Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию? Страница 21

Взамен вторжения в Восточную Пруссию, Жоффр предлагал осуществить вторжение в Силезию, или Померанию. Доводы французского генерала подтверждались и расчетами, доказывавшими, что сосредоточение русских армий западнее Варшавы ускорит готовность русских армий к войне на несколько дней, так как в том районе была сильно развита сеть железных и шоссейных дорог, и еще лучше она была развита в направлении Познань и Берлин, куда и должны были наступать русские армии. В передовых военных кругах прекрасно сознавали отрицательные стороны наступления в Восточную Пруссию. В документе, составленном перед войной «Записке о силах и вероятных планах наших западных противников» отмечалось, что Восточная Пруссия по своим географическим свойствам не способствует действиям больших сила и, вместе с тем, не заключает в себе важных предметов для таких сил»[153]. Отмечалось также, что Восточная Пруссия является прекрасно оборудованным плацдармом, удобным для развертывания немецких войск и приспособленным для удержания его сравнительно небольшими силами. Положение представлялось тем более сложным, что русская армия должна была перейти в наступление до полной концентрации сил. Франции можно было оказать быструю помощь путем перенесения районов развертывания русских армий на запад, в частности, в район Варшавы.

Но, несмотря на эти предупреждения, военный министр Сухомлинов и генерал Жилинский, ставший к тому времени командующим Варшавским военным округом, за три месяца до начала войны, без участия великого князя Николая Николаевича, провели крупную штабную игру в Киеве, на которой в деталях еще раз была отработана операция вторжения русских войск в Восточную Пруссию. Несмотря на то, что обстановка требовала сосредоточить основные силы и средства против Австро-Венгрии, военные верхи царской России акцентировали внимание всех участников на проигрыше операций, главным образом, по вторжению русских войск в Восточную Пруссию, проявляя полное пренебрежение к расчетам о неготовности тылов. При проигрыше командование Северо-Западного фронта, проводившее наступление, не раз оказывалось перед катастрофой, но руководители командно-штабной игры, генералы Сухомлинов, Янушкевич и Данилов «спасали фронт» благоприятными вводными (скачки в оперативном времени, помощь английского десанта во Франции, переброска германских корпусов на запад, бегство германских дивизий под натиском русских войск и т. д.) Игравший за командующего Северо-западным фронтом генерал Жилинский был ослеплен «успехом» своих смелых действий. Здесь были все главные участники будущей трагедии 1-й и 2-й русских армий при их наступлении в Восточную Пруссию, кто должен был вести их к катастрофе: Сухомлинов, Жилинский, Янушкевич, Данилов, Ренненкампф. Не было великого князя Николая Николаевича, которого под надуманным предлогом не допустили к этому учению, как не был к нему допущен и командующий 2-й армией генерал Самсонов. Разбор игры не проводился, цензура запретила что-либо сообщать об этом учении. Сухомлинов и Данилов письменно доложили царю: «Игра дала весьма богатый материал по проверке правильности намеченного развертывания и плана ближайших действий в случае войны на западной границе»[154]. Наступление в Восточную Пруссию через Мазурское поозерье, где не было не только дорог, но даже хороших лесничих троп, с самого начала было задумано как способ нанести поражение и избавиться в первый месяц войны от двух русских армий на Западе, комплектование которых велось лучшими кадрами офицеров и солдат России. К тому же, по распоряжению военного министра Сухомлинова, в течение трех предвоенных лет вся местность в районах, прилегающих к границам Восточной Пруссии, и по которым должны были сейчас двигаться русские войска, приводилась в безжизненное состояние: там не только были разрушены все дороги и мосты, но даже устроены препятствия и заграждения для войск, продвигавшихся с востока. Русские войска, изготовившиеся к наступлению в Восточную Пруссию, совершенно ничего не знали о силах противника, оборонявших этот край, не имели представления о характере укреплений, подготовленных немцами, и не имели секретных кодов для работы полевых радиостанций[155].

