Борис Тененбаум - Тюдоры. «Золотой век» Страница 17

Цитата, приведенная выше, взята из книги Эразма «Похвала Глупости», и говорится все это самой Глупостью – в общем, типичая карнавальная речь шута, – но книга посвящена Томасу Мору, лорду-канцлеру короля Генриха VIII, так что эта шутка как бы не совсем и шутка.

Мартин Лютер в Германии и вовсе отверждал, что «…христианин должен следовать Евангелию и голосу собственной совести…», а вовсе не указаниям из Рима, – и его проповедь нашла широчайший отклик. Проблема была еще и в том, что Папа Римский был не только духовным главой христианства, но и светским государем, правившим Папской областью. В этом качестве он вступал и в союзы с прочими государями, и в войны с ними, и в 1527 году войска императора Карла Пятого, верного сына Церкви, в ходе войны разграбили Рим так, как не снилось и визиготам.

Споры о том, кто главнее – папа или император, – шли столетиями и закончились своего рода компромиссом: дела мирские передавались в управление главным образом империи, дела духовные – папству. Так что конфликт между Карлом Пятым и папой Климентом Седьмым, закончившийся в 1527 году разгромом Рима, был своего рода недоразумением, и спор у них шел именно о делах земных. В вопросы церковной доктрины император не входил и входить и не думал – такого рода вопросы в юрисдикцию светского государя не входили.

Но вот Томас Кромвель – в той мере, в какой это имело отношение к английской Короне, – держался совершенно другого мнения.

V

В Европе времен конца «кватроченто» – как называли в Италии XV век, с 1400-го по 1499-й – имелось две системы, претендовавшие на универсальность, – папство и империя. Империя, собственно, носила название Священной Римской империи германской нации и покрывала собой Германию и большую часть Италии. Были, конечно, и другие агрегаты мощи, но они на универсальность никогда не посягали. Скажем, король Франции удерживал владения герцогов Бургундии, Нормандии, Бретани. В Испании сложилось обьединенное государство, состоящее из унии четырех отдельных королевств: Кастилии, Арагона, Леона и Наварры. Так что и Франция, и Испания в систему светской империи не входили – но в духовных вопросах подчинялись главе универсальной единой Церкви, Папе Римскому.

Но в Англии стараниями Томаса Кромвеля был принят так называемый Акт об ограничении апелляций (Parlament Act Restraining Appeals), преамбула к которому в приблизительном переводе, опускающем формулы и образные речения, гласила следующее:

«…поскольку из разнообразных старинных и подлинных грамот и хроник проистекает, что это названное королевство, Англия, всегда было Империей и управлялось единой Главой Государства, Королем, обладавшим достоинством носителя Имперской Короны, то ему подобает оказывать почтение и повиновение в мере, следующей сразу после Господа…»

Теоретическую подготовку этого заявления обеспечил Томас Кранмер, тот самый тихий интеллектуал из Кембриджа, который предложил перенести борьбу за развод из папского суда в университеты. Он и вправду нашел несколько старинных работ, посвященных приоритету светской власти над духовной, – и с множеством натяжек их приспособили к делу. Было заявлено, что власть английских королей, будучи имперской по сути, подобна власти Константина Великого и распространялась и на Церковь и что так было издавна – но впоследствии развратившаяся церковная иерархия узурпировала права имперской власти. Так что ничего нового, собственно, не предлагается – надо только вернуть дела Церкви к их прежней первозданной чистоте.

Никакого места для Папы Римского в этой схеме не оставалось. Томас Кромвель шел тем же путем, что и Мартин Лютер, но с важнейшим различием: если Лютер полагал веру «…делом совести христианина в следовании истинному Евангелию…», то Томас Кромвель ставил веру в ведение английской Короны. Король Генрих VIII теперь требовал для себя не только полной независимости в вопросах светского правления, но и полной независимости в вопросах доктрины Церкви – и получал полные права не только в светской, но и в духовной сфере.

В такой системе не было места не только для «Папы Римского», но и «для совести христианина». То, что дело к этому и идет, было ясно еще до принятия акта. Именно поэтому в 1532 году были приняты некоторые меры, направленные на «укрепление вертикали».

Томаса Кранмера, например, сделали архиепископом Кентерберийским – и он разом, минуя все промежуточные ступени, стал примасом английской церковной иерархии.

A Томас Кромвель получил сразу несколько назначений. Например, сравнительно маловажный пост хранителя королевских драгоценностей. A заодно – и работу клерка регистрации документов, скрепленных королевской печатью. В 1533 году к этим обязанностям добавился и пост казначея (Chancellor of the Exchequer), и в результате в его руках оказались одновременно ключи и к ежедневному общению с королем, и к государственной документации, и к казне. Немало, a уж для человека уровня Томаса Кромвеля – более чем достаточно.

