Олег Гордиевский - Следующая остановка - расстрел Страница 90

Одержимость, с которой резидентура обеспечивала свою безопасность, была вполне сопоставима с одержимостью Центра в отношении операции «РЯН». В 1981 году Центром был разработан план мероприятий по упреждению якобы готовящегося Западом ядерного удара по Советскому Союзу. Я быстро понял, что мои коллеги из сектора ПР относятся к «РЯН» с немалой долей скептицизма. Но хотя они и не очень-то верили в возможность ядерной войны, никто из них не решался высказывать критические замечания по поводу операции «РЯН», разработанной Первым главным управлением, и тем самым навлекать на себя гнев Центра. В результате операция «РЯН» была запущена на полную катушку, была создана система весьма порочная для сбора секретной информации и анализа происходящих событий, вследствие чего и зарубежные отделения КГБ, сознавая, чего от них ждет Центр, стали забрасывать Москву тревожными сообщениями, которым сами не верили.

Предъявлявшееся нам постоянное требование собирать секретную информацию по поводу «РЯН» значительно осложняло выполнение наших непосредственных обязанностей, поскольку людей у нас было не так уж и много. Предполагалось, например, что мы будем регулярно и в рабочие часы, и в остальное время подсчитывать число освещенных окон во всех государственных учреждениях и военных ведомствах, которые, как считали наверху, участвуют в подготовке к ядерной войне, и докладывать немедленно в Центр о любом отклонении от выведенных нами средних показателей как в ту, так и в другую сторону. От нас требовали также выяснять буквально все, что касается возможных способов эвакуации государственных служащих и членов их семей, маршрутов, по которым они должны передвигаться, и, наконец, мест, где им предстояло укрыться. Я думаю, что даже Гук находил подобные задания смехотворным и, беспрекословно выполняя требования Центра, хотя и сознавал всю их абсурдность, он все же счел возможны м поручить наблюдать за окнами одному из младших сотрудников, от которого не столь уж много было проку, поскольку, во-первых, у него не было личной машины, а во-вторых, он не имел права покидать пределы города без специального разрешения английского министерства иностранных дел. Нереалистичный характер этих предписаний, объяснявшийся вопиющим несоответствием между представлениями, которые складывались у Центра, и действительностью, как нельзя лучше демонстрирует бесцельность и потен стальную опасность значительной части работы, проводившейся КГБ.

Когда я рассказал Джеку об операции «РЯН», он, придя в изумление, с трудом верил моим словам, настолько нелепыми были отдаваемые Центром распоряжения и настолько далекими от реальной жизни. Как мне представляется, то, что я помогал англичанам осознать всю глубину поразившей советское руководство паранойи, является одной из важнейших составных моего вклада в обеспечение международной безопасности. Жесткие заявления президента США Рейгана и государственного секретаря Джорджа Шульца, сделанные ими к началу 1983 года, вызвали у советских руководителей самые мрачные чувства. Особенно усилились их страхи после того, как они узнали о стратегической оборонительной инициативе Соединенных Штатов, широко известной как программа «звездных войн» и предусматривавшей использование противоракетных ракет с целью создания объемлющего всю страну щита на тот случай, если противник вздумает обрушить на них межконтинентальные ракеты. Поскольку американцы уже высадили человека на Луну, в Кремле рассудили, что они и впрямь могут создать систему, позволяющую вести «звездные войны», и, скорее всего, уже готовятся к тотальной ядерной войне, которая, по представлению советского руководства, должна была разразиться в ближайшие несколько лет. Объясняя все это Западу, я верил, что тем самым вношу, пусть и небольшую, лепту в сохранение международной напряженности на приемлемом уровне.

Являясь сотрудниками посольства чисто формально, мы, кагэбэшники, могли в любой момент идти куда заблагорассудится. Ведь от нас, оперативных работников, ждали активной, энергичной работы с агентами. После отъезда Позднякова, моего предшественника на посту руководителя сектора ПР, мне было поручено курировать некоего дипломата из одной из европейских стран, которого Центр считал своим агентом, и я, естественно, начал встречаться с ним, обычно в обеденный перерыв. Вскоре, однако, к своему немалому огорчению, я обнаружил, что он охотно является в ресторан, куда обычно я его приглашал, и с удовольствием уплетает все, что я заказываю, но в его разглагольствованиях не было ни грана полезной информации и встречи с ним — пустая трата времени. Проблема, возникшая передо мной в связи с этим, заключалась в том, что я не мог доложить о своих выводах Центру, где Поздняков, прежде курировавший этого человека, стал начальником отдела. И я, учитывая все обстоятельства, решил в конце концов прибегнуть к общепринятой в КГБ практике — стряпать отчеты, полные всяческих восхвалений агентам, с которыми имеет дело автор никому не нужной писанины.

Что же касается вверенных моему попечению осведомителей и агентов из числа англичан, то мое непосредственное начальство значительно облегчало мне жизнь, не требуя от меня подробных отчетов о том, когда и с кем именно я встречаюсь. Тем не менее, я и сам стал понимать, что в этом смысле дела у меня обстоят не лучшим образом, прежде всего потому, что общение на английском все еще давалось мне с трудом. От меня в отделение поступало так мало информации, что Егошин и Титов начали уже жаловаться за моей спиной Гуку. Надо было срочно что-то делать, и я обратился за помощью к своим друзьям-англичанам. Объяснив им, что значительная часть моего времени и умственной энергии расходуется на своевременное обеспечение их секретной информацией и материалами для служебного пользования, в результате чего на свою непосредственную работу, заключающуюся в вербовке новых агентов и встречах со старыми, у меня просто не остается ни времени, ни сил, я спросил, не могут ли они при каждой нашей встрече снабжать меня какой-нибудь мало-мальски интересной информацией.

Они согласились. Понятно, ничего сенсационного мне не сообщат: нельзя же было им делиться со мной секретной информацией. Но меня вполне устраивало и то, что я от них получал. Каждый раз при встрече они передавали мне что-нибудь любопытное и вполне стоящее. Некий молодой сотрудник английской разведслужбы специально для меня перепечатывал на машинке пусть и небольшие, примерно в три четверти страницы каждая, но блестяще составленные справки — на самые разные темы, среди которых были и такие, например, как современные проблемы Южной Африки или состояние англо-американских отношений. Унося их с собой, я перелагал содержавшийся в них текст на привычный в КГБ язык, дополнял его некоторыми деталями и вручал начальству конечный продукт, выдавая его за свой собственный вклад в общее дело. Прдобная практика позволила мне со временем значительно повысить мои рейтинг в глазах руководства.