Михаил Шишкин - Русская Швейцария Страница 105

Часто приезжал в Лозанну Стравинский. Поводом служили его встречи со швейцарским писателем Рамю, точнее, их совместная работа над «Историей солдата». Стравинского, потерявшего, как и многие русские, жившие в Швейцарии, после большевистского переворота источники доходов, поддерживал известный меценат из Винтертура Вернер Рейнхарт. С его помощью в 1918 году Стравинский устроил несколько концертов в Женеве, Лозанне, Цюрихе. Промышленник дал деньги на совместную работу с Рамю над спектаклем по сказкам Афанасьева. В основе лежали приключения солдата и черта. Премьера состоялась в Лозанне 29 сентября 1918 года в Городском театре (The´âtre municipal). В спектакле приняли участие Питоевы, приехавшие из Женевы. Георгий танцевал Черта, Людмила – принцессу. План «кочевать» с «Солдатом» по всей Швейцарии, однако, не осуществился. В послевоенной Европе свирепствовала «испанка» – грипп. Вся труппа заболела.

Е.П. Блаватская

С революцией наступает перелом в жизни русской колонии. Мечтавшие о новой России уезжают на родину, «кровью умытую». Им навстречу устремляется другой поток. Он состоит, прежде всего, из русских швейцарцев, потерявших в большевистской России всё нажитое благополучие. Среди них – воспитатель расстрелянного на Урале цесаревича Пьер Жильяр. Он селится в Лозанне, преподает в университете и пишет здесь свои знаменитые воспоминания.

Отметим, кстати, что брат Пьера, Эдмонд Жильяр, будет, наоборот, проявлять симпатии к большевикам и окажется среди основателей общества Швейцария – СССР.

Другой русский швейцарец, Мориц Конради, еще раз накрепко связывает Лозанну с Россией. 10 мая 1923 года в отеле «Сесиль» (“Cecil”, avenue Louis Ruchonnet, 53, с 1931 года здесь располагается больница) раздаются револьверные выстрелы, прогремевшие на весь мир. Здесь, в ресторане при гостинице, сидели члены дипломатической делегации из Советской России. Молодой человек долго наблюдал за ужинавшими, потом подошел и выстрелил несколько раз в упор. Воровский, глава делегации, был убит первыми двумя выстрелами, еще два советских дипломата, Арене и Дивилковский, ранены.

Мориц Конради

Дед Конради переселился в Россию из Швейцарии и кормил весь Петербург конфетами и шоколадом, организовав свое дело – фабрику и сеть кондитерских. Во время войны Мориц воевал на немецком фронте за Россию, получил награды. Пришла революция. Отец и брат его погибли во время большевистского террора. Мориц вступил в Добровольческую армию и сражался с большевиками до конца, до Константинополя.

На суде Конради заявил: «Я считал, что будет услугой миру освободить его от одного из гнусных злодеев. <…> Если бы уничтожить дюжину главарей, правительство большевиков распалось бы и многие тысячи жизней были бы спасены». Процесс убийцы Воровского стал, по существу, первым процессом против большевизма.

Об отношении в Швейцарии к убийце ярко говорит отрывок из отчета сотрудника ГПУ, посланного в Швейцарию для проведения специального расследования. 19 мая он пишет из Лозанны в Москву Литвинову: «Обращение с преступником трудно себе представить, не будучи здесь, на месте. Представитель иллюстрированного журнала, захотевший сфотографировать преступника, встретился с ним в одной кондитерской. Жандарм сидел подле и пил кофе».

16 ноября 1923 года Конради был оправдан лозаннским судом присяжных и выпущен на свободу. Большевики, разумеется, отомстили. Брат и сестра Морица, оставшиеся в России, были арестованы. Приведем и комментарий Троцкого из его воспоминаний о Воровском: «Иначе и не могли поступить добродетельные швейцарские присяжные, почтенные собственники, которые с ужасом думали о большом и цветущем шоколадном предприятии, вырванном большевиками из рук преуспевающего компатриота».

Оправдательный приговор лозаннских присяжных сыграл роковую роль в отношениях между коммунистической Россией и Швейцарией. На долгие годы двусторонние связи были практически заморожены, и в течение нескольких десятилетий Москва и Берн даже не имели дипломатических представительств.

Русская эмигрантская колония в Лозанне была немногочисленной, но и здесь теплилась русская культурная жизнь в изгнании. В 1920 году, например, при участии эсера Вадима Руднева здесь выпускалась газета «Родина».

