Леонид Васильев - Судьбы дорога Страница 3

Бородин в третий раз открыл сейф и, достав коньяк, посмотрел на сияющего капитана.

– По традиции звездочки и награду полагается обмыть. Он наполнил стакан золотистой жидкостью, и, опустив в нее орден, предложил выпить до дна.

Капитан осушил стакан, облизал мокрые концы звезды.

Хозяин кабинета предложил катулечку лимона, на что награжденный отвечал:

– Спасибо, я после первой не закусываю.

Подполковник, округлив глаза, хохотнул:

– Это по-нашему!..

– Спасибо, Василий Иванович, эта награда, как бальзам для сердца.

– А какие теперь песни поет молодежь на войне? В наше время самой популярной была – Катюша, – подсев к капитану, поинтересовался военком.

– Песни поют разные, конечно во время затишья, в основном под сопровождение гитары. Композиторов и поэтов в войсках хватает.

– А ты, сынок, спой, можешь ведь?

– Смогу, – скромно улыбнулся Анатолий, – но без инструмента непривычно.

– А ты пой, ведь и в походе не всегда бывает музыкальный инструмент.

Разрумянившийся и повеселевший капитан, отложив трость, сначала заговорил стихами:

Вот пришел нормальный парень —Пострелял? Ну, будь здоров,Но куда же с костылями?В черноту афганских снов?Замешав всю боль на водкеЗа упавших, за живых,В коммунальной комнатенкеДевять метров на троих…

Анатолий, закончив чтение и, глянув на задумчивого военкома, тихо сказал:

– А сейчас я спою нашу песню.

Лютое солнце над КандагаромМертвою хваткой вцепилось в поля.Наша колонна окутана жаром:Семьдесят – выше нуля.

Лица как маски под солнцем и пылью,Через одежду жжет тело броня.Смешаны гранью меж бредом и былью:Семьдесят – выше нуля.

К бою, и пекла как не бывало,Вихрем взметнулась, взорвалась земля.Рота в ущелье душманов зажала.Подумаешь! Семьдесят – выше нуля.

Военком, отрешенно глядя в окно, за которым падали на землю отмершие листья, и на дерущихся из-за чего-то воробьев, говорил:

– Раненым и покалеченным на чужой войне жизнь, конечно, не в радость: пенсия не велика, а работать физически некоторые не в состоянии. В республике в помощь бывшим афганцам создан фонд, можно рассчитывать на его помощь.

Воробейчик, покидая гостеприимный кабинет военкома, чувствовал необыкновенный прилив душевных и физических сил. Сердцем овладела радость, на время затмившая горечь прошедших военных лет. В голове капитана кружились мысли. Он прислонился спиной к липе и, закрыв глаза, стоял не шевелясь.

Вот и нога успокоилась, Анатолий, опираясь на трость, он зашагал в сторону аптеки.

Глава третья

Миновав деревянный мостик, в помещении, куда он вошел, знакомо пахло лекарствами. Дождавшись своей очереди, Воробейчик заглянул в окошечко для выдачи медицинских препаратов, он увидел белокурую женщину, из-под колпака которой свисала русая прядь, зеленоватого цвета глаза обведены черным карандашом. На груди бейджик с инициалами: Ласточкина Наталья Анатольевна.

Анатолий поздоровался и, не отводя глаз, смотрел на фармацевта. А она, увидев перед собой стройного мужчину с лицом, выражающим мужество, но почему-то глупо улыбающегося, тоже внимательно смотрела на него… Наконец она спросила:

– Мужчина, вы еще долго собираетесь улыбаться, наверно не за этим сюда пришли?

– Извините, вы не дочь моя? – пошутил Толя.

Аптекарша оказалась разговорчивой и она шутливо ответила:

– Вероятно внебрачная, а почему вы так решили?

– Потому что вы Анатольевна, а я Анатолий, и еще мы из одной стаи пернатых – вы Ласточкина, а я Воробейчик.

Молодые люди дружно рассмеялись. Анатолий хотел сказать что-то еще, но из смежной комнаты выбежал мальчик лет пяти с криком:

– Мама, мама!..

Но Наталья Анатольевна, повернувшись к нему, строго сказала:

– Толик, ты мешаешь маме работать, иди и раскрашивай картинки.

Услышав имя – Толик, так в детстве Воробейчика называла мать Анна Васильевна, у капитана забилось сердце.

Прежняя жена Анатолию детей не подарила и, глядя на маленького Тольку, Воробейчика охватили ранее неведомые чувства. Он вдруг понял, чего ему не хватает в жизни.

Капитан желал продолжить разговор, но за спиной послышался недовольный голос старушки:

– Молодые люди, хватит вам разговаривать без дела, здесь очередь собралась, по личным вопросам общайтесь в другом месте.

Воробейчик извинился перед нетерпеливой старушкой и попросил у Натальи нужное лекарство, на что она отвечала:

– В настоящее время Диклофенака в ампулах нет, зайдите в следующий раз, а пока рекомендую Кеторол, тоже неплохое лекарство, а кто вам будет делать иньекции? – поинтересовалась фармацевт.

– Пока не знаю, в нашем поселке медработников нет, придется по-военному, самому.

