Игорь Нарский - Давид Юм Страница 9

Юм не захотел выступить в роли могильщика научно-теоретического познания, и это заставило его отклониться от Беркли и воспринять некоторые моменты учения Локка о сложных идеях. Те идеи, которым Юм придает статус общих, оказываются как бы усеченными частными идеями, сохраняющими в числе своих признаков только те, что имеются и у иных частных идей данного класса. Такие усеченные частные идеи представляют собой полуобобщенный, смутный образ-понятие, ясность которому придает соединяемое с ним, опять-таки по ассоциации, слово. Подобный образ-понятие отличается от непосредственных индивидуальных впечатлений и воспоминаний о них. Поэтому Юм считает, например, что чувственные представления одной тысячной и одной десятитысячной частей песчинки фактически совпадают, тогда как их понятия далеко не одинаковы.

Коррективы, внесенные Юмом в репрезентативную теорию обобщения, начали расшатывать его сенсуалистический феноменализм, и возникшая трещина впоследствии была углублена Кантом. Но сам Юм не слишком близко подошел к Канту. Он постарался построить свою теорию познания, не выходя далеко за пределы ассоциативной психологии. Он не сбросил со своих ног пут репрезентативизма, хотя они стали заметно мешать ему: ведь уже такие его понятия, как «репрезентант», «сходство», «причина», которыми ему то и дело приходится оперировать в своей теории познания, не могут быть образованы и выражены через репрезентанты, хотя бы и обозначенные словами. Это противоречие в своей философии Юм так и не смог преодолеть.

2. Существуют ли субстанции?

Влияние Беркли на Юма было, бесспорно, велико. Юм согласился с той критикой материализма, которую развернул Беркли, стремясь положить конец широкому влиянию материалистической философии Локка. Юм принял поэтому Берклиеву критику понятия субстанции у Локка. Но Юм не пожелал остаться верным учеником Беркли и распространил эту критику и на понятие духовной субстанции, столь дорогое клойнскому епископу.

Решая общую проблему субстанции, Юм занял такую позицию: он выразил свое мнение о субстанции так: «невозможно доказать ни существование, ни несуществование материи», то есть занял агностические позиции. Такова же его формула и в отношении субстанциального «высшего духа», то есть бога, хотя в практической жизни Юм был атеистом. Подобной агностической позиции следовало ожидать от него и в отношении существования человеческих душ, но в этом вопросе Юм более категоричен и совершенно отвергает воззрение Беркли. Он убежден, что никаких душ — субстанций нет. И это убеждение, конечно, позволило ему занять сравнительно прогрессивную позицию в вопросах оценки религиозного спиритуализма, хотя в целом агностицизм Юма сам по себе не стал от этого прогрессивным.

Юм отрицает существование «Я» как субстрата актов восприятия и утверждает, что то, что называют индивидуальной душой — субстанцией, есть «связка или пучок (bundle or collection) различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении» (19, т. 1, стр. 367). Это как бы республика без верховного правительства, основа объединения перцепций — не субстанциальная, а чисто «фактическая».

Это, конечно, очень смелое, крайнее решение, и Юм сразу же столкнулся с неприятными последствиями отрицания существования личности как таковой: одно дело отвергать ее субстанциальную сущность и другое — отрицать наличие «Я» как самосознания с его определенными установками в отношении окружающей среды или хотя бы закрыть на эти факты глаза и оставить их без объяснения. В «Исследовании о человеческом уме» он уже не решается отвергать существование личности с той же уверенностью и безоговорочностью, с какой он отверг существование духовных субстанций. Верх берет, однако, не материалистическое по духу внимание к фактам, а уклончивая позиция агностика, сказавшаяся и в решении им вопроса о материальной субстанции.

Общие причины агностицизма Юма заключались в метафизическом истолковании, а именно в абсолютизации принципа сенсуализма в теории познания. Но гносеологические корни и соответствующие им естественнонаучные источники (хотя бы в смысле общего состояния наук данной эпохи) составляют лишь возможность агностицизма. В действительность последний превращается под воздействием социально-классовых причин. И в случае Юма они сыграли свою роль полностью. Скептическая установка в отношении философского материализма, таившего в себе идеологическую опасность для победившей буржуазии, смогла соединиться в его мировоззрении с отвращением к крайнему религиозному обскурантизму, который в лице Беркли продемонстрировал свою неспособность идти в ногу с научным и промышленным прогрессом. Результатом этого соединения явился агностицизм, в частности в вопросе о субстанции.

Юм более широко, чем Беркли, рассматривает этот вопрос. По-иному, чем его предшественник, он понимает и источник возникновения убежденности людей в существовании материальной субстанции. Беркли видел причину появления у людей иллюзорной, по его мнению, веры в то, что материальная субстанция существует, в фактах взаимосвязанности и яркости определенного рода ощущений. Их взаимосвязанность предполагалась при этом непрерывной во времени, поскольку наличие разрывов в последовательности ощущений данную иллюзию ослабляет. Иначе смотрит на этот вопрос Юм: перерывы в восприятиях, наоборот, оказываются, по его мнению, источником веры в бытие субстанциальной их основы, если после перерывов те же самые восприятия появляются вновь и вновь. Для Беркли, как, впрочем, и для Локка, проблема субстанции сводилась к тому, чтобы как-то истолковать устойчивое сосуществование явлений, а для Юма это прежде всего проблема истолкования связи явлений друг с другом во временной их последовательности. Поэтому, по Беркли, убеждению в существовании материальной субстанции мешает наличие самих временных перерывов в ощущениях, а по Юму, помехой этому убеждению оказываются изменения в характере взаимосвязанных друг с другом восприятий, то есть перемены в «наборе» их сочетаний.

Это значит, что Юм в данной проблеме переносит центр тяжести на вопрос о причинении наших впечатлений. Так, например, рассуждает он, получая впечатление лампы, стоящей на столе и время от времени мной зажигаемой, я полагаю на основании этого, что существует данный материальный объект под названием «лампа». Итак, разрешение проблемы субстанции зависит, с точки зрения Юма, от более общей проблемы причинности. Надо сказать, что Юмова концепция субстанции имела определенные основания в трудностях учения Ньютона о материи, массе и физической причинности. Ньютон стремился исходить из представления о массе как количестве вещества и мыслил инерциальные свойства массы как производные от ее вещественности. Но вещественность удается познать лишь по ее действиям, внешним проявлениям. Поэтому Ньютон стал понимать массу как меру активности материи, и здесь возник соблазн свести саму вещественность (субстанциальность) к совокупности наблюдаемых следствий, механизм порождения которых материей остается неизвестным и проблематичным.