Русская община проводит в те годы свои собрания, которые организует «Национальная русская группа в Швейцарии», основанная в 1926 году и объединявшая выходцев из России, существует также воскресная школа для русских детей. Интересно, что у самого известного русского жителя Лозанны, Николая Рубакина, складываются далеко не лучшие отношения с соотечественниками. Рубакин переезжает сюда из Кларана в 1922 году, находит большую квартиру в верхней части города на Авеню-де-Мускин (avenue des Mousquines) и перевозит сюда свою библиотеку. Библиофил получает солидную пенсию из СССР, русская община считает его «красным», и общения с ним представители «белой» эмиграции избегают.

В Лозанну к Рубакину приезжают редкие гости из СССР. В 1932 году его сын Александр привозит на автомобиле из Женевы Луначарского, приехавшего в Швейцарию заместителем Литвинова на конференцию по разоружению. «Впрочем, – пишет Александр Рубакин в своих мемуарах “Над рекой времени”, – у моего отца мы просидели недолго. Разговор не клеился. Отец мой на радостях, что встретился со старым приятелем, говорил без умолку, рассказывал ему о своих первых работах по теории созданной им новой отрасли психологии – библиопсихологии. Луначарский не любил и не умел слушать, он привык, чтобы его самого слушали. Мы вскоре расстались с моим отцом и поехали дальше, к Роллану». Умрет Рубакин в 1946 году.

У жившей в Лозанне дочери Герцена – Натальи Александровны, умершей в 1936 году в возрасте девяноста двух лет, хранился бесценный архив знаменитого писателя. Перед смертью Наталья Александровна хотела передать документы и книги лозаннскому музею, но ей отказали, сославшись на нехватку места. Часть архива была отправлена в русскую библиотеку в Праге. Основную массу документов в 1938 году приобрел Международный институт социальной истории в Амстердаме.

Еще один известный житель эмигрантской Лозанны – Федор Измаилович Родичев, юрист, активный участник земского движения, один из основателей и лидеров кадетской партии, депутат всех Дум, прозванный за свои темпераментные речи «русским Мирабо». За использование в думском выступлении выражения «столыпинские галстуки» Родичев в 1907 году был вызван Столыпиным на дуэль. Ярый противник любого вида человеческого унижения, в своих становившихся сразу знаменитыми речах утверждал, что «…тот, кто задерживает эволюцию, тот создает революцию», что «надругательство над русским человеком есть ремесло русского правительства» и что долгом его поколения является «обосновать господство права над силой». После февраля 1917 года Родичев работает комиссаром Временного правительства по делам Финляндии. С приходом к власти большевиков он вступает с ними в яростную борьбу, поддерживает всеми силами дело Добровольческой армии. В эмиграции он, видя отсутствие какой-либо перспективы, отходит от политики и селится в Лозанне, где испытывает большие материальные трудности и живет до своей смерти в 1933 году на пособие швейцарского Красного Креста и за счет помощи друзей.

В сентябре 1937 года в заголовки газет попадает еще одно убийство в Лозанне, след которого также тянется из России. 4 сентября в Уши был убит Игнатий Станиславович Порецкий, он же Игнац Рейсе, агент сталинского Интернационала, решивший порвать со своими хозяевами и партией, которой «посвятил шестнадцать лет нелегальной деятельности», как он написал в своем открытом письме в ЦК в Москву.

Перебежчик решил посвятить теперь свою жизнь борьбе со своими бывшими товарищами и нанести «поражение Сталину и сталинизму». Копия письма была опубликована в голландской социал-демократической газете в июле 1937 года. Боясь мести, Порецкий бежал из Парижа в Швейцарию с женой и сыном. Прятался бывший агент НКВД в Валлисе, в горной деревушке Фино на границе с Францией.

Порецкий был вызван в Лозанну своей бывшей знакомой Гертрудой Шильдбах (Gertrude Schildbach), еврейкой-коммунисткой, бежавшей от нацистов, с которой он проработал вместе много лет и которой доверял. Гертруда, сделав вид, что разделяет взгляды Порецкого, сказала, что хочет познакомить его с двумя товарищами. Товарищами этими были агенты НКВД Ролан Аббиат (Roland Abbiate) и Шарль Мартина (Charles Martignat). Если последний, сын крестьянина с юга Франции, представляет из себя довольно темную личность, то Аббиат вызывает наш интерес тем, что он родился в России, в семье профессора Петербургской консерватории. Родители его бежали от большевиков в 1920 году. Он относился к той части эмиграции, которая со временем изменила свои взгляды на сталинский режим и пошла на сотрудничество с советской разведкой.