Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника Страница 90

– Тогда мне не совсем понятно, – перебил я командующего, – с чего это вдруг Муслим пошел поперек власти и законфликтовал с генералом Тадж Мохаммадом?

– Ну, предположим, что Тадж Мохаммад еще не сама власть, и то, что он возглавляет кандагарский ХАД, еще ничего не значит. Сегодня он генерал, а завтра будет никем, как это довольно часто бывало у нас в Афганистане, да и у вас в Союзе. За Исматом стоят огромные деньги, его знает вся кабульская верхушка, которую он давно скупил со всеми потрохами. А что или кто стоит за Таджем? Генеральские погоны и амбиции тридцатилетнего выскочки? В случае чего, здесь, в Кандагаре, за него некому даже будет заступиться. Ты что думаешь, подчиненные Таджа встанут на его защиту, если Наджибу вдруг вздумается отстранить его от должности? Наоборот, только обрадуются. Кандагарский ХАД – это такое осиное гнездо, поверь уж мне. Если вдруг Наджибу придется выбирать между Таджем и Исматом, он наверняка сделает ставку на Исмата, а Таджа пустит под сплав. При всей своей одиозности именно Исмат в состоянии удержать власть в Кандагаре. Но и Тадж тоже не подарок. Очень злопамятный человек. Никаких оскорблений в свой адрес и уж тем более нанесенных обид он не прощает никому.

– Неужели все зашло так далеко? – засомневался я. – Мне постоянно приходится общаться со старшим советником ХАДа, как-никак мой земляк, но я ни разу не слышал от него ничего такого, что сейчас слышу от вас.

– Э-э, мушавер-саиб! Ты многого еще не знаешь о том, что здесь происходит. И неизвестно, что еще произойдет в Кандагаре, когда его покинут шурави. Вот когда начнется настоящая грызня за власть.

– Рафик командони, расскажите, пожалуйста, если это, конечно, возможно, с чего именно начался конфликт между Таджем и Исматом? Что за черная кошка пробежала между ними, что они готовы поубивать друг друга?

– А ни с чего, так, сущий пустяк. Есть у Муслима родственник – Хаджи Абдул-Али. В свое время был крупным торговцем в Кандагаре. В прошлом году Муслим каким-то образом добился того, чтобы Абдул-Али направили торговым представителем в Казахстан. Что уж он там такого натворил, я, конечно же, не знаю, но в народе поговаривали, что он здорово проворовался на торговых поставках в Советский Союз. Когда Абдул-Али в очередной раз вернулся в Кандагар, его арестовали хадовцы. Формальным поводом для ареста явилось то обстоятельство, что документы, по которым Абдул-Али представлял торговые интересы Афганистана в Казахстане, оказались фальшивыми. Исмат пытался договориться с Таджем насчет освобождения своего родственника из застенков ХАДа, но Тадж грубо указал ему на дверь. Самолюбивый Муслим дал команду своим малишам, и они в тот же день угнали со двора ХАДа служебную «Волгу» Таджа. Эту машину Исмат потом подарил Асефу – заместителю командующего 2-го армейского корпуса. Отлично понимая, что история с угоном машины может плохо кончиться, Асеф вернул «подарок» его законному владельцу. После этого, во время какого-то очередного застолья, подвыпивший Муслим обозвал Асефа трусом, а Таджа сопляком, женатым на проститутке, которую он, Муслим Исмат, не единожды трахал. Произнесенные Исматом оскорбления в адрес Таджа и его законной супруги не без помощи «доброжелателей» дошли до ушей хадовского шефа, и он отдал распоряжение своим подчиненным, чтобы те близко не подпускали обидчика к воротам ХАДа. И вообще сделали так, чтобы его наглая физиономия никогда больше не появлялась на улицах Кандагара. В довесок ко всему, о хамском поведении зарвавшегося генерала Тадж тут же настучал самому Наджибулле. Но Наджибу, видимо, не очень-то хотелось участвовать в разборе всех этих грязных дрязг, и он препоручил дело лично Гулябзою. Министр внутренних дел дождался удобного момента и после заседания Лойя-Джирги, на которой Исмат представлял интересы очикзаев, пригласил его к себе на беседу. Ругать особо не ругал, а так, пожурил по-дружески. По всей видимости, он, как и сам Наджиб, не имел особого желания лишний раз конфликтовать с Исматом. Кто знает, как сложится в дальнейшем собственная судьба.

