Е. Готтендорф - Герман Геринг Страница 7

В апреле 1918 г. Манфред фон Рихтгофен был сбит и погиб в воздушном бою; командиром 1-го авиаполка, получившего название «Рихтгофен», стал капитан Рейнхардт, тоже вскоре погибший на испытаниях нового самолета… Так старший лейтенант Геринг стал командиром 1-го авиаполка истребителей имени Рихтгофена. Летчики передали ему жезл с зарубками, отмечавшими число сбитых вражеских самолетов, который барон Рихтгофен брал с собой в воздух как талисман.

Тем временем превосходство авиации Антанты становилось все более ощутимым. Чтобы сдерживать натиск противника, летчикам Геринга приходилось совершать по пять вылетов в день. Он с тревогой сообщал командованию, что ни машины, ни пилоты не выдержат такой нагрузки. Самолеты союзников, казалось, заполонили все небо. Английские истребители летали целыми соединениями, строясь друг над другом в несколько слоев («эшелонов»), чтобы прикрывать один другого и сверху, и снизу; они смело атаковали и мастерски вели воздушный бой, используя свое численное превосходство. Французские летчики-истребители, летавшие поодиночке, редко отваживались залетать за линию фронта и старались не ввязываться в воздушные бои, защищая свои бомбардировщики, которые «бессовестно» (по выражению Геринга) утюжили немецкие окопы, засыпая их бомбами. Германские истребители ничего не могли с ними поделать, потому что пулеметы не пробивали их броню и их приходилось атаковать по многу раз.

В июле 1918 г. Геринг одержал свою 22-ю победу в воздушном бою, и на этом список сбитых им самолетов был закрыт. Командование отправило его в отпуск, передав эскадрилью Лотару Рихтгофену, брату погибшего аса.

Геринг вернулся в свою часть, когда она находилась на аэродроме в Бельгии. К этому времени на счету авиаполка числилось уже 500 сбитых самолетов противника, но положение на фронте было тяжелым; германские войска отступали, Германия проигрывала войну. В довершение всех бед в стране назревала революция.

4. «Ненавижу красных!»

Полк Геринга получил приказ перелететь в Германию, на аэродром под Дармштадтом, отправив туда наземное оборудование на грузовиках, но плохая погода не позволила самолетам взлететь. Скоро пришел новый приказ: ожидать прихода американских войск и сдать им самолеты. 11 ноября 1918 г. пришло известие о подписании перемирия с Антантой, и офицер штаба приказал Герингу при первом же улучшении погоды направить авиаполк в Страсбург и там сдаться французам. Геринг понял, что нужно как можно скорее убираться из Бельгии. Разумеется, он не собирался сдаваться ни американцам, ни французам и хотел сохранить самолеты для Германии. Все, что было можно отправить по земле, уже находилось на пути В-Дармштадт; наконец, 12 ноября, туман над аэродромом рассеялся и самолеты поднялись в воздух.

Большая часть авиаполка во главе с Герингом благополучно приземлилась в Дармштадте, но часть самолетов отстала из-за неполадок и совершила вынужденную посадку в Маннгейме. В Маннгейме уже действовал солдатский Совет, приказавший разоружить летчиков и взять самолеты под стражу. Геринг, узнавший об этом по телефону, срочно вылетел в Маннгейм с несколькими самолетами: прилетев, он дал несколько предупредительных очередей и стал кружить над аэродромом, угрожая расстрелять и разбомбить здание, где заседал Совет. Солдаты, испугавшись, вернули задержанным летчикам оружие и самолеты и отпустили их, и Геринг, со всеми самолетами, вернулся в Дармштадт.

Настало время подвести итоги войны. На день подписания перемирия полк «Рихтгофен» имел на своем счету 644 победы в воздушных боях; погибло 56 офицеров и 6 рядовых, получили ранения 52 офицера и 7 рядовых. Раненые и больные были отправлены по домам. Многие офицеры, в том числе и Геринг, были повышены в звании: он стал капитаном авиации. 19 ноября авиаполк был распущен и формально перестал существовать.

Это был унизительный, бесславный конец — после нескольких лет тяжелых сражений и многих побед, доставшихся дорогой ценой. Офицеры полка собрались вместе в винном погребке, чтобы проститься друг с другом и отметить конец войны. Геринг выступил с речью перед подчиненными (бывшими подчиненными!). Он вспомнил бои и победы и погибших друзей, не пожалевших жизни ради Германии, и проклял революционеров и солдатские Советы, захватившие власть, нарушившие воинскую присягу и дисциплину и предавшие и Германию, и своих командиров. Он не мог смириться с мыслью, что его подразделение, храбро сражавшееся и вполне боеспособное, теперь распущено и не сможет больше служить своей стране. Офицеры, выпив «за Германию», разбили бокалы о стену в знак памяти по погибшим. Их командир призвал их быть стойкими и готовиться к новой борьбе: «Мы возродим авиаполк «Рихтгофен!» — провозгласил он, и присутствовавшие поддержали его дружными криками одобрения.

Тем временем на улице, у входа в погребок, собралась толпа солдат и горожан, громко ругавших и бесчестивших офицеров. Когда те стали выходить наружу, солдаты набросились на них, срывая с них погоны и ордена. Герингу еле удалось спастись, сохранив в целости эполеты и награды. С этого дня он возненавидел «красных», не простив им своего унижения и позора, выпавшего на долю товарищей. Его переполняла обида: эти люди, такие же немцы, как и он сам, оказались хуже врагов — они подняли руку на его боевые награды, которые он заработал кровью! Это было невыносимо, это невозможно было забыть!

5. «Нас предали, нанеся удар в спину!»

В те дни Германия стояла на пороге гражданской войны. Большинство социал-демократов поддерживали Фридриха Эберта и сформированное им правительство, а меньшинство, объявившее себя «независимым», выступало за создание нового правительства из представителей Советов, созданных по русскому образцу. Шли долгие переговоры, которые, благодаря осторожной, но твердой политике Эберта, увенчались успехом: «независимые» согласились войти в правительство и отказались от идеи «советской республики». Эберт договорился также с верховным командованием армии, и гражданской войны удалось избежать.

Во время этих событий Геринг находился в городе Ашаффенбург, недалеко от Дармштадта. Мир, в котором он жил до сих пор, завоевав себе место под солнцем, теперь рушился у него на глазах, не оставляя ему никаких надежд на будущее. Ему было 25 лет, он был блестящим офицером, капитаном авиации, награжденным многими наградами, врученными ему кайзером, но теперь сам кайзер, которому он присягал на верность, отрекся и от власти, и от своих подданных. Больше служить было некому, присягать новой власти казалось бессмысленным. Геринг так и не обратился в свой 113-й пехотный полк, где за ним сохранялось его законное место, полученное при распределении из военной школы, хотя другого пути у него, кажется, и не было. Как назло, стала беспокоить рана в бедре: боли иногда бывали такими сильными, что приходилось принимать уколы морфия. Все шло к тому, что бывшему капитану авиации предстояло разделить печальную участь многих демобилизованных офицеров, послуживших Отечеству, но вдруг оказавшихся лишними в своей стране.