Виссарион Белинский - Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI

Виссарион Григорьевич Белинский

Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI

Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI. Иждивением Ильи Глазунова, Матвея Заикина и К°. Санкт-Петербург. В типографии И. Глазунова и К°. MDCCCXLI. В 8-ю д. л. В IX-м томе 480, в Х-м – 308, в XI-м – 333 стр.

Наконец издание полного собрания сочинений Пушкина кончено, или, по крайней мере, почти кончено: остаются только материалы для истории Петра Великого, несколько литературных статей и несколько малоизвестных стихотворений, рассеянных по альманахам и журналам. Материалы для истории Петра Великого, долженствующие составить собою целый том (XII-й) и интересные сколько в историческом смысле, столько и по заметкам руки Пушкина, хоть, может быть, еще и не скоро, но когда-нибудь будут же, бог даст, изданы попечительного опекою;{1} что же до литературных статей и до малоизвестных стихотворений, не вошедших в одиннадцатитомное издание полного собрания сочинений Пушкина, – их берутся вторично представить вниманию публики «Отечественные записки»{2}, – чтоб будущие издатели или (что было бы лучше для сочинений Пушкина, во избежание пословицы: у семи нянек дитя без глазу) будущий издатель знал, где взять все остальное, принадлежащее Пушкину и вместе собранное. «Отечественные записки» не замедлят сделать это в одной из следующих своих книжек{3}, а для начала теперь же возобновляют вниманию публики два следующие, уже бывшие напечатанными, стихотворения Пушкина и не находящиеся в полном собрании его сочинений:

Нет, нет, не должен я, не смею, не могуВолнениям любви безумно предаваться!Спокойствие мое я строго берегуИ сердцу не даю пылать и забываться.Нет, полно мне любить! Но почему ж поройНе погружуся я в минутное мечтанье,Когда нечаянно пройдет передо мнойМладое, чистое, небесное созданье,Пройдет и скроется? Ужель не можно мнеГлазами следовать за ней и в тишинеБлагословлять ее на радость и на счастье,И сердцем ей желать все блага жизни сей, —Веселый мир души, беспечные досуги,Все – даже счастие того, кто избран ей,Кто милой деве даст название супруги?..{4}

Признание (К Александре Ивановне О-й)

Я вас люблю, – хоть я бешусь,Хоть это труд и стыд напрасный:И в этой глупости ужаснойУ ваших ног я признаюсь!Мне не к лицу и не по летам…Пора, пора мне быть умней!Но узнаю по всем приметамБолезнь любви в душе моей:Без вас мне скучно, – я зеваю;При вас мне грустно, – я терплю;И, мочи нет, сказать желаю,Мой ангел, как я вас люблю!Когда я слышу из гостинойВаш легкий шаг, иль платья шум,Иль голос девственный, невинный,Я вдруг теряю весь свой ум.Вы улыбнетесь, – мне отрада;Вы отвернетесь, – мне тоска;За день мучения – наградаМне ваша бледная рука.Когда за пяльцами прилежноСидите вы, склонясь небрежно,Глаза и кудри опустя, —Я в умиленьи, молча, нежноЛюбуюсь вами, как дитя…Сказать ли вам мое несчастье,Мою ревнивую печаль,Когда гулять, порой в ненастье,Вы собираетеся вдаль?И ваши слезы в одиночку,И речи в уголку вдвоем,И путешествие в Опочку,И фортепьяно вечерком?..Алина! сжальтесь надо мною.Не смею требовать любви:Быть может, за грехи мои,Мой ангел, я любви не стою!Но притворитесь: это взглядВсе может выразить так чудно!Ах, обмануть меня не трудно!..Я сам обманываться рад!..{5}

Что же касается до прозаических статей, почему бы те ни было не вошедших в полное собрание сочинений Пушкина, – мы не можем исчислить их все до одной безошибочно, тем более что некоторые из них были напечатаны без имени автора и составляют тайну издателей журналов, в которых были помещены. Но вот перечень главнейших из них: «Об истории Пугачевского бунта» (разбор статьи, напечатанной в «Сыне отечества» в январе 1835 года);[1] «Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности как иностранной, так и отечественной (читанное им 18 января 1836 года в императорской Российской Академии);[2] «Отрывок из литературных летописей»;[3] «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов»;[4] «Одна глава из «Неоконченного романа»«[5]{6}. Все эти статьи в высшей степени интересны, особенно о так называемом «Мнении г. Лобанова о словесности как иностранной, так и отечественной», «Торжество дружбы» и пр.{7}.

