Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев Страница 21

продовольственному снабжению к рабочим оборонных предприятий 250 работников Ленинградской телефонной сети ведущих квалификаций: кабельщиков, канализаторов, установщиков и участковых монтеров. Продовольственная комиссия также разрешила Городскому управлению по учету и выдаче продуктовых и промтоварных карточек выдать продовольственные рабочие карточки вместо карточек служащих 50 сотрудникам конструкторского бюро судостроительной промышленности завода им. С. Орджоникидзе; 22 ведущим сотрудникам Государственной Публичной библиотеки им. М. Г. Салтыкова-Щедрина, среди них была и В. А. Каратыгина, возглавлявшая отдел по собиранию печатных материалов о войне и блокаде, которые составят затем коллекцию печатных материалов «Героическая оборона Ленинграда»; директорам головных институтов Академии сельскохозяйственных наук – Всесоюзного института микробиологии, Всесоюзного института растениеводства и Агропочвенного института. Продуктовые рабочие карточки было разрешено выдать 17 артистам театра Музыкальной комедии, 25 артистам хора и 5 концертмейстерам оркестра. Основанием для такого решения комиссии послужила докладная записка исполняющего обязанности начальника Управления делами искусства П. И. Рачинского председателю Ленгорсовета П. С. Попкову. «В настоящий момент положение настолько обострилось, что имеются случаи, когда артисты балета и хора сваливаются почти на глазах у зрителя, что совершенно недопустимо, – сообщал 9 января 1942 г. П. И. Рачинский. – За эти дни по театру Музыкальной комедии умерли около 15 человек и много находится в истощенном состоянии»[232].

На этом же заседании Продовольственная комиссия поручила заместителю председателя Ленгорсовета и заведующему отделом торговли И. А. Андреенко открыть не позднее 17 января 1942 г. «спецмагазин, из которого отпускать продукты для членов АН СССР и других лиц, могущих быть приравненными по своей значимости к академикам»[233]. Для прикрепленных к «спецмагазину» лиц, помимо получаемых продовольственных карточек по месту работы, устанавливалась месячная норма выдачи продуктов: 2 кг муки, 2 кг крупы, 2 кг мяса, 1 кг сахара, 0,5 жиров. Увы, на эту существенную добавку к блокадному пайку могли формально претендовать немногие ученые: в январе 1942 г. в блокированном городе оставались всего 5 академиков и 14 членов-корреспондентов АН СССР[234].

По специальному распоряжению Продовольственной комиссии к создаваемому «спецмагазину» были прикреплены 20 ведущих ученых Ленинградского университета во главе с ректором А. А. Вознесенским. Среди них были заслуженные деятели науки Д. И. Дейнека и И. И. Жуков, деканы ведущих факультетов ЛГУ С. С. Кузнецов, С. Э. Фриш, А. С. Броун, В. В. Мавродин, Н. В. Розе, профессора С. И. Ковалев, А. И. Молок, А. В. Немилов, Т. П. Кравец, В. М. Чулановский, Б. М. Эйхенбаум, М. Э. Янишевский и др. Отдельным пунктом к «спецконтингенту» были прикреплены 8 членов Всесоюзного Географического общества (А. П. и В. П. Семеновы-Тяншанские, С. В. Калесник, А. И. Андреев и др.), а также ведущий специалист в области онкологии, заслуженный деятель науки, член-корреспондент АН СССР Н. Н. Петров[235].

В условиях острейшего голода и огромной смертности весть о получении «академического пайка» через «спецмагазин» группой ведущих ученых быстро распространилось в научной среде, и в Смольный усилился поток писем с просьбами об оказании продовольственной помощи[236]. Несмотря на ограниченные ресурсы продовольствия, Военный Совет Ленинградского фронта был вынужден реагировать на эти отчаянные мольбы о помощи, и заседавшая 2 февраля 1942 г. его Продовольственная комиссия в составе Н. В. Соловьева, П. С. Попкова, П. Г. Лазутина, И. А. Андреенко, рассмотрев представленные учреждениями науки, культуры и искусства списки на оказание продовольственной помощи, прикрепила своим решением к спецмагазину «Ленгастроном» 440 работников науки, культуры и искусства[237]. Конечно, это была только небольшая часть остро нуждавшихся в продовольственной помощи, но ограниченная установленным лимитом Продовольственная комиссия была вынуждена отказывать в многочисленных просьбах.

