Коллектив авторов - Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья Страница 70

В 1934 году родители вместе со мной вернулись из Челябинска домой, в Ленинград, и с тех пор мы жили на Новой улице в Лесном. Сестра Тамара к этому времени уже была замужем и уехала в мужу в Горький, а брат Николай женился и жил у супруги на Петроградской стороне. Таким образом, в доме на Новой улице жила наша семья (в 1937 году родился мой брат Юрий) и бабушка.

В предвоенные годы у отца, как у ведущего инженера в тресте „Спецгидропроект № 2“, была зарплата 80 рублей. По тем меркам вполне нормальная. На нее жила вся наша семья из пяти человек. Конечно, роскоши себе не позволяли, но жили в достатке…».

Дом на улице Пропаганды, в котором прошло предвоенное детство Г.Ф. Гагариной. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Галина Федоровна признается, что теперь, по прошествии стольких лет, удивляется, как и почему ее отца не коснулось тяжелое сталинское лихолетье. Ведь поводов попасть под удар хватало: во-первых, сын раскулаченного (хотя отец его никогда не был кулаком, а только нанимал во время страды двух работников), во-вторых, был лично знаком с наркомом тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, посмевшим повести себя наперекор «великому отцу народов». Знакомство с Орджоникидзе произошло еще в конце 1920-х годов, когда Виктор Гагарин работал на Урале.

Улица Пропаганды. Фото 1950-х гг. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной.

«Помню, что портрет Орджоникидзе всегда висел у нас в комнате – в знак особого уважения отца к этому человеку, – продолжает Галина Федоровна. – Конечно, тогда я была совсем маленькой, бесконечно далекой от мира взрослых. Да иначе и быть не могло. Обо всех непростых перипетиях их бытия я стала догадываться гораздо позже…

Колодец возле дома на улице Пропаганды – настоящий шедевр архитектуры малых форм. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Детство мое было счастливым, жизнь в Лесном ка-залась раем. Мы считали, что живем за городом, бытовало выражение „поехать в город“. На лесновских улицах практически не было транспорта, и каждый проезжавший грузовик казался событием. Было очень чисто, после грозы мы очень любили бегать по теплой воде, собиравшейся в канавках вдоль заборов, и никогда у нас не было резаных ног.

В Лесном было очень спокойно – воровства не было, правда, рвали сирень, и родителям приходилось даже дежурить в саду: не столько было жалко, что унесут, сколько что кусты обломают. Очень было красиво в Лесном весной, когда цвели яблони и груши. А на Старо-Парголовском проспекте, со всех сторон, от нынешних площади Мужества до улицы Курчатова, стояли заросли акации, и мы шли как под крышей…»

Ф.В. и М.А. Гагарины. Фото начала 1930-х гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Лесной был, как говорится, «большой деревней»: все друг друга знали, по крайней мере жители соседних домов. Дети росли вместе. С особой теплотой рассказывает Галина Федоровна о том, как они встречали Новый год. Существовала традиция – несколько семей вместе устраивали детский праздник.

«Готовится к Новому году начинали загодя, – вспоминает Галина Федоровна. – В саду возводился снежный дом, его обливали водой, так что его стены становились ледяными. Папа готовил кульки из ватмана, а мама сшивала крест-накрест цветной ниткой. На каждом кульке был свой рисунок – зеленое яблоко, красная вишня или еще что-то. И в этот кулек клались подарки – сласти: мандарины, яблоки, печенье, конфеты, пастила и, обязательно, грецкие орехи.

Семья Каменщиковых, жившая в одной из квартир дома № 22 по ул. Пропаганды, у дровяного сарая. Фото конца 1930-х гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Танец во дворе. 1935 г. Справа – Галя Гагарина, слева – Таня Прудова. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Бабушка на Новый год всегда готовила с нами какую-нибудь театральную постановку: ставили мы и „Мужичок с ноготок“, и „Красную Шапочку“, и басни Крылова. Папа рисовал прекрасные декорации. В большой комнате ставили елку и играли спектакль. Но самое главное происходило дальше: в самый разгар веселья раздавался стук в окошко. Мы, дети, конечно, не знали, что это папа, все тогда верили в Деда Мороза. Сколько было крику и визгу – не передать! Взрослые одевали детей и вели их на улицу, в снежный домик, где их ждал Дед Мороз с мешком подарков. Прежде чем вручить подарок, Дед Мороз расспрашивал каждого о его поведении. Было очень интересно и немножко страшновато.

