Сборник - Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного Страница 19

Щастный: Я это знал, потому что дней 10 назад была получена телеграмма о необходимости составления соответствующего расписания не только взрыва кораблей, но взрывания крепостей. По этому поводу было сделано распоряжение в Кронштадте с соответствующим расписанием адмиралу Зарубаеву а он призвал всех подчиненных в Кронштадте и дал приказания.

Троцкий: Устно или письменно?

Щастный: Сначала устно. Теперь я могу сказать, что он мне сказал, что затрудняется со стороны технической силы подорвать флот. На это я указал, что есть отряды, где имеются инструктора и соответственные кадры преподавателей, которые могут выполнить это дело, при этом мною было сделано распоряжение, чтобы руководители не только подрывали, но чтобы они затапливали корабли так, чтобы они заполняли известный фарватер.

Троцкий: Докладывали ли вы о том, что в силу нравственного состояния команды, вы не можете гарантировать того, что все эти расписания будут выполнены?

Щастный: Об этом я говорил главному комиссару.

Троцкий: А докладывали ли морской коллегии?

Щастный: Нет.

Троцкий: Начальнику генерального штаба докладывали ли вы в Петрограде?

Щастный: Нет, он не был в Петрограде.

Троцкий: Известили ли вы Морской комиссариат о том, что, несмотря на принятые меры, вы, ввиду известного состояния личного состава флота, не ручаетесь за то, что это будет выполнено?

Щастный: Чтобы я отдельной бумагой сообщал об этом, я затрудняюсь сказать.

Троцкий: Считали ли вы своим долгом доложить или нет?

Щастный: Я считал, что факт неоспорим, как вы знаете, что были оставлены Церельские батареи, но я не помню была ли написана отдельная бумага.

Троцкий: Но вы считаете, что такой гарантии вы дать не можете?

Альтфатер: Я могу сказать, что был на одном заседании флагманов, и этот вопрос выяснялся, и где Алексей Михайлович говорил, что гарантировать возможность того, чтобы расписание выполнилось, невозможно по тем же причинам, которые были в Гельсингфорсе, затем в Церельских батареях. Это было в общем подтверждено всем Советом флагманов.

Щастный: При этом я считал, что командный состав выполнит, я приводил примеры, когда я предлагал Зарубаеву взорвать, он сделал это.

Троцкий: Мы считаем из только что сделанного сообщения, что член Морской коллегии Альтфатер, озабоченный тем, чтобы флот не стал добычей неприятеля, докладывал Морской коллегии и Высшему Военному Совету о том, что нет никакой гарантии действительного исполнения отданных распоряжений и сделанного расписания об уничтожении флота в случае крайней опасности. В качестве мотивов и главных причин этого явления приводилось нравственное состояние команды, указывалось на то, что немцы умеют сеять панику, что они запугают матросов и что таким образом терроризированные, запуганные и деморализованные матросские массы в решающий момент могут помешать выполнить необходимые действия по уничтожению флота тем отдельным лицам, которые оставались бы верны своему долгу до конца. Было такое рода заявление?

Щастный: Совершенно верно.

Троцкий: В связи с этим я поставил вопрос, какие меры были приняты начальником Морских сил, чтобы внести нравственное успокоение в среду личного состава флота по главному вопросу о том, чем и кем диктуется необходимость уничтожения флота – волей ли германской власти или интересами Российской республики. Я спрашивал, имел ли он совещание с главным комиссаром и требовал ли от него, чтобы в экстренном порядке разъяснил этот вопрос, чтобы он не оставил и тени подозрений насчет того, что русские суда могут уничтожаться по тайным предписаниям германского правительства. В ответ мы слышали, что с главным комиссаром, на котором лежит в первую очередь ответственность за нравственное состояние флота, по этому поводу разговора не было, но что был разговор с прежним Советом комиссаров, при этом относительно времени, характера этих разговоров никаких более точных указаний за запамятованием бывший начальник Морских сил сообщить не мог, вследствие чего представляется абсолютно необходимым в срочном порядке допросить по этому поводу как членов Совета флагманов, так и членов Совета комиссаров.

Протокол опроса Л.Д. Троцким

Е.С. Блохина[70] и Е.Л. Дужека[71] от 5 июня 1918 года[72]

Троцкий: Вы когда, т. Блохин, сдали дела?