– Молодой человек, вы задерживаете очередь?! – торопила старушка.

– Да, пожалуйста, становитесь к окошечку! А я пошел, – недовольно ответил капитан. Он хотел бы еще пообщаться с аптекаршей, но, глядя на нарастающую очередь, решил идти к машине, должно быть Семен Журавлев его заждался.

После ухода Воробейчика Наталья подбежала к окну и, провожая взглядом офицера с тростью в руке, вдруг вспомнила слова поэтессы Ахматовой.

Что ты бродишь, неприкаянный,Что глядишь ты, не дыша?Верно, понял: крепко спаянаНа двоих одна душа.

Будешь, будешь мной утешенным,Как не снилось никому,А обидишь, словом бешеным —Станет больно самому.

Преодолев последний дорожный рубеж и завернув за угол одноэтажного дома, где начиналась поселковая площадь, Анатолий увидел знакомую машину и возле нее группу мужчин.

Он узнал в толпе егеря Семена, а также школьного дружка Саньку Наседкина – крепкого на вид парня, сумевшего когда-то откосить от армии, и еще рядом стоящих троих незнакомцев.

Егерь, увидев Воробейчика, воскликнул: «Вон он идет!» Все обернулись. Его окружили, Наседкин первым обнял одноклассника, сказав:

– Толян, мы тебя тут заждались. Спасибо Семену за звонок, сообщил о твоем приезде.

Началось знакомство с рукопожатиями. Семен представлял своих друзей:

– Этот человек отставной майор Герасим Глушкин, бывший начальник штаба летного полка.

Пенсионного вида, но крепкий мужчина с удовольствием пожал руку Воробейчику.

– А это, – продолжал егерь, – наш районный ГАИ, Аркадий Иванович Туркин, а рядом стоящий, это начальник нефтебазы Геннадий Богданов. Мужики они – солидные, охотники и друзья, каких на свете мало.

Компания оживилась, послышались шутки и короткие мужские анекдоты.

Семен громко спросил:

– Анатолий, чем закончился твой поход в военкомат?

– Нормально, – скромно отвечал Воробейчик.

– Неужели снова на войну пошлют? – Предположил Сашка Наседкин.

Мужики с негодованием зашумели: «Куда ему с такой ногой, сдурели, что ли генералы?»

По поводу возникшего вопроса Воробейчик дал разъяснение:

– Служить и воевать мне не придется, а на память о сражениях дали вот это, – Анатолий извлек из кармана сверкающие позолотой погоны капитана.

Раздался возглас восхищения, Наседкин воскликнул:

– Дай мне, прикину погоны на свои плечи?!.. Ну, как, идет мне? – спрашивал друзей Саня, – теперь на моих плечах по горсти золотых звезд.

– Идет, идет! – иронизировал начштаба Глушкин, – и корове седло коня пойдет, если закрепить хорошенько. Не откосил бы от армии, возможно и генералом стал бы.

Санька на шутки друзей не обижается, но, однако, заметил:

– А по этому делу все вопросы, пожалуйста, к моей мамке, я у ней сыночек один, – парень так хохотнул, что с головы свалилась кепка, обнажив рано облысевшую голову.

Капитан подал лысому другу коробочку со словами:

– На, Александр, подержи и это!

Саня, открыв коробочку и увидев пламенно-красного цвета звезду, словно язык проглотил. Снова раздался возглас, еще больше поднявший авторитет капитана.

– Анатолий Владимирович, – с уважением спросил начштаба Глушкин, – вероятно у вас еще есть награды?

– Есть, – охотно отвечал Воробейчик, – две боевых медали и награда от правительства Афганистана.

– Все, мужики! – воскликнул до этого молчавший завнефтебазой Богданов, хватит вам парни греметь у пустой бочки, быстренько едем в ресторан, закажем столик, отметим знакомство с героем войны.

Застолье в ресторане длилось допоздна, в обнимку пели песни, шутили.

Уазик, оставляя за собой шлейф из опавших листьев, мчится домой. Семен, держа руль, обмотанный синей изолентой, и, не оставляя из виду серую ленту асфальта, излагает мысли своей жизненной позиции.

– Понимаешь, Толя, без друзей в нашей работе просто не обойтись. Вот, захожу я к начальнику, а он мне с порога начинает допрос: «Сколько протоколов составил на браконьеров, сколько новых кормушек сделал, солонцов, галечников, порхалищ для боровой дичи, сколько веников да сена наготовил оленям да лосям? Что-то я не вижу отчета по учету пернатой дичи?..» И так далее. У егерей объем работы большой, без техники не обойтись, не справиться. Как без нее отстреливать лицензионные виды зверей, добывать пушнину и прочее. Другие егеря пользуются мотоциклами, а придут дожди, холода, эти охотники простужаются, болеют. Мне машину – вездеход помогли собрать друзья. Гаишник Аркадий Иванович раздобыл списанный на металлолом вот этот аппарат, на него восстановил документы, а запчасти собирали по всему району. С горючим тоже проблем нет, снабжает Геннадий Богданов. Они же помогают вести отстрел животных, иногда сутками пропадаем в лесу.