Вместе со стихами, не вошедшими в одиннадцать уже изданных томов сочинений Пушкина, эти шесть статей{8} могли бы составить целый небольшой том. А сколько еще в журналах статей, которые публика читала, не зная, что автор их – Пушкин! Есть статья в «Московском телеграфе» 1825 года{9} и множество мелких статей в «Литературной газете» 1830 и 1831 годов, издававшейся покойным Дельвигом. В «Литературной газете» 1830 года (т. I, стр. 98) найдете даже подписанную полным именем Пушкина статейку, которая есть не что иное, как журнальная заметка;{10} из этой заметки видно, что объявление об «Илиаде» Гнедича (стр. 14) писано Пушкиным{11}. Конечно, и заметка и объявление не больше, как журнальные мелочи; но когда дело идет о таком человеке, как Пушкин, тогда мелочей нет, а все, в чем видно даже простое его мнение о чем бы то ни было, важно и любопытно: даже самые ошибочные понятия Пушкина интереснее и поучительнее самых несомненных истин многих тысяч людей. Вот почему мы желали бы, чтоб не пропала ни одна строка Пушкина и чтоб люди, которых он называл своими друзьями или с которыми он действовал в одних журналах, или у которых в изданиях когда-либо и что-либо помещал, – объявили о каждой строке, каждом слове, ему принадлежащем. В таком случае – повторяем – кроме двенадцатого тома с материалами для истории Петра Великого (если только соблаговолят когда-нибудь его выдать), набрался бы еще порядочный том, и всех томов вышло бы тринадцать, вместо одиннадцати, теперь существующих. Мы не думаем, чтоб, кроме пропущенных двух статей из «Современника», подписанных именем Пушкина, не было в этом издании и других статей, принадлежащих Пушкину. Так, например, в «Современнике» статьи: «Разбор сочинений Георгия Конисского», «Вольтер», «Отрывок из неизданных записок дамы» не подписаны именем Пушкина, а последняя даже означена переводом с французского{12}, – между тем все они вошли в полное собрание сочинений Пушкина; почему же не Пушкину принадлежат статьи – в 1-м томе «Современника»: «Российская академия», «Французская академия»?{13} Не нашлось рукописей? – Но неужели же нет других свидетельств, и все статьи Пушкина, которые были напечатаны без его имени и которых рукописи затеряны, должны пропасть?..

Сказав о том, что не напечатано из сочинений Пушкина в «полном» собрании его сочинений, будем теперь говорить о том, что вошло в последние три тома. Девятый том самый большой; он наполнен одними стихотворными пьесами и начинается поэмами, напечатанными в «Современнике» 1837 года и в I томе «Ста русских литераторов»: «Медный всадник», «Каменный гость», «Русалка» и «Галуб»{14}. Странно, что по распоряжению, в котором издатели нисколько не виноваты, вторая поэма – из «Дон Хуана», как она названа самим Пушкиным, переименована в «Каменного гостя»{15}, но еще страннее, что из нее выпущены обе песни, которые поет Лаура. Вторая из этих песен давно уже известна публике; это – «Ночной зефир струит эфир». Первая тоже известна публике, хотя и никогда не была напечатана; наш известный композитор М. И. Глинка положил ее на музыку, и слова, с которыми поется эта музыка, сделались еще известнее самой музыки. Вот они:

Я здесь, Инезилья,Стою под окном.Объята СевильяИ мраком и сном.

Исполнен отвагой,Окутан плащом,С гитарой и шпагойЯ здесь под окном.

Ты спишь ли? ГитаройТебя разбужу.Проснется ли старый,Мечом уложу.

Шелковые петлиК окошку привесь…Что медлишь?..Уж нет лиСоперника здесь?..

Я здесь, Инезелья,Стою под окном…Объята СевильяИ мраком и сном…{16}

За поэмами следуют мелкие стихотворения, в трех отделениях: в первом заключаются посмертные стихотворения, как бывшие напечатанными, так и нигде не напечатанные; во втором – лицейские стихотворения; в третьем – стихотворения, пропущенные в первых восьми томах. Из посмертных стихотворений много совершенно новых, нигде не бывших напечатанными; все они прекрасны и интересны, а некоторые из них запечатлены всею силою гения Пушкина. Вот общий их перечень: «Памятник», «Желание», «Сетование», «Не дай мне бог сойти с ума», «Художнику», «Паж, или Пятнадцатилетний король», «Не розу пафосскую», «LVII ода Анакреона», «Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила», «Бог веселый винограда», «Юноша, скромно пируй», «Мальчику», «Из Анакреона», «Подражание итальянскому», «Жалоба», «Добрый совет», «К***», «Подражание арабскому», «Лейла», «М. А. Г.», «Лицейская годовщина», «К Г***», «Романс», «Ночью во время бессонницы», «Заклинание», «Каприз», «М*», «Подражание Данту», «Родриг», «Отрывок»{17}, «Альфонс», «Осень» и пр. Подобно Державину, Пушкин переделал «Памятник» Горация в применении к себе: его «Памятник» есть поэтическая апофеоза гордого, благородного самосознания гения: