Томас Ловелль - Корсары глубин Страница 10

Позже мне говорили, что «Мажестик» перевернулся через 4 минуты после взрыва торпеды, а поскольку он стоял на девятисаженной глубине, то его киль остался на поверхности воды.

Сотни людей запутались в торпедных сетях, через которые торпеда проложила себе путь к цели. Однако, большая часть команды «Мажестика» была спасена французским миноносцем, который, увидев взрыв, быстро повернул и пошел спасать погибающих.

В течение двух последующих дней «U-21» крейсеровала в тех же местах, отыскивая линейные корабли противника. Однако, мы их больше уже не видели. Англичане после гибели «Триумфа» и «Мажестика» отозвали свои большие корабли в гавань, оборудованную ими на острове Мудрос, и больше не выпускали их в море на операции огневого содействия своему десанту.

Кто мог знать, что наш 250-футовый корабль сможет оказать столь важное влияние на ход Дарданелльской операции? Во всяком случае, большие британские боевые корабли со своей тяжелой артиллерией перестали обстреливать турецкие позиции на Галлиполийском полуострове, тем более что к тому времени им стало известно о приходе на помощь туркам второй германской лодки. Вместо линкоров неприятель стал посылать для поддержки своих сухопутных сил небольшие артиллерийские корабли. Мы видели в перископ много этих кораблей, но они стояли всегда на слишком мелком месте, чтобы по ним можно было с успехом стрелять торпедами.

Во многих точках побережья Эгейского моря турки создали станции для наших лодок. Мы зашли в одну из них на день, а затем вернулись к берегам Галлиполи, все еще не теряя надежды на возможность возвращения английских линейных кораблей.

После нескольких суток бесполезного крейсерства 1 июня «U-21» пошла через Дарданеллы в Константинополь.

При входе в пролив мы попали в ужасный водоворот, лодка качалась, вертелась и понемногу увлекалась на глубину. Мы находились в объятиях какой-то страшной силы, и я был уверен, что лодка будет увлечена на такую глубину, где давление воды раздавит ее корпус.

К счастью, на глубине около ста футов нам удалось овладеть управлением лодкой и прекратить ее дальнейшее погружение. Мы вырвались из водоворота, и когда всплыли, то оказались как раз перед линией турецких мин и сетей, в которой для нас был заблаговременно оставлен проход. «U-21» пошла сквозь него, сделала переход через Мраморное море и 5 июня, через пятьдесят дней после выхода; из Вильгельмегафена, мы увидели минареты и купола Константинополя, имея к этому времени в топливных цистернах только полтонны соляра.

Затем последовал месяц стоянки в Константинополе с обычными дневными ремонтными работами на лодке и ночными скитаниями по кафе и базарам Стамбула.

4 июля мы снова вышли в море. Еще раз благополучно пройдя Мраморным морем и Дарданеллами, мы у Галлиполи обнаружили в перископ большой французский транспорт. Он только что отправил на берег боезапасы и готовился принять на борт обратный груз.

После искусного маневрирования я пришел в точку залпа и подал команду:

«Торпеда — пли!» Прямое попадание. Я мог видеть в перископ столб воды, поднявшийся выше мачт и затем свалившийся на палубу. Корма исчезла из вида, а нос встал вертикально из воды. Из труб вырвались облака черного дыма. Транспорт имел 500 футов длины. Глубина моря в этом месте была небольшой, и потому его корма сразу же коснулась грунта. Затем последовал второй сильный взрыв, и через несколько мгновений транспорт затонул.

После короткой остановки в одной из турецких станций для лодок «U-21» снова вышла в крейсерство. Меня постоянно влекло к той полосе берега, где пошли на дно «Триумф» и «Мажестик». Я не мог преодолеть инстинктивного ожидания увидеть там еще один британский линейный корабль.

Напрасные надежды — никаких линейных кораблей, только пара маленьких рыбачьих пароходов. Я с презрением рассматривал их в перископ. Один из них повернул и пошел на нас полным ходом. Он увидел лодку.

«Погружаться на двадцать метров! Полный ход! Он таранит нас!»

Мы ушли на глубину двадцать метров. А затем начались неприятные штуки. Никакой опасности таранного удара для нас уже не существовало. Произошел худший случай — встреча с миной. Сзади нас произошла ужасная детонация, и наше освещение вышло из строя. Внезапная темнота казалась особенно страшной. Что-то, я не знаю, взорвало мину вблизи лодки, и лодка чуть ли не выскочила на поверхность. Затаив дыхание, я ожидал характерных звуков проникновения воды внутрь. Все было абсолютно тихо. «Донесения из всех отсеков!» — крикнул я. Осмотр отсеков был сделан при помощи переносных фонарей. Лодка все-таки осталась водонепроницаемой, но горизонтальные рули оказались заклиненными. Мы усиленно работали над исправлением повреждений, но так и не смогли заставить рули действовать нормально. Все, что нам удалось сделать, — это удержать лодку на перископной глубине и возможно скорее уйти обратно в Дарданеллы. Мы надеялись, что ни один неприятельский патрульный корабль не появится на нашем пути и не потопит нас. И действительно мы благополучно пришли обратно в Константинополь.