С 13 января 1942 г. была установлена новая система продажи продовольствия населению посредством объявления разовых выдач в счет месячных норм по карточкам. В этот день «Ленинградская правда» опубликовала извещение городского отдела торговли: «Исполком Ленгорсовета депутатов трудящихся разрешил продажу с 13 января 1942 года всем группам населения по январским продовольственным карточкам в счет существующих месячных норм: а) мяса и мясопродуктов – 100 граммов, б) крупы – 200 граммов, в) муки в счет крупы – 200 граммов». Перед объявлением разовых выдач в магазин завозилось продовольствие, правда, далеко не всегда достаточное для отоваривания всех карточек, прикрепленных к магазину. Продовольственные магазины открывались в 6 час. утра и работали до 9 час. вечера. В торговых помещениях, как и во всем городе, не было топлива, электричества, воды, телефонной связи. Поэтому работать приходилось при свете коптилок. Особенно большие трудности приходилось преодолевать при доставке продовольствия в магазины, так как единственным транспортным средством были тележки и санки. При сильном морозе и пронизывающем ветре торговые работники простаивали по многу часов в ожидании разгрузки железнодорожного транспорта. В январе 1942 г. значительно выросло число нападений и грабежей продовольственных магазинов и булочных. 13 января в «Ленинградской правде» было опубликовано сообщение «В военном трибунале», в котором говорилось о приговоре к расстрелу пяти бандитов за ограбление продуктовых магазинов и о приведении этого приговора в исполнение. Это сообщение имело свою предысторию: месяцем ранее было подготовлено такое же сообщение для печати «В военном трибунале» в связи с хищением из вагона ящика комбижира. Ознакомившись с этим сообщением, А. А. Жданов наложил резолюцию: «т. Кузнецову. 1. Надо ли публиковать? 2. Надо ли по делам такого типа стрелять? М. б. давать 10 лет? Жданов». Здесь же был и ответ: «Не публиковать в печать. А. Кузнецов. 12.12.41 г.»[238]. Январская публикация о расстреле за бандитизм свидетельствовала об ужесточении борьбы с этим опасным явлением, принимавшим все более массовый характер.

Доставка продовольствия в осажденный Ленинград по-прежнему оставалась самым уязвимым местом в снабжении населения продуктами питания. План перевоза грузов по Военно-автомобильной дороге систематически не выполнялся, и никакие грозные постановления и воодушевляющие призывы и обращения помочь здесь не могли, поскольку успешная работа дороги зависела в первую очередь от состояния ее технического парка и самой автомобильной дороги. Из 2877 автомашин, обслуживавших Военно-автомобильную дорогу, в эксплуатации находилось только 1198. Около 300 автомашин утонуло в Ладожском озере или вмерзло в лед, около 400 автомашин не вернулось с восточного берега Ладоги при следовании из Новой Ладоги, сотни автомашин требовали капитального и текущего ремонта[239]. Еще одной причиной, не позволявшей резко увеличить объем доставляемых грузов в блокированный город, было плохое состояние трассы, особенно ее ледовой части. Если в начале эксплуатации Военно-автомобильной дороги лед был тонким и слабым, что приводило к большим потерям автомашин, то с конца декабря 1941 г. вместе с суровыми морозами начались и обильные снежные метели, заносившие ледовую трассу снегом, что приводило к частым нарушениям автомобильного движения. Еще одной причиной неудовлетворительной работы Военно-автомобильной дороги был острый дефицит горючего, подвозкой которого на трассе занимались 87 машин ЗИС-5. В первые дни января 1942 г. сотни исправных машин простояли в парках или на трассе из-за отсутствия бензина. После этого Военным Советом Ленинградского фронта были приняты жесткие меры по улучшению работы Военно-автомобильной дороги: постановлением от 4 января 1942 г. предусматривалось обеспечить с 5 января 1942 г. выпуск на линию не менее 1500 автомашин. Была укреплена и усовершенствована дорожная служба трассы,