Святослав Задерий - Дети равновесия Страница 8

Состав «Алисы» сложился тогда, когда моя группа "Хрустальный шар" ввиду женитьбы гениального гитариста Вовы Кровавого разошлась. Вова был действительно гениальный гитарист, мог играть как угодно — на голове, стоя «мостиком», и так далее. Мы играли, я считаю, достаточно хороший хард-рок, такой сексуальный, подвижный. Прозвище «Кровавый» произошло оттого, что однажды они с ребятами военную форму набили соломой, облили красной краской и оставили в парадной. Проходившая мимо старушка, говорят, увидев это, умерла от сердечного приступа. Но потом он женился, жена увезла его с собой, и у меня группа без основного гитариста несколько растеклась. Ко мне подошел Паша на заседании рок-клуба — и, как деловой человек, предложил объединиться. Представил мне Шаталина. А Шаталина я уже до этого видел — он выступал в группе "Демокритов колодец", им самим созданной, и когда я от Паши узнал, что человек, приехавший из Красноярска, умудрился создать здесь группу, написать для нее сам тексты, музыку, и при этом у него еще в группе грузин с Салтыковым — позже известным по другим проектам… Шаталин был такой Железный Дровосек — совершенно спокойный, очаровательный мужчина. Он мне импонировал больше всех в этой группе — а они играли в стиле «бостон», довольно жесткую музыку. И было видно, что от Шаталина там основная энергия и идет, несмотря на то, что он сам по себе очень скромный и спокойный. Мы с ним собрались и попробовали играть вместе. Ситуация была такая — Шаталин любит «бостон», хард-рок, "Дип Пепл", Паша — более мягкую музыку, я увлекался психоделическими сложными штуками, поэтому вроде бы сначала произошла несостыковка, но потом я их уговорил… с помощью алкоголя, места и аппаратуры: ребята, почему бы нам, собственно говоря, не сойти с ума и не начать изначальна — с хаоса? Давайте не будем задаваться вопросом — что мы будем играть, а просто будем играть и чувствовать гармонию того, кто играет дальше. Тоесть принцип был очень простой, и постепенно мы составили "хаосную программу" — "Синтезатор сладострастия". А со мной с текстами еще работал Илья Утехин — но он всегда старался оставаться в стороне. Сейчас он дипломат, а тогда еще только хотел быть дипломатом, и мы были, прямо скажем, не самым чистым пятном его биографии. Программу мы репетировали у господина Терещенко в его корабельном институте — он нам любезно предоставил «точку». До нас там уже репетировал «Аквариум», но Борис после второй вещи закричал: "Здесь невозможно играть, здесь так пахнет коноплей, что я не могу взять третьего аккорда".

Они попросили нас сыграть для местной публики — на танцах для студентов. Мы переоделись. Паша надел на голову консервную банку, привязав ее проводком, Шаталин — на голое тело фрак, у менябыла кепка лихая и футболка с надписью "Эйр Франс" — короче, выглядели мы «цветно». Вышел Терещенко, объявил, что выступает группа «Алиса». Мы выскочили на сцену с криком: "Ха-а!", ударили по струнам, публика обернулась… и побежала. Бегом! Вся! Не сговариваясь! Мы после третьего аккорда остановились, и мне пришлось в микрофон кричать: "Ребята, стойте, мы, собственно говоря, ничего ПРотив вас не имеем…" я впервые такое видел — а ведь до этого много играл на танцах. То ли мы принесли какую-то энергетическую волну, то ли что, но ситуация была просто абсурдная.

Остановились они в метрах в десяти — стоят, на нас поглядывают. Былo такое ощущение, что Змей Горыныч выскочил на сцену, поклацывая зубами и попыхивая огнем… Ну, вернулись они обратно, послушали все, потом даже начали танцевать.

