Навстречу мечте - Евгения Владимировна Суворова Страница 9

class="p1">Мы шли по тенистой стороне незнакомой улочки куда глаза глядят, безо всякой цели. Температура все еще была под сорок градусов. Игорек показывал мне одно здание за другим и так спешил, что я едва поспевала за ним. Все это напоминало прогулку родителя с ребенком, когда взрослый вышагивает уверенными широкими шагами, а маленький человечек с коротенькими ножками семенит за ним. Ему вроде и хочется не отстать от взрослого, но в то же время он крутит головой по сторонам, ведь мир вокруг так интересен.

Немного времени спустя Игорь, решив закончить прогулку, завернул к метро.

– Ну, мне пора, – сказал он у входа в метро. – Пока!

Он ушел так быстро, что я не успела и опомниться. Я чувствовала себя брошенной. Не прошло и пары часов, как он бесцеремонно свалил в туман. Обиженная и расстроенная я не спеша спустилась в метро и, купив пару жетонов, села в первый попавшийся вагон. Я вертела в руках темно-серую монетку с логотипом метрополитена и думала о том, что делать теперь.

Названия всех станций передавались на русском, татарском и английском языках. Голос диктора рассказывал, куда можно попасть, пройдя по тому или иному переходу. Татарский язык, на мой взгляд, немного походил на турецкий или даже венгерский, он звучал незнакомо, и у меня было ощущение, что я нахожусь заграницей. Больше всего мне понравилась станция Аметьево – ее сквозь множество больших окон освещало солнце. Я всегда любила такие станции, потому что бесконечные темные туннели без ярких красок улиц наводили тоску.

Я была еще в метро, когда пришло сообщение: «Мы хотим отдохнуть, но ты, если что, пиши». Честно говоря, я уже думала ехать домой, но не хотелось мешать друзьям. Так я и каталась в вагоне больше часа. Потом я вышла на ближайшей к дому станции и поняла, что не знаю, куда идти. Даже по карте я не могла сориентироваться, где живу. Солнце слепило глаза, экран телефона отсвечивал. Я ушла в тенек и настрочила сообщение Руслану, что заблудилась. Через пару минут пришел ответ:

«Вы уже погуляли?»

«Давно, уже полтора часа как», – ответила я с печальным смайликом в конце.

«Куда делся Игорь?»

Руслан обещал дать взбучку Игорю, а мне написал еще раз адрес и посоветовал использовать геолокацию, чтобы было проще найти дом.

Найдя наконец нужный подъезд, я заметила новое сообщение из тиндера:

«Ты уже приехала?»

С этим человеком я общалась пару дней в приложении и была не против встретиться. Сегодня он работал до шести вечера, а потом мог составить мне компанию.

Дабы скоротать время, я зашла домой. Из комнаты Руслана доносилась громкая музыка и барабанная дробь. Я зашла в свою комнату и порылась в рюкзаке. Голова снова болела, так что я закинула таблетку в рот и разжевала. Идти за водой на кухню совсем не хотелось. К такой жаре, от которой будто плавился мозг, я не привыкла.

«Однако это все же лучше, чем холод», – подумала я и легла на кровать.

Мысли крутились, как огромный рой пчел, а головная боль отдавалась протяжным гулом, будто в кабине реактивного самолета. Такое ощущение раньше я испытывала лишь раз – во время долгой практики в больнице.

В тот день я проспала единственный будильник и не успела позавтракать ничем, кроме кружки кефира. Одевшись по привычке теплее, чем следовало бы, я помчалась к автобусной остановке. Хотя в больницу я успела вовремя, но уже в гардеробе у меня болезненно заурчал живот. Это был плохой знак, учитывая специфику работы в отделении, где может стать плохо от одного вида гнойных ран. В основном здесь лежали люди с сахарным диабетом, потерявшие ноги из‑за осложнений. Мне досталась перевязочная, где я отлично справлялась раньше. Проследовав за медсестрой в кабинет, я облачилась в два дополнительных фартука и две пары перчаток. Было душно, живот по‑прежнему жалобно урчал, а в кабинет почти не попадало свежего воздуха из‑за безветренной жаркой погоды. Пациенты шли один за другим, я по‑быстрому обрабатывала раны и аккуратно бинтовала, сильно не затягивая, чтобы не пережимать поврежденные конечности.