Блохин: Только вчера, раньше было невозможно. Тов. Флеровский пояснил, какое положение было тогда, что это было невозможно. А теперь я должен был дожидаться тов. Флеровского, потому что все комиссары были на митингах, я был единственный во всем флоте. Последнее время у нас в штабе было расстройство некоторым образом, потому что главные офицеры, которые были после Щастного, один начальник штаба, другой по распределительной части, флаг-капитан, подали в отставку и ушли.

Троцкий: Из штаба ушли Петров и Карпов. А было ли им известно, что есть декрет, по которому они не имеют права сами уходить?

Блохин: Было только объявление по флоту, что будет такой декрет.

Троцкий: Относительно подложных документов об отставке Блохина <…>.

Блохин: Щастный показал мне эти документы. Это провокация, этому верить нельзя. На другой день уехал с докладом. После этого он документы видел еще раз у т. Зиновьева, но только не такие, а снимки.

Троцкий: Щастный не сказал, откуда он получил документы? Он показывал совершенно невероятную, неслыханную по подлости подделку, и вы говорите, что это провокация.

Блохин: Безусловно, иначе быть не может, это чудовищно. Щастный сказал, что получил документы, но каким путем, он не хотел сказать, не мог сказать, сказал, что мы будем это расследовать. Это дело было поручено Штареву, который может ответить больше, чем я, и больше может осветить положение в этом направлении, чем я.

Троцкий: Но вы как думаете, откуда он мог их получить?

Блохин: Не знаю.

Троцкий: Ведь там речь идет о Блохине, в Берлине это не может быть сделано, потому что там не могут интересоваться этим делом. Это было сфабриковано во флоте, кто же мог сфабриковать это?

Троцкий: А Зиновьев откуда получил?

Блохин: Он сказал, получил у погромщика эти снимки.

Троцкий: Зиновьев добыл их у контрреволюционера, но каким образом? У Щастного были оригиналы?

Блохин: У нас тоже копии.

Троцкий: Хорошо, но каким образом у Щастного были копии?

Блохин: Я не знаю, но может быть Щастный ответит на этот вопрос. У нас ведется известная разведка и хотят докопаться, откуда шли эти снимки. Если бы я арестовал Щастного, то я бы сел в лужу.

Троцкий: Вы обязаны были поставить вопрос ребром. Тут одно из двух, либо Щастный не замешан в этом деле, и они попали случайно, и тогда он как честный человек заинтересован в том, чтобы найти человека, который подделывал их, либо Щастный не заинтересован в этом, а в том, чтобы скрыть, тогда очевидно он принадлежит к тем подлецам, которые это делали. Стало быть, если бы я был комиссаром, я арестовал, а может быть, вынул револьвер и сказал, скажите, откуда вы получили снимки.

Блохин: Он не ответил, потому что сказал: мы, может быть, найдем всю организацию.

Троцкий: Кто это мы? Как же он не отвечает по этим вопросам? Ведь вы главная скрипка, ведь это вопрос политический, ведь комиссар – политический представитель советской власти.

Блохин: Насколько я знаю, он сказал, что найдет эту организацию, которая подделывает, так как он в одинаковой мере был задет.

Троцкий: В чем же выразилось, что он был задет?

Блохин: Потому что он говорил, что это чудовищно, мы пришли к одному взгляду, что это чудовищно по своему содержанию и по своему характеру, но в каком смысле он говорил, что это чудовищно, то есть чудовищно ли то, что подделывают такие гнусные бумаги, или же то, что там говорится – чудовищно, я не знаю.

Троцкий: Это для нас очень важно выяснить, в каком смысле он говорил. Он говорил, что немцы поддерживают советскую власть?

Блохин: Нет.

Троцкий: А когда говорил о своей отставке, он говорил это?

Блохин: Нет.

Троцкий: А по своим взглядам, по своему поведению он мог это сказать?

Блохин: Мнение мое такое, что он не мог этого сказать. Но не могу сказать это определенно, потому что для этого нужно знать душу человека, а я всегда докладывал, что он такой хитрый, что в его душу не влезешь. На всех собраниях он говорил, что настоящая, единственная власть в настоящее время – это только советская власть.