Павел Якушкин - Из Орловской губернии Страница 4

— Поди, говоритъ казначеѣ мать игуменья, спроси, какъ его зовутъ; надо записать въ книгу — поминать на вѣчныя времена.

Казначея поклонилась матери игуменьѣ, подошла къ тому купцу и спрашиваетъ его:

— Матерь игуменья приказала спросить, какъ васъ зовутъ; надо васъ, за вашу добродѣтель, за святую милостыню, въ книгу записать; поминать васъ станемъ на вѣчныя времена.

— А меня, говоритъ купецъ, меня зовутъ Трифономъ, прозываюсь;- Тришка Сибирякъ.

Казначея такъ и обомлѣла.

— Какъ? какъ? говорила казначея, а сама ни жива, ни мертва стоитъ.

— Тришкой Сибирякомъ зовутъ, матушка, зовутъ Тришкой Сибирякомъ!..

Пока опомнилась казначея, пока пошла въ матери игуменьѣ, разсказала игуменьѣ, - а Тришкинъ и слѣдъ простылъ! На томъ мѣстѣ гдѣ стоялъ Тришка, — Тришки нѣтъ; бросились за нимъ изъ церкви, и такъ невидно!… Только смотрятъ, лежитъ на паперти свита синяя, да борода какая-то! Тутъ только догадались, что у Тришки была подвязана борода; ну, какъ его сыщешь, какъ признаешь, когда онъ бороду отвязалъ? такъ на ту пору и не нашли!…

Узналъ Тришка Сибирякъ: въ Смоленской губерніи живетъ баринъ; у этого барина — его мужикамъ житья не было; всѣхъ въ разоръ-разорилъ! Прослышалъ про того барина Тришка Сибирякъ: «надо, думаетъ, проучить хорошаго барина, безъ науки тому барину жить — вѣкъ дуракомъ слыть, стало, надо его на умъ навести, чтобы ему на тотъ народъ нестыдно свои очи выставить!..» Посылаетъ ему Тришка письмо, а въ письмѣ было написано: «Ты, баринъ, можетъ, и имѣешь душу, да анаѳемскую; а я, Тришка, пришелъ къ тебѣ повернуть твою душу на путь — на истину. Ты своихъ мужиковъ въ разоръ-разорилъ, а я думаю теперь, какъ тѣхъ мужиковъ поправить. думалъ я думалъ, и вотъ что выдумалъ: ты виноватъ, ты и въ отвѣтѣ будь. Ты обивалъ мужиковъ, ты ихъ и вознагради; а потому прошу тебя честію: выдай мужикамъ на каждый дворъ по пятидесяти рублевъ (а тогда еще на ассигнаціи считалось); честію прошу, не введи ты меня, баринъ, во грѣхъ — разсчитайся по Божіи.»

Получилъ баринъ то письмо, — не то, что спокоиться, а выше въ гору пошелъ: больше озлился, сталъ мужиковъ перебирать, сталъ допрашивать: кто подметное письмо принесъ? А мужики про то дѣло и не вѣдали… Такъ-тому письму баринъ не внялъ, вѣры письму не далъ. Проходитъ сколько такъ время, баринъ прочиталъ еще письмо отъ Тришки: «ты моимъ словамъ не довѣрялъ; я не люблю этого; только вотъ что я скажу тебѣ: не въ моемъ обычаѣ за первую вину казнить; а по моему, за первую вину, только научить надо; вотъ тебѣ какая выучка: не хотѣлъ ты дать мужикамъ по пятидесяти рублевъ, дай по сту; это тебѣ наука. Только мужиковъ трогать не моги: съ живаго кожу сниму; мужики въ томъ невиноваты. Жду три дня.»

Прошло три дня — баринъ ни кому ни слова: денегъ жаль и за мужиковъ приниматься боится — со шкурой своей барской разстаться не хочется; хоть и не дорого своя шкура обошлась, только эту скинутъ, — другой не скоро и наживешь. Стало, надо беречь пока эту…

Пока баринъ раздумывалъ, Тришка написалъ еще письмо:

«Просилъ я тебя, баринъ, честію мужикамъ помочь тысячью — ты не помогъ; просилъ тебя помочь двумя; ты мои слова ни во что поставилъ. Теперь жди меня, Тришку, къ себѣ въ гости. А какъ тебѣ, барину, надо сготовиться, какъ бы получше гостя принять, даю тебѣ сроку двѣ недѣли — сготовься. Только пироги, что въ Тулѣ печены, по нашему ружьями зовутъ — не надо, не готовь: я до нихъ не охотникъ.»

Получилъ баринъ это письмо, сталъ снаряжаться, какъ бы гостя непрошеннаго принять такъ, чтобы самому не остаться не при чемъ. Всѣхъ своихъ мужиковъ, всю дворню собралъ, роздалъ всѣмъ ружья; послалъ и въ городъ сказать: гостя молъ жду.