Исмат возвращался из Кабула злющий-презлющий. Расхаживая по салону самолета авиакомпании «Бахтар» и потрясая зажатым в руке «Стечкиным», он втолковывал перепуганным пассажирам, что в этом пистолете есть два специальных патрона – для Таджа и его жены-проститутки. По прилете в Кандагар Муслим прямо из аэропорта укатил в свой Бульдак, где ударился в беспробудное пьянство. А позавчера, во время очередной встречи с генералом Варенниковым, Тадж сделал заявление, что Исмат готовит чуть ли не вооруженный переворот в провинции. Так это на самом деле или всего лишь очередная выдумка Таджа, никому не известно. Но с учетом непредсказуемости характера Исмата такой поворот событий никак не исключается.

– Да-а, веселенькая история, ничего не скажешь, – подытожил я исповедь командующего. – И вот, на фоне всех этих событий, вы принимаете решение о проведении переговоров с Мамад-ханом. Не рановато ли? Не получится ли так, что, узнав о ведущихся переговорах, Исмат предпримет встречные меры, направленные на их срыв? Или хуже того, чего доброго еще по дороге перестреляет всех царандоевских волонтеров.

– Вряд ли Исмат рискнет на такое. Не в его интересах сейчас конфликтовать с царандоем. Да и Гулябзой не простит ему такого подлого коварства. Ведь после встречи с Исматом Гулябзой заверил Наджиба, что смог достичь определенной договоренности с этим неуправляемым возмутителем спокойствия.

– Тогда я не совсем четко понимаю, зачем было вчера устраивать весь этот спектакль с направлением информации в Кабул? Какой резон в том, что я сообщил о предстоящих переговорах? Ведь если вы их запланировали, то все равно проведете. Ни я, ни руководство Представительства противостоять этому никогда не будут. Это ваше внутреннее дело – с кем и как вести переговоры для обеспечения безопасности в провинции. В конечном итоге, основной спрос за результат будет лично с вас, а не с меня. Я могу только что-то рекомендовать, а предпринимать реальные шаги по стабилизации обстановки в провинции все равно придется вам. Ведь так же? Или я что-то не совсем правильно понимаю?

– Все правильно, – согласился командующий, – и поэтому завтра мы вместе будем разыгрывать второй акт этого спланированного спектакля.

– Мы – это кто? – насторожился я.

– Царандой и мушавер-саиб, – невозмутимо ответил Мир Акай.

– Не понял, а я-то здесь причем?

Командующий улыбнулся в свои пышные усы и, стрельнув в меня проницательным взглядом своих карих глаз, начал излагать сущность «второго акта».

– О том, что будут вестись переговоры с Мамад-ханом, знает ограниченный круг надежных и проверенных офицеров царандоя. А теперь вот и мушавер-саиб в это посвящен. Независимо от того, как пройдут эти переговоры, сам факт их проведения на первом этапе будет засекречен для посторонних, в том числе и взаимодействующих. По крайней мере до тех пор, пока на постах второго пояса обороны не начнется замена личного состава царандоя на ополченцев Мамад-хана, об этом не должен знать никто лишний. А чтобы поездка группы сотрудников царандоя в приграничную зону ни у кого в Кандагаре, Тахтапуле и Спинбульдаке не вызвала лишних вопросов, она будет проводиться под видом планового распределения гуманитарной помощи, поступившей на днях из Советского Союза.