Марина Цветаева - Тетрадь четвертая Страница 3

Милый Жан Шюзвиль. Вот опять Рождество. Приезжайте повидаться. Это в пригороде — Мёдон — напишите мне, когда — чтобы я была дома.

Маршрут такой: Вы садитесь в пригородный поезд на станции Площадь Инвалидов — или Альмский мост — или Марсово поле — или мост Мирабо — выходите в Мёдон-Валь-Флёри — переходите через мост на другую сторону — подымаетесь по авеню Лувуа и, не сворачивая ни вправо, ни влево, оказываетесь прямо перед моим домом — улица Жанны д’Арк, 2 — первый этаж налево — стучите.

Желательно около 4 часов.

Вы увидите моих детей. Вы, видевший меня ребенком.

МЦ

Рождество 1909 г. — Рождество 1930 г.

Москва — Мёдон (фр.)]

Потом, слова Шюзвилля: — Je Vous craignais tant: Vous étiez tellement intelligente, tellement intelligente, Vous me fai-siez peur, Vous correspondiez si peu à ce rêve de jeune fille — qu’a chaque jeune homme…[20]

(Горько слушать — даже 21 год спустя! Даже (1938 г.) 29 лет спустя! И когда будет — не горько?! Мое последнее чувство от людей будет — горечь: незаслуженность обиды.)

Мур — осень 1930 г. (51/2 лет)

(Очевидно в ответ на какой-нб мой (вечный) возглас о конце книги:)

— Тогда читайте с конца!

— Зачем любить человека, когда его нет?

(NB! То, что я делала — всю жизнь.)

(В этой тетрадке — серой, грязной, Pax-Labor — поправки к концу франц<узского> Мóлодца, статья о детской сов<етской> книге[21] и эти наброски писем. Тетрадь надписана: Октябрь 1930 г. С<ен> Лоран — 4/17-го сент<ября>, канун Алиного семнадцатилетия. Но письма — из Мёдона.)

<Одна страница оставлена незаполненной.>

СТИХИ К ЧЕХИИ

(Попытка чистовика)

сентябрь

1.

Полон и просторен

Край. Одно лишь горе:

Нет у чехов — моря.

Стало чехам — море

Слез: не надо соли!

Запаслись на годы!

Триста лет неволи

Двадцать лет свободы.

Не бездельной, птичьей —

Божьей, человечьей.

Двадцать лет величья,

Двадцать лет наречий

Всех — на мирном поле

Одного народа.

Триста лет неволи

Двадцать лет свободы.

— Всем. Огня и дома —

Всем. Игры, науки —

Всем. Труда — любому —

Лишь бы были руки.

На поле и в школе —

Глянь — какие всходы!

Триста лет неволи

Двадцать лет свободы.

Подтвердите ж, гости

Чешские, все вместе:

Сеялось — всей горстью,

Строилось — всей честью.

Два десятилетья

(Да и то не целых!)

Как нигде на свете

Думалось и пелось.

Посерев от боли

Стонут Влтавы воды:

— Триста лет неволи

Двадцать лет свободы.

На орлиных скалах

Как орел рассевшись —

Что с тобою сталось,

Край мой, рай мой чешский?

Горы — откололи,

Оттянули — воды…

…Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы.

В селах — счастье ткалось

Красным, синим, пестрым.

Что с тобою сталось,

Чешский лев двухвостый?

Лисы побороли

Леса воеводу!

Триста лет неволи

Двадцать лет свободы!

Слушай каждым древом,

Лес, и слушай, Влтава!

Лев рифмует с гневом,

Ну, а Влтава — слава.

Лишь на час — не боле —

Вся твоя невзгода!

Через ночь неволи —

Белый день свободы!

(Париж, 32, B-d Pasteur

12-го ноября 1938 г.

а припев (Триста лет…) и лучшие строки: — Посерев от боли… были уже в сентябре, в те самые дни, всё ходила и повторяла, а остальное — мычала.)

2.

Горы — турам поприще!

Черные леса,

Долы в воду смотрятся,

Горы — в небеса.

Край всего свободнее

И щедрей всего.

Эти горы — родина

Сына моего.

Долы — ланям пастбище.

