

— Он хочет с твоей помощью добежать до границы Ливии и там бросить тебя мне вместе с поклажей и верблюдами! Дура! Дура!!

Лицо девушки изменилось. Острие кинжала, блеснув как голубое пламя, снова уперлось мне в грудь.

— Собака, — проговорила она с тихой яростью, — говори, откуда ты знаешь о ливийской границе?

Теперь засмеялся я.

— Вот твоя тайна, — и я передал ей план Дерюги.

— Зачем же он рассказал тебе? Он же клялся…

Девушка села на траву. Я молчал.

— Зачем, скажи?

— Он обманул тебя! Его золото сильнее твоей красоты.

— Он сказал, что ты поможешь найти золото…

— Чтобы я помог ему в Европе с золотом найти ту свободу, которую здесь имела и бросила ты. Ты проиграла, Тэл-люа ульт-Акадэи!

Лунный свет, голубой и мертвый, вдруг блеснул живым пламенем в больших глазах девушки. Несколько раз она тяжело перевела дух, сжав руками маленькие груди. Это был момент сомнений. Потом цепкие пальцы ухватили рукоять кинжала.

— А если я убью тебя, и золота не будет?

— Я умру свободным, а ты будешь брошена ради того золота, которое он уже имеет. В этом случае твоя цена будет поменьше: одно блюдо, одна чаша да горсть безделушек. Сейчас вас разделяет только золото, а тогда между вами стеною встанет мой труп. Ты побеждена, Тэллюа. Я говорю тебе: ты — моя пленница.