Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович Страница 35

2. Правящая элита использует неограниченную власть для увеличения своего благосостояния (накопления личного богатства), то есть (а) обогащает себя, а в случае патрональной автократии – и членов приемной политической семьи, а также (b) обогащает своих потенциальных вассалов, то есть тех, с кем правящая элита (и особенно ее лидер) может установить прочные патрональные отношения.

Следует понимать, что мотивы монополизации власти и накопления личного богатства идут рука об руку: их трудно отделить друг от друга или расставить в иерархическом порядке, ведь для накопления богатства необходимо обладать властью [♦ 5.3.2], а для того, чтобы ее удержать, приходится использовать богатство [♦ 5.3.4.4]. Неудивительно, что в русскоязычной литературе возникает понятие власть-собственность, которое очень четко отражает тот факт, что в посткоммунистическом регионе нет власти без собственности и нет собственности без власти[238]. Эти два мотива всегда тесно связаны, и их нельзя разделить в отсутствие идеологической программы, которая не была бы сосредоточена на накоплении богатства. Более того, такую правящую элиту можно охарактеризовать не как управляемую идеологией, а как пользующуюся идеологией [♦ 6.4.2]. Элита может публично транслировать некую идеологию и видение того, как должно функционировать общество, но те конкретные политические шаги, которые она предпринимает на практике, как правило, не соответствуют этой идеологии. Таким образом, мы не можем принять транслируемую элитами идеологию как доминирующий принцип функционирования государства[239]. Скорее действия государства с такой правящей элитой можно объяснить тем, что последняя сосредоточена на себе самой и использует инструменты государственной власти для удовлетворения своих интересов. В государстве, подчиненном принципу интересов элит, правящая элита злоупотребляет политической властью ради собственной выгоды [♦ 5.3] и пытается устранить плюрализм, чтобы сохранить свою монополию на власть [♦ 4.4.3].

Несмотря на то, что следующий вопрос будет рассмотрен подробно в Главе 6, нам уже сейчас, забегая немного вперед, важно отметить, что ведóмость правящей элиты политической идеологией – это не психологический, а социологический вопрос. Наше утверждение о том, что система лишь пользуется идеологией, не означает, что правители «не верят» в то, что говорят. Как известно, чужая душа – потемки, что в нашем случае создает вполне реальную аналитическую проблему, связанную с невозможностью доступа к мыслям правителей или их точной верификации[240]. Поэтому мы утверждаем лишь то, что система управляется идеологией только в том случае, когда идеология действительно отражает доминирующий принцип, как мы его определяем, то есть когда ее можно разглядеть в основе большинства государственных действий. Как будет показано далее, государства, где этот критерий выполняется, существуют. Например, в коммунистических диктатурах основные черты режима действительно вытекают из базовых принципов идеологии марксизма-ленинизма [♦ 4.2–3, 5.5.1]. В то же время основные черты государств, функционирующих по принципу интересов элит, не имеют ничего общего с той идеологией, которую публично транслируют их правящие элиты, поэтому, придерживаясь аналитических принципов описательной социологии, мы можем рассматривать эти государства не как управляемые идеологией, а только как использующие идеологию в интересах политической верхушки.

Когда кто-то пытается интерпретировать действия правящей элиты, анализируя идеологию, которую она публично транслирует, этот человек, несомненно, не менее предвзят, чем тот, кто пытается интерпретировать эти действия, пытаясь определить истинные интересы элиты. Обе точки зрения основаны на определенных допущениях. Первая допускает, что главной целью рассматриваемой элиты всегда является реализация идеологии (то есть служение «общему благу»), а вторая не подвергает сомнению, что элита всегда стремится к накоплению власти и богатства (то есть служит только самой себе). В рамках нашего аналитического подхода пытаться установить, какое из этих допущений «истинно», а какое «ложно», не имеет ни малейшего смысла, поскольку мы опираемся на позитивные понятия, а не на нормативные[241] [♦ Введение]. Для нас важно понять, какое из допущений соответствует реальной политической практике. Если правящую элиту, постоянно накапливающую богатство и власть, или государство, часто действующее в своих интересах, лучше всего описывает идеальный тип приоритета интересов элит (например, мафиозное государство [♦ 2.4.5]), то допущение о главенстве этого принципа в данном конкретном случае состоятельно, тогда как пытаться утверждать, что это государство на самом деле преследует идеологические цели, но на практике допускает «политические ошибки» вновь и вновь, «отклоняясь» тем самым от своих идеологических ориентиров, было бы неоправданно. Однако если правящая элита в основном фокусируется на обществе и пытается реформировать его в соответствии с идеологией, мы предполагаем, что она исходит из принципа реализации идеологии.

♦ Принцип реализации идеологии является доминирующим принципом функционирования государства, если правящая элита стремится сконцентрировать всю власть в своих руках (монополизация власти) и использовать ее для реализации ценностей (идеологии). В соответствии с этим принципом правящая элита направляет свое внимание на общественные группы за пределами политической сферы, но действия государства не служат общественным интересам.

Хотя оба принципа предполагают, что правящая элита руководствуется определенной идеологией, принцип реализации идеологии отличается от принципа общественных интересов, поскольку он не гарантирует базовые права и свободы людей[242]. Точнее, особенность принципа общественных интересов заключается в том, что содержание общественных интересов (то есть какие именно интересы должно обслуживать государство) определяется в открытом, прозрачном и формализованном процессе публичных обсуждений и переговоров, в которых участвует каждая заинтересованная социальная группа [♦ 4.3]. Другими словами, этот принцип подразумевает самоопределяемый общественный интерес, который формулируется через открытую конкуренцию интересов социальных групп. Роль государства в данном случае заключается в предоставлении пространства для разговора и непредвзятого жюри для согласования этих интересов [♦ 4.2.2]. С другой стороны, направление действий государства, руководствующегося принципом реализации идеологии, определяется в закрытом, непрозрачном, а иногда и неформальном процессе централизованного принятия решений. Таким образом, правящая элита постулирует некие интересы, обсудив их между собой за закрытыми дверями, а у тех, за кого принимаются решения, нет никакого доступа к сфере обсуждения спорных вопросов. Роль государства в этой модели заключается в определении интересов людей, для которых оно использует идеологические рамки, отражающие представление правителей о том, как должно функционировать общество. Это представление, а также постулируемые интересы затем навязываются людям государством, которое не дает им права голоса в управлении своей жизнью [♦ 4.3].

Каждый принцип функционирования государства влечет за собой специфические отношения между публичной сферой – правителями и государственным аппаратом – и частной сферой – остальным обществом. В государствах, которые действуют по принципу общественных интересов, мы видим прозрачное, регулируемое взаимодействие и связь между двумя сферами, которая всегда дает возможность прийти к согласованному между всеми заинтересованными группами решению. Поскольку, исходя из этого принципа, должностные лица должны ставить общественные интересы выше собственных (то есть интересов элиты), можно говорить о конфликте