Къ пріему гостя было сготовлено все какъ слѣдуетъ; съ самаго ранняго утра всѣ были на ногахъ; на барскомъ дворѣ толкотня страшная, всѣ съ ружьями, просто ко двору приступу нѣтъ!… Передъ раннимъ обѣдомъ пришли солдаты съ офицеромъ.

— За чѣмъ пожаловали? спрашиваетъ баринъ у офицера.

— Такъ и такъ, говоритъ офицеръ: наслышаны мы, что къ какъ ныньче обѣщался пріѣхать воръ Тришка Сибирякъ; такъ изъ города меня съ моей командой и прислали въ вамъ на подмогу.

— Очень благодаренъ, говоритъ баринъ: хоть я и не боюся Тришки, а все-таки народу больше — лучше. Милости просимъ съ дорожки закусить чѣмъ Богъ послалъ, пойдемте ко мнѣ въ домъ, а солдатушки ваши пусть здѣсь останутся, я имъ сюда велю вынести водки, закусить…

Пошелъ баринъ съ офицеромъ въ домъ, приказалъ подать сейчасъ закуску. Закусили, стали токовать о томъ о семъ, баринъ и повеселѣлъ. Выпилъ еще. Офицеръ еще прибодрился: такъ и сыпетъ про войну, гдѣ онъ воевалъ, когда, какъ… да на рѣчахъ-то вышелъ такой легкій….

— Ужь какъ я какъ благодаренъ, говоритъ баринъ:- какъ вамъ благодаренъ и сказать нельзя! съ вами я не только Тришки, а просто никого не боюся. Что мнѣ Тришки бояться, скажите мнѣ?

— Разумѣется, говоритъ офицеръ: чего бояться Тришки!

Сказалъ это офицеръ, посмотрѣлъ кругомъ: видитъ въ комнатѣ только они вдвоемъ съ бариномъ сидятъ, а больше никого нѣтъ.

— Коли вы, баринъ, говоритъ офицеръ: — не боитесь Тришки, мнѣ и подавно его бояться нечего!…

— Отчего жь такъ? спросилъ баринъ.

— Оттого такъ, баринъ, что я тотъ самый и есть Тришка Сибирякъ; такъ мнѣ самому себя бояться не приходится.

Баринъ такъ и обомлѣлъ отъ великой робости.

— Слушай, сказалъ Тришка, а самъ изъ кармана пистолетъ вынулъ:- слушай, просилъ я у тебя, баринъ, тысячу, не для себя просилъ, а просилъ для твоихъ же рабовъ, — ты не далъ; наказалъ тебѣ: просилъ двѣ тысячи, ты и тутъ не восчувствовалъ! Теперь ты давай мнѣ двадцать тысячъ: двѣ тысячи я отдамъ твоимъ мужикамъ, а остальные, что тамъ останется, на свою братію возьму: надо что нибудь и намъ съ твоей милости на водку подучить. За такую науку какъ не взять!…

Баринъ стоитъ, только глазами хлопаетъ: никакъ того дѣла въ тонъ не возьметъ…

— Полно, баринъ, глазами-то хлопать, разсчитаемся честно, да и Богъ съ тобою и со всѣмъ; мнѣ некогда, пора домой.

— У меня деньги, говоритъ баринъ, какъ опомнился: — въ другой комнатѣ; ты здѣсь погоди, я тебѣ сейчасъ всѣ сполна принесу.

— Охъ, баринъ! молодецъ баринъ: подростешь — шутъ будешь! Думаешь надуть? Васъ мало обманываютъ, а то еще онъ хочетъ обмануть!

— Да, я право… да я ей Богу, забормоталъ баринъ.

— Ничего, баринъ, сочтемся! Ты ступай спереди, а я хоть и сзади, только знакъ пальцемъ кивнешь — въ затылокъ пулю пущу. Ты дѣлай свое дѣло, а я свое сдѣлаю.

Баринъ пошелъ передомъ; а позади барина Тришка Сибирякъ. Вышли за двери, а въ другой комнатѣ народу-то народу! Да всѣ съ ружьями!

Перешли еще въ другую комнату — тамъ никого нѣтъ… Отсчиталъ баринъ денежки, ровно двадцать тысячъ, отсчиталъ, отдалъ Тришкѣ, остальныя завернулъ, и опять подъ замокъ.

— Видишь, я не въ тебя, я слово держу: обѣщалъ быть у тебя въ гостяхъ — былъ; далъ слово взять двадцать тысячъ — взялъ двадцать, больше не беру; а хоть видишь самъ, и всѣ бы отнялъ, ничего дѣлать, всѣ своими руками бы отдалъ. Теперь проведи ты меня хоть за версту отъ деревни, а тамъ и простимся.

Баринъ проводилъ самъ, самолично Тришку съ товарищами за ворота, а такъ еще версты полторы, да и раскланялся…

— Смотри-жь, на прощаньи наказываетъ Тришка барину: смотри жь, мужиковъ не обижать. Обидишь мужиковъ, Богъ тебя обидитъ, а то, можетъ, и я грѣшный къ тебