Анатолий Виноградов - Стендаль Страница 68

Окольным путем Берте узнает, что в семье де Кардон требуется гувернер. Одетый чисто и опрятно, с узелком, в котором сложено все имущество, появляется Берте в замке де Кардон. Меланхолическая внешность энергического юноши, красиво сложенного, скромного, привлекает к нему взоры дочери де Кардона. Молодая скучающая дворянка, из простого любопытства наблюдавшая изо дня в день Берте, замечает, что у него прекрасная походка, великолепные волосы, чудесные темно-синие меланхолические страдающие глаза. В то же время он нисколько не похож на слуг отца. Он даже лучше десятка молодых вертопрахов, приезжающих верхом в замок де Кардон. Любопытство переходит в повышенный интерес, повышенный интерес переходит во влюбленность. И так как Берте — человек, много ниже стоящий на ступенях социальной лестницы, то ему отдается полуприказание полюбить… Берте не сдается сразу. Устные требования подкрепляются страстными письмами хозяйской дочки. Письма перехватываются, и Берте изгоняют из замка.

Берте лишается места опять не по своей вине: там ревнивый муж, здесь подозрительный отец. Берте оправляется от удара. Он испытывает всепоглощающую страсть учиться и войти в жизнь полноправным членом общества. Пешком и в почтовых каретах, с фермерами, везущими молоко на городскую площадь, с торговками, провозящими на заре двуколку овощей на рынок, он попадает из города в город, из местечка в местечко. Но его имя уже оказывается известным всем учреждениям иезуитской Франции. Ни одно учебное заведение его не принимает. Он выброшен из жизни. После первоначального благоприятного разговора вдруг обнаруживается секретная характеристика, и с ним отказываются говорить. И только один нотариус Моресталь принимает Берте к себе младшим чиновником для писем. На службе у Моресталя Берте продумывает весь путь своей жизни. Он узнает, что, помимо секретных характеристик, по школам и учреждениям буржуазна Мишу рассылает клеветнические письма. Хуже всего то, что эти письма написаны ее почерком, но не ее языком. Вот что больше всего терзает душу молодого Берте.

В воскресенье 22 июля 1827 года Берте рано утром был уже в Бранге. Он вошел в церковь, встал за колоннами, и едва только госпожа Мишу опустилась на колени, как он вынул магазинный пистолет и выпустил из него два заряда: один в молящуюся буржуазку, другой в себя. Живы остались оба. Мишу была опасно ранена, а Берте неудачно всадил себе пулю между челюстью и шейным позвонком, как раз в том месте, по которому суждено было через некоторое время скользнуть треугольному ножу гильотины.

На вопрос председателя суда об истории преступления Берте сообщил только одно: «Выброшенный из общества, я был жив для двух страстей — любви и ревности». Приписывая всю вину себе и своему характеру, Берте отказался давать показания. И лишь несколько позже он рассказал подробно, что он был любовником госпожи Мишу, что горничная из ревности донесла на него супругу госпожи Мишу и он был вынужден уехать. Госпожа Мишу, его любовница и хозяйка, ночью клялась ему в спальне перед распятием, что она уйдет из дому, никогда его не забудет, будет любить всегда только его одного и найдет его где бы то ни было. А когда он возвратился по прошествии нескольких недель для тайного свидания, он убедился, что на его месте находится двойной его заместитель — репетитор и любовник. — студент Жакен.

Эти показания были записаны на основании слов Берте и скреплены его подписью. Но через два дня в порыве внезапного рыцарства молодой Берте потребовал чернила и бумагу и скрипящим гусиным пером, ставя огромные кляксы, написал душераздирающую фальшивую исповедь, где он заявлял, что Мишу никогда не разделяла его страсти, что во всем виноват он один. Сын кузнеца в порыве великодушия хотел во что бы то ни стало спасти женщину, которой он отдал любовь искренне и со всем юношеским порывом. После этого Берте успокоился. Ему казалось, что основное дело на суде уже сделано.

Госпожа Мишу, ликующая и оправданная, вышла из зала суда. Берте оказался просто негодяем, стрелявшим в свою хозяйку, влюбленным мальчишкой, который пытался соблазнить невинную и честную женщину. Перед лавочниками и приказчиками, парикмахерами и содержателями публичных заведений города Гренобля, попавшими в присяжные заседатели, был заядлый преступник из низов, покушавшийся на убийство «порядочной», то есть «богатой», женщины, перед ними был представитель того самого отвратительного четвертого сословия, которое не только хочет выскочить за пределы своего класса, но, как известно префекту парижской полиции, хочет вообще уничтожить все классы[80].

К этому времени вышла книжка Буонаротти, описывающая «Заговор равных» Кая-Гракха Бабефа. Эти опасные люди живы, они могут ежеминутно выступить с планом перевернуть все общество!

Присяжные заседатели города Гренобля постояли за себя и за сохранение монархического и католического строя Франции.

Мишу была родственницей Манта, одного из друзей Бейля. Из первых рук Бейль имел возможность узнать самые интересные подробности, дополнившие судейский протокол. И он написал роман, который назывался первоначально «Жюльен», а потом «Красное и черное». Буржуазная критика всегда имела склонность рассматривать Стендаля как эстета, сноба, аполитичного писателя, ибо, как говорил он сам, «политика в романе подобна пистолетному выстрелу на концерте». Название «Красное и черное» эти критики истолковывали как банальнейшие образы игры в рулетку или игры «Rouge et Noir». Автор не возражал. Это его устраивало… Когда ставили на «красное» в его дни, то проигрыш всегда знаменовал собою гильотину.

Стендаль в 1824 году Портрет, приписываемый ученику Давида, французскому художнику Ж.-Б. Викару

«Господин де Фонжеран». Карикатура на Бейля работы Анри Монье.

«Коканская мачта или Людовик XVIII, поддерживаемый союзниками».

Книга быстро дошла до России и появилась у Елизаветы Хитрово. Пушкин не мог от нее оторваться. В мае 1831 года он пишет Хитрово: «Умоляю Вас прислать мне второй том «Rouge et Noir». Я от него в восторге».

В 1829 году вышла книжка без имени автора. Ее считали даже переводом с английского. Она называлась «Последний день приговоренного к смерти». Когда вышло второе издание, автором оказался Виктор Гюго.

Однажды зимой наступила безработица. На чердаке не было ни топлива, ни хлеба. Мужчина, девушка и ребенок голодали и зябли. Молодой рабочий украл — семья его имела хлеб на три дня для женщины и ребенка и пять лет тюрьмы для мужчины[81].

Описав тюрьму и казнь этого рабочего, Гюго говорит: