Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов Страница 9

Очень мало дала добровольцев и Москва, хотя зачислившихся в Алексеевскую организацию было много. За ноябрь и декабрь перебрались на Дон немногие десятки. Организация хорошо развивала свою работу: где-то регистрировали, где-то выдавали старое солдатское обмундирование, деньги… Не была организована лишь отправка добровольцев. Но как могла быть она организована в создавшихся условиях? Был лишь один способ – предоставить каждого его собственной решимости и дерзанию. Говорили о молоденькой сестре милосердия М.А. Нестерович, которая по собственной инициативе собирала группы добровольцев и под видом раненых и больных отвозила их в Новочеркасск.

Сестра милосердия М. Нестерович за два месяца совершила 7 поездок на Дон и всегда возвращалась в Москву с поручениями от генерал Алексеева. В конце концов она была схвачена большевиками и только чудом не погибла. Эта героическая сестра милосердия была в германском плену и освобождена из него благодаря серьезной болезни – туберкулезу.

В Москве в конце декабря передавали, что на Дону уже собралась у генерала Алексеева большая армия в несколько десятков тысяч человек. Этому верили и этому радовались, но… выжидали. Выжидание очень многих не могло не стать явным; стало явным то, что многие уехавшие из Москвы, оказалось, уехали не на Дон, а в места более спокойные и менее голодные. Тогда стали говорить о неясности положения на Дону, включая даже сомнения о сборе там армии.

Такое положение и настроение в Москве, как и в других городах, застали офицеры в январе и феврале, прибывшие по демобилизации армии с фронта войны. Обстановка не способствовала тому, чтобы они могли решиться ехать на Дон, и тем более еще и потому, что Алексеевская организация была вынуждена из-за красного террора ослаблять свою деятельность. Нужно было быть добровольцем по духу, сметь отдать «приказ себе», чтобы дерзнуть ехать на Дон. И таковые находились. Их было очень мало.

* * *

Во второй половине ноября положение на путях на Дон резко ухудшилось. 19 ноября быховские узники во главе с генералом Корниловым оставили тюрьму и разъехались в разных направлениях с целью собраться на Дону. А 22 ноября, когда в Ставку Верховного главнокомандующего прибыл ставленник Советов на пост Верховного, прапорщик Крыленко, и узнал о бегстве узников, матросы, сопровождавшие Крыленко, растерзали генерала Духонина…

Генерал Духонин погиб на своем посту, зная, какая судьба ждет его. Он не согласился с советом оставить Ставку или перевести ее в Киев. Он не принял предложения командиров ударных частей не допустить в Ставку Крыленко, не желая кровопролития. Первая его «вина» перед новой властью: отказ от переговоров с внешним врагом о сепаратном мире; вторая – выпуск из заключения генерала Корнилова.

…А Крыленко в этот же день сообщил в центр о бегстве генерала Корнилова, и по всей стране была послана телеграмма:

«Генерал Корнилов бежал из Быхова. Военно-революционный комитет призывает всех сплотиться вокруг комитета, чтобы решительно и беспощадно подавить всякую контрреволюционную попытку…»

Всюду, а на путях на Дон в особенности, были поставлены на ноги советские организации, железнодорожники, красногвардейские отряды. Контроль усилился. Начались аресты.

* * *

Морозной и снежной зимой конный отряд текинцев вместе с генералом Корниловым двигался на юго-восток форсированным маршем. За семь дней было сделано до 350 верст. Уставшие люди и кони теряли порыв. При подходе к железной дороге из Москвы на Гомель отряд натолкнулся на заставу, обстрелявшую его. Свернув в сторону, при новой попытке и другом месте перейти железную дорогу, отряд подвергся артиллерийскому и пулеметному обстрелу из железнодорожного состава и понес потери. Здесь текинцы потеряли свой дух, однако пошли за генералом Корниловым, но в беспорядке, не представляя никакой силы. Генерал Корнилов решил оставить отряд, чтобы не подвергать его опасности, и, распрощавшись с ним, переодевшись в штатское платье, на одной из станций сел в поезд и поехал на юг один, хотя и был больным и сильно уставшим. Это было 30 ноября.

6 декабря в Новочеркасск приехал старик, хромой, в старой заношенной одежде, в стоптанных валенках – беженец из Румынии по фамилии Мариан Иванов. Это был генерал Корнилов.

* * *

В Саратов, к себе домой, в начале декабря по фиктивному документу прибыл с фронта поручик Б. со своим вестовым Кузьмой. Там до него дошел слух – «На Дон!». Слух, отвечавший его чаяниям. И он немедленно отправляется в путь – по Волге до Царицына и далее по железной дороге через ст. Лихая на Новочеркасск. Распоряжается Кузьма:

– Вы больной, и я вас везу. Я буду разговаривать с большевиками. Как ни наряжай вас, а на солдата не похожи. Ну, запрячьте свое пенсне подальше. Авось, сойдет, – ворчит Кузьма.

Поручик Б. благополучно доехал до Новочеркасска и был зачислен в 1-й офицерский батальон.

* * *

В Тамбове офицеры посылают на разведку 18-летнего гимназиста на Дон, до которого из города прямой и сравнительно короткий путь. Гимназист возвращается, не доехав до Новочеркасска, с неутешительными сведениями: отсутствие порядка, с офицеров срывают погоны. Эти сведения поколебали решение офицеров: по их мнению, благоразумней несколько подождать и это «несколько» растянулось до лета 1918 г. «Упущение времени смерти невозвратной подобно».

* * *

В поездах железных дорог на Киев и от него на восток, переполненных людьми главным образом в военной форме, подтянутыми и разнузданными, спокойными и наглыми, ехали и группы офицеров с документами по разным обстоятельствам службы, здоровья и пр.

В купе вагона одного поезда сидели прапорщик и поручик и вели разговор. В дверях купе стоял в вольной позе разнузданного вида солдат, слушавший разговор офицеров, но не вмешиваясь в него. На станциях солдат выходил, толкался среди толпы, читал объявления, покупал что-либо из съестного, иногда приносил чайник кипятка и докладывал «г-ну прапорщику» бойко и остро о прочитанном и испытанном им, при этом грызя семечки и ловко выплевывая их.

– Мой вестовой! – сказал прапорщик поручику.

– Разрешите просить вашего вестового купить мне пачку папирос? – спросил поручик.

– Пожалуйста!

Вестовой принес папирос и получил от поручика лестный отзыв и папиросу.

В Харькове, при пересадке в поезд на Ростов, прапорщик и его вестовой увидели «буржуя» в пальто с меховым воротником, но ни они, ни он не «узнали» друг друга. Когда поезд уже был на территории Дона и на станциях стояли блюстители порядка – донцы, «буржуй» перешел