Константин Ковалев - Бортнянский Страница 81

Внимательно следили при дворе за тем, что происходило на полях сражений. Вот пришло известие о битве у деревни Салтановки, где, командуя малочисленным отрядом, генерал Раев­-ский с сыновьями вышел впереди атакующих со штыками наперевес солдат и повел их в последнюю, решающую битву. Наконец узнали о благополучном соединении русских армий под Смоленском, а затем и об обороне древнего русского города, длившейся несколько дней. Неприятно было, что русская армия вынужденаотступить.

Еще одно известие проникло в сознание, словно укол иглы: Наполеон приближается к Москве.

В эти дни главнокомандующим русскими войсками становится Михаил Илларионович Кутузов. Разговоры в столицах делаются все тревожнее, предположения — все фантастичнее. Но наряду с этим в душе и сознании патриотически настроенных передовых русских людей вырастает ощущение правильности выбранной тактики в войне с Наполеоном, уверенности в предстоящей победе.

Не только воины вставали на защиту Отечества. Вместе с ними спешили отдать свои умения, силы и талант на пользу дела российские художники, литераторы, музыканты.

Бортнянский уже имел опыт сочинения военной музыки. Служба при дворе Павла Петровича приучила его к военным ритмам и мелодиям. Но сейчас, в эти особо тревожные и важные для судеб страны дни, требовалось иное музыкальное мышление, какой-то новый музыкальный язык. Не только понятный всем, но и такой, который был бы принят всеми, способствовал воодушевлению, патриотическому подъему, укреплению духа.

Бортнянский не может остаться в стороне. Он думает и ищет. Вернее, он прислушивается к тому, что само по себе вырастает в его душе, к тому, что еще никогда не приходилось ему высказывать в музыкальных образах, но к чему он был словно сызмальства готов.

Наконец в разгар событий Отечественной войны он создает то, что трудно поставить рядом со всем, созданным им в предыдущие годы. То была новая музыка, не похожая на привычную традиционную музыку века XVIII. То был новый Бортнянский, обновленный, тот Бортнянский, который словно бы и не ведал прежнего успеха и не чувствовал надвигающейся старости.

Первоначально композитор пишет «Песнь ратников». Песню эту отнести можно к разряду тех гимнов, которые ему уже приходилось писать. «Песнь ратников» и есть попытка создать военно-патриотический гимн, предназначенный для всеобщего исполнения. В центре внимания здесь стоит образ российского воина, выступающего на защиту Родины.

Но когда Наполеон уже близится к Москве, когда до Бородинского сражения остаются считанные дни, по всей России звучит клич о создании народного ополчения, о подъеме на борьбу с захватчиками всего населения.

Клич этот услышан и композитором. Это уже другая тема, иной мотив! Ведь не только воин-освободитель, но и весь народ встает с оружием в руках бить врага!

Бортнянский пишет новое произведение — «Марш всеобщего ополчения». Однако то, что выходит из-под его пера, требует исполнения в особых условиях, нужен концертный зал, требуется хотя бы группа инструментов, если не целый оркестр, и, конечно, хор.

Но нужно и нечто иное — такое произведение, которое можно было бы исполнять везде, даже в походных условиях. Бортнянский думает, ищет. И время само подсказывает ему ответ...

В августе 1812 года в один из ополченских московских полков записался молодой известный поэт Василий Жуковский. На Бородинском поле в составе этого полка он принимал участие в знаменитом сражении 26 августа. Еще некоторое время спустя Жуковский оказывается при штабе главнокомандующего, в походной типографии. Сюда он был переведен, как писалось, «для лучшего употребления таланта поэта в канцелярии, нежели во фрунтовой службе».

Именно эта типография и печатала многие патриотические стихотворения поэта, расходившиеся сразу же среди офицеров и солдат, то есть становившиеся тут же, на фронте, поистине всенародными.

Чуть ранее Жуковский начал писать большое поэтическое произведение — известное в будущем как «Певец во стане русских воинов». Первые наброски в стихах относятся, по словам поэта, ко времени «после отдачи Москвы, перед сражением при Тарутине».

Походная типография отпечатала стихотворение-поэму, истихи, как в напечатанном виде, так и в многочисленных списках, быстро распространились в войсках и в столицах. Его знали наизусть, отдельные части стали крылатыми выражениями.

Хвала вам, чада прежних лет.Хвала вам, чада славы!Дружиной смелой вам воследБежим на пир кровавый;Да мчится ваш победный стройПред нашими орлами;Да сеет, нам предтеча в бой,Погибель над врагами;Наполним кубок! меч во длань!Внимай нам, вечный мститель!За гибель — гибель, брань — за брань,И казнь тебе, губитель!

Обращение к воинам — братьям по оружию, гимн героям Отечества с исторических времен, неподдельный пафос и настоящее поэтическое вдохновение — эти качества отличали творение выдающегося поэта.

Российская музыка, как известно, никогда не отставала в трудные для Российского государства минуты от своей сестры — поэзии. Текст Жуковского подхватили многие музыканты. На отдельные строфы писались мелодии. Более полное произведение позже напишет композитор Верстовский.

Однако окончательно и по праву в историю русской культуры, в летопись русского музыкального искусства вошло сочинение Дмитрия Степановича Бортнянского, названное точно так же: «Певец во стане русских воинов».

Отчизне кубок сей, друзья!Страна, где мы впервыеВкусили сладость бытия,Поля, холмы родные,Родного неба милый свет,Знакомые потоки,Златые игры первых летИ первых лет уроки,Что вашу прелесть заменит?О Родина святая,Какое сердце не дрожит,Тебя благословляя?

Бортнянский, уже опытный в жанре гимна, здесь превзошел самого себя. Он создал хоровую застольную песню. Исполнять ее можно было и вместе, и врозь. Хоровой общий припев придавал произведению мощную, разительную силу. Сопровождать пение солиста и хора должен был по замыслу симфонический оркестр. Но «Певца» исполняли и вовсе без оркестра, наподобие застольных гусарских песен.

Главное, что отличает песню Бортнянского, точно как и стихотворение Жуковского, — историзм. Недаром композитор выбрал наиболее характерные, «исторические» строфы сочинения. Одной из них —

Вам слава, наши деды! —

Бортнянский-Стародум словно бы вновь напомнил современникам о славной эпохе «дедов», о веке минувшем, о екатерининской эпохе, столь близкой ему самому и вскормившей великих птенцов ратного дела, победителей многих войн, в одной из которых ему самому пришлось принимать непосредственное участие. То были великие «деды» — Орлов, Спиридов, Грейг, Потемкин, Румянцев, Суворов, Ушаков.