Не смутить зверья

Хата крышей застится,

А в лесу — ружья

— Сколько бы ни пройдено

Вёрст — ни одного.

Эти долы — родина

Сына моего.

Там растила сына я,

И текли — вода?

Дни? или гусиные

Белые стада?

…Празднует смородина

Лета рождество.

Эти хаты — родина

Сына моего.

Было то рождение

В мир — рожденьем в рай.

Бог, создав Богемию,

Молвил: — Славный край!

Все дары природные,

Все — до одного!

Пощедрее родины

Сына — Моего!

Чешское подземие:

Брак ручьев и руд!

Бог, создав Богемию,

Молвил: — «Добрый труд!»

Всё было — безродного

Лишь — ни одного

Не было — на родине

Сына моего.

Прокляты — кто заняли

Тот смиренный рай

С зайцами и с ланями,

С перьями фазаньими…

Трéкляты — кто продали

— Ввек не прощены! —

Вековую родину

Всех — кто без страны!

Край мой, край мой, проданный,

Весь, живьем, с зверьем,

С чудо-огородами,

С горными породами,

С целыми народами,

В поле, без жилья,

Стонущими:

— Родина!

Родина моя!

Богова! Богемия!

Не лежи как пласт!

Бог давал обеими —

И опять подаст!

В клятве — руку подняли

Все твои сыны —

Умереть за родину

Всех — кто без страны!

(Между 12-тым и 19-тым ноября 1938 г.)

3.

Есть на карте — место:

Взглянешь — кровь в лицо!

Бьется в муке крестной

Каждое сельцо.

Поделил — секирой

Пограничный шест.

Есть на теле мира

Язва: всё проест!

От крыльца — до статных

Гор — до орльих гнёзд —

В тысячи квадратных

Невозвратных вёрст —

Язва.

Лег на отдых —

Чех: живым зарыт.

Есть в груди народов

Рана: наш убит!

Только край тот назван

Братский — дождь из глаз!

Жир, аферу празднуй!

Славно удалась.

Жир, Иуду — чествуй!

Мы ж — в ком сердце — есть:

Есть на карте место

Пусто: наша честь.

(19-го ноября 1938 г. — первая версия, 22-го ноября 1938 г. — эта, окончательная.)

4.

Родина Радия

<Полторы страницы оставлены незаполненными^

5.

Один офицер

В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с 20-тью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен.

(Из сентябрьских газет 1938 г.)

Чешский лесок —

Самый лесной.

Год — девятьсот

Тридцать восьмой.

День и месяц? — вершины, эхом:

— День как немцы входили к чехам!

Лес — красноват,

День — сине-сер.

Двадцать солдат

Один офицер.

Крутолобый и круглолицый

Офицер стережет границу.

Лес мой, кругом,

Куст мой, кругом,

Дом мой, кругом,

Мой — этот дом.

Леса не сдам,

Дома не сдам,

Края не сдам, —

Пяди не сдам!

Лиственный мрак.

Сердца испуг:

Прусский ли шаг?

Сердца ли стук?

Лес мой, прощай!

Век мой, прощай!

Край мой, прощай!

Мой — этот край!

Пусть целый край

К вражьим ногам!

Я — под ногой —

Камня не сдам!

Топот сапог.

— Немцы! — листок.

Грохот желез.

— Немцы! — весь лес.

— Немцы! — раскат

Гор и пещер.

Бросил солдат.

Один — офицер.

Из лесочку — живым манером

На громаду — да с револьвером!

Выстрела треск.

Треснул — весь лес!

Лес: рукоплеск!

Весь — рукоплеск!

Пока пулями в немца хлещет —

Целый лес ему рукоплещет!

Клёном, сосной,

Хвоей, листвой,

Всею сплошной

Чащей лесной —

Понесена

Добрая весть,

Что — спасена

Чешская честь!

Значит — страна

Так не сдана,

Значит — война

Всё же — была!

— Край мой, виват!

— Выкуси, Герр!

…Двадцать солдат.

Один офицер.

Начато в первые дни Октября.

Кончено 16-го — 17-го апреля 1939 г.

Париж, Пастёр

II

март

1.

(Колыбельная)

В óны дни певала дрёма

По всем селам-деревням:

— Спи, младенец! Не то злому