Потом нас Коля Михайлов пригласил выступить в Выборге. Это было с подачи Андрея Коломойского. Я не зря их всех называю — люди очень хорошие все. Мы приехали туда, нам отвели гостиницу. Выступать мы должны были в небольшом ресторане на подвесном балконе. Где-то в середине программы у нас отрубился микрофон, и мнепришлось просто как Гитлеру орать с балкона, потрясывая рукой, под звон музыки. Все танцевали внизу. На следующий день ресторан решено было закрыть на ремонт… А местный комитет комсомола сказал нам, что они вызывают комиссию из Ленинграда — для проверки, так сказать, деятельности нашего коллектива. И нам серьезно сообщили: вы, ребята, особенно там не дергайтесь — между прочим, в этой комиссии едет сам Коля Михайлов… Да, сказали мы себе, пожалуй, дергаться мы особенно не будем. На следующий день мы выяснили все о прибытии Коли Михайлова. Для шпионской акции был послан Миша Нефедов, как самый незаметный. Такая сцена: идет Коля Михайлов в окружении комсомольцев — а они-то считали, что он самый главный палач у нас в рок-клубе. И мимо него проходит Миша Нефедов, произнося сквозь зубы: "Триста шестьдесят пятый номер". Он, точно так же: "Понял, потом зайду". Совершенно шпионская ситуация — а мы сидим, ждем суда: приехали палачи.

Коля поднимается, спрашивает у нас: что произошло, почему меня сюда вызвали, комиссия в двенадцать человек прибыла? Мы говорим: да ничего, Коля, просто мы поиграли обычный питерский рок-н-ролл… Вечером того же дня нас собирают, приводят в комнату, в которой стоит стол, накрытый красной скатертью. За столом двенадцать человек во главе с Колей — такой Христос-судья. Михайлов тактически дал возможность нас обвинять. Меня спрашивали: вот, а почему, мол, у вас майка трехцветная? А у меня майка была в виде французского флага с надписью "Эйр Франс". Я отвечаю: вы что, думаете, что, выступая в этой майке, я создам ажиотаж вокруг французского аэропорта? Они согласились, что, возможно, нет. Предъявляли еще всевозможные нелепые обвинения, потом Михайлов нам подмигнул и сказал: пусть ребята пойдут покурят, а мы пока обсудим их судьбу. Михайлов есть Михайлов — одно слово. И весь вечер мы шикарно пропьянствовали. Коля сказал: молодцы, ребята, даешь питерский рок-н-ролл! Нашли кого привезти… И с этого, соответственно, из Выборга пошли скандальные записи: "Наш девиз — сумасшедший твист", "Мы танцуем на палубе тонущего корабля", и все прочее.

МЫ искали вокалиста — поскольку я прыгал с гитарой и часто попадал мимо микрофона, то есть не успевал кувыркаться и одновременно петь… ситуация клоунская. Поэтому нам нужен был вокалист, но человек, отвечающий нашим, так сказать, требованиям. И когда Панкер нас познакомил с Костей, я предложил ему это. Тот согласился: давайте, я вам помогу, мне так нравятся ваши песни, но я говорю: нет, у тебя же достаточно сложная своя психологическая позиция, хорошая программа. Тем более — я не поэт, я занимаюсь другими делами. Поэтому мы сделали программу целиком на его стихи. При этом порой выходило так: «питеризировали» гармонию его песен, так, что Костю это иногда шокировало — Шаталин вообще очень жестко меняет гармонию. Сделали классную программу. Однажды ему даже пришлось спеть песню, когда он не знал, что в ней будет за музыка. Мелодия та же, а гармония совершенно другая… Тем не менее, получилось достаточно великолепно. К этому приложили еще руку дамы — как всегда, у каждой группы есть свои "охраняющие ведьмы", без этого не обходится, живое не будет расти. Это была Ада Булгакова и — позже — Галина Пална Самойлова. Мы были друзьями с «секретами», справляли вместе дни рождения, и через них были завязаны с актерской тусовкой. Отсюда тяга к театрализации.