«U-21» оставалась в Средиземном море в течение почти двух лет.

Боевых объектов для нас в Дарданеллах больше уже не было, и поэтому мы переключились на войну против союзного коммерческого судоходства.

Действия против транспортов были достаточно интересными, но даже самая интересная работа, выполняемая в течение длительного периода времени, становится однообразной, хотя одно наше приключение было исключительным, и о нем стоит рассказать.

Весной 1916 года у Сицилии, недалеко от города Мессины, я заметил небольшой пароход, шедший под британским флагом. Мы дали выстрел по носу, но команда, видимо, не понимала нашего языка, и пароход продолжал идти своим курсом. Я повторил свою просьбу другим выстрелом. На этот раз пароход ответил выстрелом из маленького орудия, установленного у него на носу. Снаряд упал с недолетом.

«Он хочет драться, — заметил я своему вахтенному офицеру, — и мы окажем ему эту любезность».

Мы стояли на палубе около боевой рубки. Я приказал дать полный ход, а артиллерийской прислуге — открыть огонь из носового орудия: «Стреляйте по нему так быстро — как можете».

Лодка и пароход сблизились, подготовляясь к сражению на близкой дистанции. Эта жалкая маленькая пушка у него на носу внушала нам только презрение. Пароход неожиданно повернул на нас. В этот момент у него на палубе упали щиты, и мы увидели дула двух больших пушек. Поднял ли он военный флаг или нет, я не видел, но было ясно, что перед нами судно-ловушка, один из знаменитых английских кораблей типа Q-шип. Это была моя первая встреча со столь опасным противником.

Оба орудия парохода открыли беглый огонь. Повсюду вокруг лодки рвались в воде пятнадцатисантиметровые снаряды. Один из них попал и взорвался в воде прямо передо мною, вызвав жгучую боль в моей руке, ноге и лице. Я едва обратил на это внимание в охватившем меня возбуждении.

Моей первой мыслью было сделать погружение. Но если бы мы погрузились, то он бы знал, где нас искать, и сопровождал бы свои поиски сбрасыванием еще более сильных глубинных бомб.

У нас имелся другой путь выхода да боя — постановка дымовой завесы. Укрывшись за нею, мы могли спокойно уйти от противника, пользуясь своей хорошей скоростью, и затем уже незаметно погрузиться. Когда я отдал приказание о дымовой завесе, то снаряды рвались уже со всех сторон. Я стоял полуослепленный, в полуобморочном состоянии, по лицу текла кровь. Дым вырывался густыми облаками, но снаряды уже перестали падать близко. Мы спасали свою жизнь, уходя от неприятеля, а затем через несколько минут погрузились.

В марте 1917 года я совершил обратный переход в Германию, куда были отозваны многие лодки для сезонной кампании против английской торговли».

Херзинг мало заботился о потоплении коммерческих судов. Даже большие грузовые транспорты почти не привлекали к себе внимание этого корсара глубин. Один из командиров германских лодок говорил мне, что Херзинг часто умышленно пропускал полдюжину купцов, если только подозревал, что где-нибудь в пределах его района находится военный корабль противника. Кроме потопления «Триумфа» и «Мажестика», в феврале 1916 года Херзинг встретил вблизи сирийского берега французский крейсер «Адмирал Шарне» и послал его на дно в компанию к двум британским боевым кораблям, уничтоженным им у Галлиполийского полуострова.

Глава VIII.

Лодка, потопившая «Лузитанию»

Командер Вальтер Швигер, отдавший приказ, в результате которого была выпущена торпеда по «Лузитании», погиб на войне. Я искал людей, служивших под его командой на «U-20», и набрел в старом городе Любеке на лейтенанта Рудольфа Центнер. Его мать родилась в Нью-Йорке, и он говорил на превосходном английском языке. После конца войны Центнер служил в предприятии, импортирующем вино. Я сидел и говорил с ним в его конторе. Центнер рассказал мне, что в начале войны он был офицером на корабле, но затем, совместно с двадцатью четырьмя другими младшими офицерами, решил перейти в подводное плавание, дававшее больше надежд, на боевое отличие. Из двадцати пяти этих вновь испеченных подводников — войну пережили только четверо.