Ирина Стрелкова - Прислушайтесь к городу… Страница 37

— Ну да! Иванов ни разу не подошел к телефону. Ни десятого, ни одиннадцатого, ни двенадцатого декабря… Медсестра все время отвечала, что Иванова в палате нет.

— А может, она просто не хотела утруждать себя? К тому же вроде бы пациентам запрещено пользоваться служебным телефоном, — размышлял Папахин.

— Алтаев говорит, что был с той медсестрой в хороших отношениях… И потом, кого звали к телефону? Иванова! Насколько я знаю, все нянечки и медсестры рады были услужить ему. — Олег Петрович вздохнул. — Жаль, все еще не могу допросить Тамару…

— Проценко? — уточнил Папахин.

— Да. В отпуске она. Но скоро приедет…

Шляхову удалось выяснить, что в декабре 1980 года в палате номер 215 вместе с Ивановым лежал еще один больной — Шухмин Юрий Карпович. Следователь вызвал Шухмина повесткой.

Свидетелю было тридцать лет. Высокий, худощавый, с заметным шрамом у виска. Из его анкетных данных следовало, что Шухмин нигде не работает, так как является инвалидом второй группы. Несколько лет назад он получил черепно-мозговую травму — попал на мотоцикле в аварию. Периодически ложился в больницу.

— Когда лежали последний раз? — спросил Шухмина следователь.

— Ну, зимой… Прошлой… — после долгого размышления ответил Шухмин.

Олег Петрович уже обратил внимание на то, что у допрашиваемого как бы заторможенное мышление. Прежде чем ответить на вопрос, он некоторое время думает.

«Вероятно, это результат травмы», — решил Олег Петрович.

— Где лежали? — продолжал он допрос.

— В клинике… этой… нервных болезней…

— Какого числа госпитализировались?

Шухмин надолго уставился в пол.

— Точно сейчас не помню, — наконец ответил он и добавил: — Как получил направление…

Судя по талону направления на госпитализацию, выданному Шухмину в районной поликлинике, и записям в истории болезни, это произошло 11 декабря 1980 года.

В день, когда случилось происшествие в Свердловске!

— Жена собрала вещи… Поехал в больницу… Положили в тот же день…

— А номер палаты можете назвать? — спросил Олег Петрович.

— У входа сразу, направо…

— Двести пятнадцатая? — подсказал Шляхов.

— Да, двести пятнадцатая, — кивнул Шухмин.

— Когда вас поместили в нее, кто там еще был?

— Мужчина. Борец бывший. — Шухмин наморщил лоб. — Иванов Владимир Кириллович.

— Он куда-нибудь отлучался за время вашего пребывания в больнице? — задал вопрос следователь.

— Нет. Все время был на месте.

— А когда вас выписали?

— Через две недели…

У Шляхова, что называется, опустились руки.

Выходит, у Иванова на самом деле алиби?

Олег Петрович задал еще несколько уточняющих вопросов и, предъявил Шухмину для опознания фотографии людей, которые, как показал Алтаев, навещали Иванова в больнице, — Черешни и Соснова. Шухмин сказал, что никого из предъявленных на снимках никогда не видел, в том числе Черешню и Соснова.

Шляхов отпустил свидетеля.

«Что же делать? — размышлял Олег Петрович. — Пойти к начальству и доложить, что я зря трачу время? Что надо искать другого человека, который действительно обобрал Татариновых?»

Шляхов прикидывал так и эдак. Факты вроде говорили: Иванов тут ни при чем.

«Но все ли я проверил? — еще и еще раз спрашивал себя следователь. — И так ли уж непреложны добытые факты?»

Правда, были, показания Жигалиной и Шухмина. А что, если…

Вот это «если» и не давало покоя Шляхову.

В тот же день поздно вечером он опять отправился в клинику. Шел мокрый снег, дул сырой ветер. Холод пробирал до костей.

Шляхов постучал в дверь больничного корпуса. Открыл ночной вахтер, пожилой мужчина. Он был в валенках, теплой стеганой безрукавке.

— Кого тебе в такую позднь? — не очень приветливо спросил вахтер.

— Следователь я, — показал свое удостоверение Шляхов, стряхивая с плеч комья липкого снега.

— А-а-а! — протянул ночной страж больницы и пропустил Олега Петровича, заперев на ключ входную дверь. — Из начальства-то никого нет, — уведомил он следователя.

— Мне начальство не нужно, — ответил Шляхов. — Хочу с вами побеседовать.

Через несколько минут они сидели в теплой каморке вахтера. Тот разливал горячий чай из термоса в граненые стаканы.

Федор Терентьевич Кулаков — так звали вахтера — рассказал следователю, что служит в больнице уже три года. Он давно на пенсии, похоронил жену. Дома одному тоскливо, особенно по ночам. Вот и решил устроиться в клинику. Не так чувствуется одиночество, да и прибавка к пенсии.

