Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев Страница 26

Обороны»[287]. Представленные в обобщающем виде итоги работы ленинградской промышленности за первые шесть месяцев войны действительно выглядели впечатляюще: 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок, 2406 полковых пушек, 648 противотанковых пушек, 2585 танковых и ручных огнеметов, 10600 автоматов ППД, 9977 минометов разных калибров, 3075 500 артиллерийских мин и снарядов, 39 740 авиабомб, 2 982 000 гранат, достроено 84 единицы кораблей разных классов, отремонтировано и переоборудовано 186 судов. В ходатайстве Жданова подчеркивалось, что эти успехи «достигнуты благодаря самоотверженной работе ленинградских рабочих, инженеров, техников, конструкторов, научных работников и организаторов производства». В числе 607 человек, представленных к правительственным наградам, 345 были рабочими разных специальностей, 82 – мастерами и начальниками участков, 99 – начальниками и другими инженерно-техническими работниками, 52 – директорами, главными инженерами предприятий и строительных организаций[288]. Орденом Трудового Красного Знамени были награждены рабочие Н. М. Абакшин (завод «Электроаппарат»), Н. В. Булышева (завод им. И. Б. Бгорова), И. И. Григорьев (Металлический завод), Я. П. Бршов (Ижорский завод). Среди награжденных были известные ученые, оказавшие большую помощь оборонным предприятиям, – профессора В. М. Андреев, А. Н. Кузнецов, М. С. Максименко и др. При вручении наград в Смольном многих из награжденных пришлось вести под руки – сами они не могли идти из-за слабости и истощения[289]. Некоторых из награжденных уже не было в живых. 18 января 1942 г. умер от истощения Максим Степанович Максименко, крупнейший специалист в области электротермии[290].

Высокая смертность рабочих даже на оборонных предприятиях побуждала руководство искать чрезвычайные меры по спасению их кадрового ядра. Начавшие создаваться с конца декабря 1941 г. в районах стационары при действующих крупных предприятиях получили поддержку городского комитета партии. Хотя в январе 1942 г. общее числе заводских стационаров значительно увеличилось, число так называемых койко-мест было недостаточным: во второй половине января 1942 г. в них находилось около 20 тыс. человек. Помещенные на 2-3 недели в стационары получали питание со 100 % вырезки талонов из хлебных карточек и 50 % на мясо, жиры, крупы и сахар. Организация и работа заводских стационаров была сопряжена с преодолением громадных трудностей. «15 января получили указание от райкома партии об организации при заводе стационара на 80 человек, – вспоминал заместитель директора Сталепрокатного завода Г. Я. Соколов. – Приступаем к оборудованию помещения поликлиники… Начинают поступать больные. Положили первую партию в 50 человек, но народ уже был настолько слаб, что в первую же ночь три человека умирают. Их кровати занимаются немедленно…»[291] «Теперь на заводе оборудован специальный стационар, – писал в январе 1942 г. работник Кировского завода. – Сюда ложатся по особому ходатайству цеховых организаций люди, опухшие и требующие поддержки питанием и отдыхом. Лежа в стационаре, они сдают свои продкарточки, по которым получают в день три раза пищу: обед, завтрак и ужин в течение 8-10 дней, а затем поступают новые обессиленные товарищи»[292]. В январе 1942 г. в гостинице «Астория» был открыт стационар на 200 коек для ослабевших от голода работников науки и культуры. За период зимы и весны 1942 г. стационары спасли жизнь десяткам тысяч ленинградцев. Но еще больше ленинградцев такой возможности не имели: число койко-мест, как уже отмечалось ранее, было ограничено из-за недостатка отпущенного стационарам продовольствия.

Оставшиеся в осажденном Ленинграде ученые, за исключением их небольшой части, связанной непосредственно с оборонным производством, в январские дни 1942 г. оказались перед страшным лицом голодной смерти. Но все они, независимо от того, какими научными проблемами занимались, работали на оборону города. 5 января 1942 г. Комиссия по делам ленинградских учреждений АН СССР обсуждала доклад профессора Физиологического института B. C. Садикова «Новый метод комплексного использования дрожжей как промышленное задание в условиях военного времени». В результате обсуждения Комиссия высказала мнение, что предложенный В. С. Садиковым метод «может явиться научным открытием, имеющим весьма важное практическое значение, давая возможность замены мясных белков равноценным дрожжевым белком», о чем она сочла необходимым информировать все заинтересованные ведомства и организации[293]. К сожалению, В. С. Садикову не довелось заниматься внедрением в производство своего метода: весной 1942 г. он умер от алиментарной дистрофии, которой заболел в январе 1942 г.

Январь 1942 г., помимо того, что стал «самым смертным» месяцем голодной блокады, для значительной группы ученых останется в памяти сфабрикованными против них обвинениями в антисоветской деятельности. В 1995 г. на международной конференции историков блокады впервые с документами о политических процессах над ленинградскими учеными в годы блокады выступил известный специалист, профессор Санкт-Петербургского университета В. А. Кутузов[294]. В последующие годы об этом писали и другие исследователи[295]. Только теперь, спустя многие годы после неправедной расправы над ленинградскими учеными, стала известна чудовищная история так называемого «Комитета общественного спасения», выдуманного и созданного примитивной фантазией сотрудников комитета по борьбе с контрреволюцией в УНКВД ЛО[296]. Самое страшное в этой истории заключалось в том, что в разработку органов НКВД попали известные ученые, так или иначе связанные с оборонным производством, которые, будучи арестованными по доносам и ложным обвинениям, затем под пытками давали признательные показания, оговаривая себя и своих коллег. Помимо незаконно репрессированных членов так называемого «Комитета общественного спасения» во главе с видным физиком, профессором Ленинградского университета В. С. Игнатовским сотрудники отдела по борьбе с контрреволюцией добыли в «ходе следствия» компрометирующие сведения еще на 126 ученых! «Складывается впечатление, – писал в связи с этим профессор В. А. Кутузов, – что часть работников КРО пыталась путем фабрикации дел оправдать свое существование и тем самым избежать фронта»[297]. И с этим нельзя не согласиться.

В то время как ретивые сотрудники отдела по борьбе с контрреволюцией «искореняли» выдуманные ими же антисоветские организации ученых в ленинградских вузах, в ряде из них (Университете, Политехническом, Химико-Технологическом, Горном, Электротехническом институтах, Институте инженеров железнодорожного транспорта и др.) проходили не только текущие экзаменационные сессии, но и государственные экзамены и защиты дипломных проектов. Несмотря на строгие требования, предъявлявшиеся к студентам, результаты прошедших в январские дни 1942 г. экзаменов оказались успешными. Чрезвычайными усилиями ленинградские вузы подготовили и выпустили в первую блокадную зиму 2500 молодых специалистов. Свыше 500 человек окончили Институт инженеров железнодорожного транспорта, более 200 инженеров дал стране Горный институт, более 100 питомцев выпустил Электротехнический институт инженеров сигнализации и связи, Институт физической культуры им. П. Ф. Лесгафта подготовил 250 высококвалифицированных военно-физкультурных работников, многие из которых были направлены на фронт и в госпитали[298].

Усиливавшееся с каждым днем блокады противоборство между жизнью и смертью в осажденном городе в январе 1942 г. достигло своего апогея. Трагедия Ленинграда стала в первую очередь трагедией его мирного населения – рабочих, служащих, работников науки и культуры, домохозяек, детей. Неся огромные жертвы, они до последнего дыхания боролись за свою жизнь и жизни свои родных и близких и потому выживали даже тогда, когда, казалось, шансов на спасение уже не