Фото под елкой после новогоднего представления. Слева направо: А. Ахматов, Т. Ахматова, Т. Прудов а, Н. Батулина, Л. Каменщикова, внизу – Э. Токарева. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

В соседнем доме жила семья Ахматовых со своей традицией новогодних праздников. У них был „волшебный фонарь“, и мы часто приходили к ним в Новый год смотреть показываемые с его помощью картины. В основном это были, конечно, сказки – „Красная Шапочка“, „Кот в сапогах“, „Синяя птица“. Некоторые из них мы уже со временем знали наизусть, но все равно смотрели их с удовольствием».

Последний раз чудесный новогодний праздник, со снежным домом и Дедом Морозом, состоялся на грядущий 1941 год. А потом началась война.

«Снежный дом», в котором детей ждал Дед Мороз. Фото 1940 г. из семейного архива Г.Ф. Гагариной

«Мне было тогда десять лет, – рассказывает Галина Федоровна. – Мы, дети, просто не осознавали того, что случилось. Страха поначалу не было. Помню, бомбы в Лесном падали только два раза: одна – в бывшее Коммерческое училище, другая – в районе нынешней площади Мужества. Она угодила прямо в деревянный дом за „Молокосоюзом“. На этом месте зияла потом огромная воронка.

Программа домашнего новогоднего праздника. Новый год 1939/1940 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Мы всю блокаду прожили в Лесном. В июле-августе 1941 года вместе со школой нас вывезли в эвакуацию под Боровичи, потом родители забирали детей обратно. В начале августа я вернулась в Лесной. А спустя месяц началась блокада…

Папа, будучи инженером-строителем, руководил строительством оборонительных рубежей на Средней Рогатке. Из Лесного на Среднюю Рогатку ему приходилось ходить каждый день – пешком, через заледенелый, вымерший город. В декабре 1941-го он слег от голода, а в конце декабря – начале января была неделя, когда вообще не давали хлеба. 7 января

1942 года папы не стало, а в августе умерла бабушка.

Отца похоронили на Богословском кладбище. Потом, уже после войны, мама пыталась найти его могилу, но не смогла: со времени первой блокадной зимы там все изменилось. А бабушка покоится на Пискаревке, в одной из траншей 1942 года.

Г. Гагарина с новой куклой, купленной в промтоварном магазине на Малой Спасской улице. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Куклы – игрушки Г. Гагариной. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Мама сама везла бабушку на кладбище, положив ее тело на простую огородную тачку. По пути на Пискаревку, на Большой Спасской улице, ей повстречался отряд солдат.

– Мать, кого хоронишь? – спросил командир.

– Маму, – тихо ответила она.

И тогда командир поднял руку к козырьку фуражки, а вслед за ним и все бойцы, выстроившись в ряд, отдали честь. Вот так и похоронили бабушку – с воинскими почестями, как бойца, павшего на поле боя…

Мама осталась одна, с двумя детьми на руках. Сколько ей пришлось пережить, и откуда только взялись физические силы? Чего только ей не приходилось делать – и разбирать дома на дрова, и сплавлять лес в ледяной Неве, и добывать торф, и разгребать снег. Удивляюсь и преклоняюсь: как ее на все хватило, как она смогла все это перенести, как смогла выстоять, не сломаться, поднять детей!»

В семейном архиве сохранилось письмо Галины Гагариной, написанное 30 января 1944 года, почти сразу же после освобождения Ленинграды от блокады, своему дедушке, Виктору Лаврентьевичу Гагарину, в село Арбаж. Перед нами – взволнованные, кипящие ненавистью к врагу строки тринадцатилетней девочки, лишенной войной счастливого детства, на себе испытавшей все ужасы блокады, потерявшей родных, близких людей.

«Поздравляю тебя со снятием вражеской блокады с нашего города Ленинграда!.. Дедушка, наконец-то мы свободно вздохнули. Не будут теперь немецко-финские снаряды летать над нашим городом… Дедушка, как жаль, что папа не дожил до этого времени. Сейчас пишу и плачу. Как мне жалко моего дорогого папулю. Больше никогда, никогда он не придет… Это все из-за проклятого Гитлера, этот изверг принес столько горя и страданий. Но ему отплатят за все муки, которые он принес советским людям. Уже сейчас наша доблестная Красная армия с каждым днем отбивает наши советские города у немецких зверей. Скоро всех немцев выгонят с нашей священной земли. И тогда больше не ступит поганая нога немецкого бандита на нашу землю»…