Олег Петрович расспросил Кулакова, не помнит ли он Иванова? Описал его внешность.

— Такой представительный? — показал руками вахтер. — Лицо гладкое, волосы прилизаны один к одному? С золотым перстнем?.. Как же, помню… Он еще у подъезда нашей больницы машину держал.

— Да, да, — кивнул следователь, вспомнив показания Алтаева.

— Один раз я с ним стычку имел, — продолжал вахтер. — А получилось вот как… Дежурю я, значит. Стук в дверь. Это прошлой зимой было… Открываю — трое мужчин. Тот самый ваш, он еще в красном спортивном костюме был, без всяких направляется к кабинету нашего замдиректора, Жигалиной… Я останавливаю: куда, мол, идете? Он мне: спокойно, папаша, свои… А сам ключом открывает дверь… Я, значит, протестую. Мало ли что?.. Тут Жигалина появляется с улицы. В шубе. Не успел я и рта раскрыть, она мне говорит, что сама дала тому товарищу ключ…

— Как-как? — переспросил Шляхов.

— Жигалина объяснила, что это ее хороший знакомый, тоже врач. Мое дело маленькое. Начальство есть начальство… Зашла она с тем…

— Ивановым? — уточнил следователь.

— Зашла с Ивановым в свой кабинет… Пробыли там минут десять. Вышли. Он уже в костюме, рубашке, лохматой шапке… Потом все четверо — Жигалина, Иванов и те двое, что пришли с ним, — сели в машину Иванова и уехали…

Сообщение Кулакова очень насторожило следователя. По словам вахтера, Иванов несколько раз приходил по вечерам в кабинет Жигалиной в ее отсутствие. И часто не один, а с друзьями. Переоблачался в дубленку и уезжал на машине. Не возвращался до утра…

— Ну вот тебе и еще одна ниточка, — сказал Шляхову Папахин, когда они на следующий день обсуждали новости, добытые Олегом Петровичем. — Даже не ниточка, а, по-моему, целая веревочка.

— Да, — согласно кивнул Олег Петрович, — уж очень подозрительно, что Иванов в таких доверительных отношениях с Жигалиной… Я вызвал Кулакова провести опознание… Уверен, что те двое спутников Иванова — из его банды.

Пожилому вахтеру предъявили фотографии. Он безошибочно указал на Иванова. Опознал он также и Черешню с Сосновым — это они были с Ивановым в тот вечер, когда вместе с Жигалиной уехали на машине. Помимо этой троицы вахтер опознал еще одного человека — некоего Вячеслава Зыкова. Он тоже видел его как-то с Ивановым…

— Зыков арестован два дня назад, — сказал Папахин. — В прошлом году вышел на свободу, отсидев очередной срок в колонии. Но, видать, наказание не пошло ему на пользу. Снова занялся кражами, грабежами… Посмотри, Петрович, какие дела творили Соснов и Зыков. — Папахин достал документы. — Протокол допроса потерпевшего. Вчера допросили…

Шляхов взял бумаги.

— Понимаешь, — объяснял Папахин, — у Соснова были соседи. Как-то Соснов оставил у хозяина — Роберта Зефирова — туго набитый портфель. Сказал: пусть полежит один день. И взял с Зефирова слово, что тот не будет знакомиться с содержимым… Почитай, что там было дальше…

Олег Петрович погрузился в чтение.

Роберт Зефиров, в частности, показал:

«…Я не удержался и открыл портфель, оставленный мне на сохранение Сосновым. В портфеле находились завернутые в материю белого цвета деньги, примерно 5—6 пачек, перетянутые аптекарской резинкой. Пачки состояли из купюр достоинством в 50 и 100 рублей. Помимо этого в портфеле был сверток длиной около десяти сантиметров, тоже из белой материи, через которую просвечивали золотые монеты. Я увидел еще несколько золотых слитков неправильной формы, размером приблизительно со спичечный коробок. Еще в портфеле был сверток с большим количеством ювелирных изделий из золота и бриллиантов. Весил этот сверток примерно полтора килограмма. В портфеле были и еще какие-то свертки, но я их содержимое не смотрел…»

Как следовало из протокола допроса Зефирова, Соснов, забрав портфель, по каким-то своим приметам заподозрил, что сосед все же поинтересовался, что в нем лежит.

Шляхов читал дальше:

«… Между 23 и 24 часами ко мне на квартиру пришел Соснов и потребовал, чтобы я вышел с ним на улицу. Я вышел. У подъезда стояли две машины: одна Соснова — ВАЗ-2106 белого цвета, вторая — ВАЗ-2101 такого же цвета. В машине Соснова находились двое мужчин. Соснов велел мне сесть на заднее сиденье. Мужчины сели слева и справа от меня. Соснов был за рулем. Мы поехали. Следом тронулась другая машина, заполненная мужчинами…»