Уже был пятый пациент по счету, когда у меня в глазах замерцали яркие точки. Я опустилась на корточки, пытаясь прийти в себя, но тошнотворный вид и запах обрубленных ног лишь приближали неизбежное. Я резала бинты следующему пациенту, когда мне стало совсем плохо. Положив ножницы Купера на каталку, я, шатаясь, пошла к табуретке. Дальше помню, как сижу в окружении медсестер, а в глазах по‑прежнему мелькают разноцветные точки. Кто‑то совал мне под нос вату с нашатырем, а кто‑то раз за разом спрашивал, как я. Лучше не становилось, но я уверила медсестер, что чувствую себя хорошо. Меня положили на каталку, сняли всю лишнюю одежду и дали плитку молочного шоколада. Я лежала прямо перед открытым окном, через которое едва задувал прохладный ветер, и задавалась вопросом, что пошло не так. Неужели я не дошла до табуретки? Я оперлась на локоть и откусила еще один кусочек шоколада. Мелькающие точки ушли, но оставались слабость и дезориентация.

Меня отстранили от практики в перевязочной, направив к старшей медсестре отделения, дабы решить, что делать со мной дальше. Это была преддипломная практика, и значит – я ее провалила. Помню, как рыдала в коридоре, не в силах остановиться, доктора и пациенты сновали туда-сюда и никому не было до меня дела. Раньше я думала, что в обморок падают только изнеженные люди, которые боятся вида крови или чего‑то подобного. Но все оказалось совсем не так, в чем я убедилась на собственном опыте.

Спустя час, который показался мне целой вечностью, меня определили на отделение, где требовалась лишь транспортировка пациентов. Я сидела на посту медсестры и заливалась слезами, пока мои однокурсницы недоумевающе проходили мимо. Санитарка, заметив мое состояние, положила большую шоколадную конфету мне в карман и снисходительно улыбнулась, погладив меня по плечу. Я подошла к раковине, чтобы еще раз умыться, и в зеркале над ним заметила большое красное пятно у себя на ключице. Теперь‑то все окончательно встало на свои места. Я упала в обморок, так и не дойдя до заветной табуретки. Голова трещала от пролитых слез и, возможно, от падения на кафельный пол. Я была обессилена, но и счастлива одновременно из‑за того, что меня кормят конфетами и предлагают ходить на практику через день вместо положенной каждодневной работы.

Остаток смены я провела как в тумане, словно после затяжной болезни. Ту практику я сдала на отлично, и колледж, как хотела, закончила без троек. Однако важнее всего было осознание того, как хрупко человеческое здоровье.

Перед моими глазами до сих пор стоят картинки из той больницы. Я не в силах стереть их из своей памяти, но даже если б могла – не стала бы этого делать. Теперь это часть меня. Мой опыт, который я пронесу через всю жизнь. Он дает мне сил бороться до конца, даже когда, казалось бы, все плохо.

Отвлекшись от воспоминаний, я посмотрела на время. Было 18:14, экран смартфона показывал два непрочитанных сообщения. Мой товарищ по переписке уже был рядом и сообщал, что не сможет гулять долго, так как ему надо куда‑то успеть. Головная боль почти прошла, и я, перепрыгивая через ступеньки, выбежала наружу. Он стоял у дерева, подперев велосипед ногой, и что‑то увлеченно читал.

– Привет! – подбежала я и, легонько его обняв, спросила: – Что читаешь?

– Паланика, – он показал обложку.

«Бойцовский клуб», – прочитала я.

– И как? Нравится?

– Да, вполне, но я только начал, руки не доходили до этой книги.

Мы сели на ближайшую скамейку. Солнце уже скрылось, и наступила долгожданная прохлада.

– А мне он не нравится. Пробовала читать. Не зашло.

– Чем же?

– Просто я люблю красивый литературный язык без изъянов. Чтобы книга вдохновляла, учила чему‑то. У Паланика же, как и у Кинга, что ни слово – то ругань или пошлость. По крайней мере, мне так показалось.

– У каждого свое мнение…

– Ты писал, что много где побывал, а где именно? Случалось ли что‑нибудь в путешествиях?

– Да, я почти всю Европу проехал, в Китае был. Однажды пришлось добираться без документов из Боснии и Герцоговины, где меня обворовали в хостеле. Хотя я сам виноват, оставил вещи открытыми. В итоге еле пропустили на границе. Пришлось каждому объяснять, что так и так, паспорта нет, денег тоже, только обратный билет. С горем пополам доехал. Вот недавно вернулся, восстанавливаю паспорт, благо ксерокопия осталась.

– Ничего себе. А деньги не украли тогда?

– Это отдельная история. Я взял напрокат велосипед и, кажется, выронил где‑то свой кошелек по дороге. Пришлось заблокировать карточку, а деньги мне брат по почте выслал.

– Как же ты так ехал, что выронил кошелек?

– По дурости положил его в порванный карман. Потом искал в траве и на тропинках, где проезжал. Так и не нашел. Это было в Париже. Если взяла много денег – держи их всегда при себе.

– Да, знаю. Как‑то у моей бабушки