Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 110

Все они, вместе с раненым советским матросом со сторожевика Дунайской флотилии, находились под опекой деда Амоса.

Несмотря на внушительный возраст, загорелый, с морщинистым лицом он босой, с засученными по колено видавшими виды штанами, выходил на своем покрытом смолой каюке, с парусом в заплатках, ставить сети и вентера для стола горемычных постояльцев.

Глава 18

Одесса бурлила. Поток беженцев, хлынувших из Бессарабии и западных областей Украины, заполонил город и окрестные районы. Беженцы прибывали в основном грузовым автотранспортом и в битком набитых трамваях. Участились налёты вражеской авиации. Грохот зениток, взрывы от сброшенных бомб, паника и одновременно железная стойкость армии перед наступавшими фашистами. Особенно всех возмущали румыны. Их обзывали самыми непристойными словами.

На 16-й станции Большого фонтана, в глубине территории бывшего санатория, превращённого в госпиталь, в отдельном одноэтажном здании расположился оперативный штаб НКВД, эвакуированный из Болграда.

Туда то и дело поступали распоряжения об организации разведки. Но не успевали они вступить в действие, как отменялись, поскольку противник прорвался в город. В разных местах.

В течение дня без конца что-то менялось. Без конца что-то новое возникало и переформировывалось.

День выдался невероятно жарким, солнце палило нещадно. В воздухе витал запах морской «чёрной грязи». Особенно он чувствовался в первые дни прибытия.

Студенков велел Юре готовиться к отправке в разведку обратно за Днестр вплоть до бывшей границы на Дунае. А там будет видно по обстановке.

Юрий привёл себя в порядок. Надел светло-серый костюм в синюю полоску, из Бухареста, и галстук, кожаные ярко-коричневые плетёные туфли. Словно предстояла поездка в Бухарест. Фактически это и намечалось. В таком виде ему было приказано явиться в областное управление. Но тот, кто должен был с ним познакомиться и дать задание, где-то застрял. Так и не появился.

В набитом трамвае Юрий вернулся обратно на остановку Большой фонтан. Там разгуливали по аллеям перебинтованные раненые, на скамейках отдыхали калеки с костылями. Когда мимо них проходил «некий» молодой человек, выделявшийся своей внешностью и одеждой из общей массы, кто-то заподозрил в нём чужака. Значит, шпион.

Для задержанного это было не ново. Спокойно посоветовал:

– Да вы сходите туда – он указал на видневшееся вдали отдельно стоявшее строение, – и скажите, что задержали парня, который утверждает, что работает здесь, а его заподозрили в шпионаже. Я подожду вместе с ранеными товарищами.

Никто не хотел слушать. Заладили: шпион! Раненые размахивали кулаками, костылями, и все угрожали, бранились, были готовы учинить расправу.

Но кто-то, видно, уже сообщил о задержании «шпиона». Подкатила полуторка. В кузове – с десяток разгорячённых матросов с наставленным штыком в винтовке. Они спрыгнули с грузовика, окружили его, обыскали, изъяли револьвер, причём иностранного производства! Отнимая револьвер, матрос замахнулся, чтобы ударить задержанного по лицу. Но кто-то из матросов перехватил его руку.

Вслед за полуторкой с матросами прибыла легковушка с контр-адмиралом. Его удалось уговорить послать матроса в самый крайний в ряду одноэтажный домик и там рассказать о случившемся.

Прибыл Студенков, разумеется, в форме и с двумя чекистами. Всё стало на своё место. Правда, среди раненых нашлись и такие, кто продолжал сомневаться, что это действительно чекисты, а не переодетые лазутчики.

Контр-адмирал тотчас же одёрнул болтунов. Это оказался член Военного совета обороны зоны Одессы Илья Ильич Азаров.

В тот период многим казалось, будто кругом немецкие шпионы. Ранее, действительно имел место случай столкновения с переодетыми в форму милиционеров немецкими лазутчиками. Народ бдительность не терял.

В один из ближайших дней контр-адмирал Азаров обратился в опергруппу НКВД с просьбой прислать «шпиона» в Совет обороны Одессы для перевода показаний взятого моряками в плен румынского подполковника.

Студенков согласился. За Юрием прибыла машина с матросом. После этого эпизода у переводчика с контр-адмиралом Азаровым установились самые добрые, отношения, которые продолжались много лет.

Глава 19

В городе было немало предприятий союзного и республиканского значения, в том числе заводы «Большевик», имени Октябрьской революции, Январского восстания, имени Ленина, Калинина. К тому же Одесса – знаменитый порт на Чёрном море, которым гордились не только одесситы, но и вся страна.