Но тем не менее он позаботился и о том, чтобы у него не возникало проблем в судебном ведомстве. В те времена во главе этой организации стоял важный сановник, носивший титул лорда-канцлера. Долгие годы им был кардинал Уолси, но, конечно, в самом начале своего падения он был смещен с этого поста королем, и заменили его лицом понадежнее, не священником, а мирянином, превосходным юристом, известным к тому же своим скептическим отношением к Церкви. Это был Томас Мор, тот самый, которому Эразм Роттердамский посвятил свою «Похвалу Глупости» с ехидными словами в адрес верховных понтификов. Так вот, в 1532 году Томас Мор ушел с поста лорда-канцлера в отставку. Ссылался он на слабое здоровье…

На самом деле у него проблемы были не со здоровьем, a с совестью…

Глава 9

Король Генрих VIII во всем своем великолепии

I

Джон Фишер, епископ Рочестерский, был человеком твердым и на любые полумеры смотрел в высшей степени неодобрительно. В своем служении в качестве епископа он заботился не о пышности, а о своей пастве, говорил, что не золотые сосуды служат делу веры, а праведная жизнь, носил власяницу, спал на соломенном матрасе, а трапезы в полагающемся ему по сану пышном дворце вкушал в одиночестве. Компанию ему составлял только череп, поставленный на стол как символ быстротечности земной жизни, да еще иной раз монах, читающий ему вслух устав ордена грегорианцев. И с такой же бескомпромиссной твердостью он отверг меры короля Генриха по организации своего развода с женой – отвержение авторитета Папы Римского он счел подрывом устоев Церкви и ересью. И пошел по этому пути так далеко, что даже послал императору Карлу Пятому секретное письмо с призывом использовать силу против короля Генриха, раз уже увещевания делу не помогают.

Весной 1534 года он был схвачен и помещен в Тауэр по обвинению в государственной измене.

Буквально на следующий день сэр Томас Мор, бывший лорд-канцлер, последовал за ним. Он был вызван к Томасу Кранмеру, архиепископу Кентерберийскому, из своего дома в Челси, который считался чем-то вроде платоновской Академии Англии. По крайней мере в этом был уверен друг сэра Томаса Эразм Роттердамский. Уже несколько недель его близкие уговаривали Мора принести клятву в том, что он принимает новый закон о наследии. По этому закону брак короля Генриха VIII с Катериной Арагонской аннулировался и признавался несуществующим – что делало Марию Тюдор, дочь Генриха, незаконнорожденной.

Сэр Томас последовал приглашению «…посетить архиепископа…», но не сомневался, что домой он уже не вернется. И действительно, разговор во дворце Ламбет, резиденции архиепископа, пошел по совершенно неудачному руслу. Сэр Томас Мор с готовностью признал новые правила престолонаследия – собственно, их признал даже Джон Фишер. Но он отклонил все самые вежливые просьбы и уговоры Томаса Кранмера поклясться в том, что признает верховенство короля Англии, Генриха VIII, над Папой Римским в делах доктрины Церкви и истинной веры.

Для Кранмера клятвы в признании закона о престолонаследии было достаточно. Он умолял короля удовлетвориться этим – но король Генрих не был расположен ни к каким компромиссам. Рождение дочери вместо долгожданного сына привело его в очень дурное расположение духа, и он то и дело впадал в такую ярость, что не хотел слушать никаких уговоров…

В 1966 году в Англии был поставлен фильм о Томасе Море, назывался он «Человек на Все Времена». Фильм замечательный, он получил от американской Академии киноискусства целых шесть «Оскаров». Роль короля Генриха VIII в нем сыграл Роберт Шоу, и сыграл он ее совершенно блестяще. Король появляется в доме Мора с якобы не объявленным заранее визитом – так, друг навещает друга, мимоходом и невзначай… Но на самом деле, конечно, все подготовлено заранее – и король прибывает не один, а с блестящим антуражем, и сэр Томас, извещенный загодя, уже успел подготовить достойную встречу и угощение. И вот королевский кортеж прибывает по воде – дом Томаса Мора стоит на Темзе, как и полагалось для резиденции важного человека. Король ведет себя дружелюбно и непринужденно, говорит о чем угодно, вплоть до исполняемой его музыкантами песенки, и очень мило смущается, когда сэр Томас высказывает мнение, что музыка хороша и что сочинил ее, вероятно, сам король?