Военное министерство утаивало от войск состав сил и оборонительные возможности германской армии в Восточной Пруссии, хотя такими данными оно располагало. В начале августа 1914 года в Петербург из Германии вернулся военный атташе русского посольства полковник Базаров, который с удивлением обнаружил, что все «его доклады, посылавшие на имя военного министра в период 1911-1914 годов и содержавшие важнейшие разведывательные данные о военном потенциале и намерениях немцев, Сухомлиновым вообще не читались.»[156]

Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, возглавивший Ставку, торопил войска с началом наступления. Помимо военных и союзнических соображений, Ставка сознавала и моральную обязанность помочь французам, «принимая во внимание, что война Германией была объявлена сначала нам и что Франция как союзница наша считала своим долгом немедленно же поддержать нас и выступить против Германии…»[157]

13 августа главнокомандующий Северо-западным фронтом генерал Жилинский в своей директиве поставил армиям следующие задачи:-1-й армии 17 августа вторгнуться в Восточную Пруссию и, охватывая левый фланг противника в обход Мазурских озер с севера, наступать на фронт Инстербург, Ангербург; 2-й армии перейти границу Восточной Пруссии 19 августа, обходя главными силами Мазурские озера с запада на фронт Растенбург, Зеебург; в дальнейшем армиям предписывалось охватывать фланги противника, с тем, чтобы отрезать его от Кенигсберга и Вислы[158].

В случае активных действий со стороны Германии, 1-я армия должна была притянуть на себя возможно больше сил противника, а 2-я армия – разбить германские корпуса, развернувшиеся между р. Вислой и Мазурскими озерами. Командующий 2-й армией генерал Самсонов прибыл в штаб армии из Ташкента 5 августа и деятельно готовил свои войска к предстоящей операции. Изучив директиву главнокомандующего на наступление, он посмотрел несколько шире на возможное развитие операции, и своим приказом направил главные силы почти на 50 км. западнее, чтобы надежнее перекрыть пути отступления немецких войск, и одновременно, он приближал свою армию к железной дороге Новогеоргиевск – Млава, откуда он надеялся получать пополнение необходимыми запасами продовольствия и снаряжения[159].

В 1-й армии до 20 августа командующего генерала фон Ренненкампфа вообще не было; он продолжал выполнять обязанности командующего Виленским военным округом и больше изучал обстановку в царских сферах, чем в войсках вверенной ему армии. Директиву и приказ по армии подписал его начальник штаба, который сузил задачу и уводил главные силы своей армии севернее, тем самым сразу увеличивая разрыв с 2-й армией, на сближение с которой он должен был стремиться.

Против 1-й и 2-й русских армий, нацеленных для вторжения в Восточную Пруссию, действовала 8 германская армия генерала Притвица, поэшелонно развернувшаяся по всему фронту от Кенигсберга до нижнего течения Вислы. Ее усиленный 20 корпус прикрывал южную границу Восточной Пруссии, против собиравшейся на реке Нарев 2-й армии генерала Самсонова. Директива Мольтке от 6 августа ставила 8-й армии три основных задачи: выиграть время для переброски войск с Французского театра, поддержать австрийское наступление и удерживать в своих руках р. Висла, как базу[160].

Соотношение сил в пехоте и коннице было в пользу русских, в тяжелой артиллерии – на стороне германской армии. В составе Северо– Западного фронта было 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, 1104 орудия, 54 самолета. 8-я немецкая армия насчитывала 15 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии, 1044 орудия, 56 самолетов, 2 дирижабля. Немцы располагали 156 тяжелыми орудиями, тогда как русские имели их всего 24, и все они были оставлены[161].

Огромное преимущество германской армии заключалась в хорошей подготовке театра действий, а развитая сеть железных и шоссейных дорог позволяла немецкой армии производить быструю перегруппировку войск и достигать в нужные моменты превосходства в силах и средствах над русскими.

Управление войсками, готовящихся к вторжению в Восточную Пруссию, давалось с трудом, так как во всех штабах, от фронта до дивизии, отсутствовали современные для того времени радиосредства, а имеющиеся радиостанции не имели шифров для передачи секретных сообщений, так как по распоряжению военного министра Сухомлинова накануне войны из войск были изъяты старые шифры, а новые так и не поступили. Чтобы хоть как-то наладить управление войсками, многие командиры и штабы в 1-й и 2-й армиях все распоряжения передавали открытым текстом, уповая на бога и на то, что противник не успеет перехватить их незасекреченные радиограммы. Однако прилежные и хорошо обученные радиоспециалисты 8-й армии Притвица прослушивали все радиопереговоры русских офицеров и именно эти перехваты позволили немецкому командованию знать не только все передвижения русской армии, но и содержание их боевых задач. Командующий 1 армией генерал-адъютант Ренненкампф, не утруждая себя заботами о скрытности управления, в первом приказе по армии предложил связь с ним и между дивизиями вести с помощью государственного телеграфа[162], которым в России управляли немцы.