До войны в городе работало более сорока высших учебных заведений, техникумов, более ста тридцати школ, а также много первоклассных культурно-просветительских, медицинских и детских учреждений, научно-исследовательских институтов. На многих предприятиях в народное ополчение и истребительные батальоны записывались поголовно все работавшие.

Мобилизация военнообязанных началась в Одессе уже на второй день войны. Многие тысячи людей организованно шли в районные мобилизационные пункты. За короткий срок в армию и флот были призваны свыше ста пятидесяти девяти тысяч человек, в том числе около тринадцати тысяч командиров и политработников запаса. Ряды армии и флота уже в первые дни войны пополнили около ста пятидесяти тысяч одесских коммунистов и тридцать пять тысяч комсомольцев.

Несмотря на героическое сопротивление врагу, храбрость и мужество наших войск, противник продолжал теснить части Приморской армии.

В связи с угрозой, которая всё больше нависала над Одессой, партийные органы приняли решение об эвакуации крупных промышленных предприятий.

В сложных условиях начального периода войны удержание Одессы, города с высокоразвитой промышленностью, крупнейшего торгового порта и передовой военно-морской базы Черноморского флота, приобретало огромное политическое, народнохозяйственное и оперативно-стратегическое значение.

Против советских войск действовали 11-я немецкая и 4-я румынская армии. Пользуясь значительным превосходством в силах и развивая наступление на восточном берегу Днестра в стыке между 9-й и Приморской армиями, противник седьмого августа занял Котовск, Кировоград и Вознесенск, а его передовые части вышли к Кременчугу.

Проезжая на своем грузовичке по одной из приморских улиц, Юрий неожиданно увидел маминого брата Володю. Он с кем-то стоял у будки и что-то пил. Юрий дал задний ход и, остановившись, окликнул Володю. Оказалось, они пил и холодную бузу.

– Чего вы стоите здесь? – обратился Юрий к Володе и его спутнику. – Надо непременно эвакуироваться. Любыми способами!

Володя был в ужасном настроении. Пытался пробиться в порт к судну, принимавшему на борт беженцев, но огромная масса народу заполнила всю пристань.

– Сказать тебе – не поверишь: не десятки, а сотни тысяч, может, и миллион людей… Что-то невообразимое! Крики, плач, причитания, проклятия со всех сторон. Мы с приятелем попытались протиснуться, но поняли, что нам не добраться до судна. Давка, крики, ругань. Едва выбрались. Часа полтора на это ушло. Ужас! Люди озверели. А как нам быть дальше, не знаем. Попробуем ночью. Может, удастся добраться до какого-нибудь судна.

– Вам надо непременно покинуть город, – настаивал Юрий. – Иначе погибнете! Боюсь, наши не смогут долго здесь продержаться. Спасайтесь любой ценой! К сожалению, ничем не могу помочь. Но, насколько наслышан, дела здесь очень неважные. Хотя моряки твердят, что Одессу фашистам не сдадут.

С тяжёлым сердцем расстался Юрий с Володей и его попутчиком.

Глава 20

В опергруппу, сформированную из чекистов Измаильского облуправления и Болградского отдела, вошёл и Юрий. Это ему сообщил его начальник. Но он чего-то недоговаривал либо сам был недостаточно осведомлён.

В один из вечеров Студенков неожиданно объявил Юрию, что тот переведён в другую группу, начальником которой назначен лейтенант госбезопасности Чайковский (в армии – капитан, поскольку в петлице была «шпала»).

– Ты понравился ему, ещё когда он приезжал в Болград. Помнишь? Ты тогда встречал его на вокзале. Вот он и настоял на том, чтобы тебя включили в его группу.

Юрий хотел остаться с Михаилом Игнатьевичем.

Студенков ответил:

– Хотелось бы и мне. Я заявил, что здесь мы будем иметь дело в основном с румынами, и ты нам нужен. Но начальник управления поддержал просьбу Чайковского. Он почётный чекист с большим опытом, награждён именным маузером. Человек серьёзный, не очень разговорчивый, честный и порядочный. Вот так обстоят наши дела, Юрка.

– Очень жаль. Никогда не думал, что мы расстанемся, Михаил Игнатьевич! Неужели ничего нельзя изменить?

– Нет, Юра, – печально, с сожалением в голосе ответил Студенков. – Меня переводят начальником в Особый отдел дивизии. Как там сложатся дела, трудно сказать. Видишь, что творится! Тебя вначале хотели передать здесь подпольной организации. Но там, по-моему, царит полная неразбериха. Поэтому тебе лучше перейти в опергруппу Чайковского. Так что – давай к нему.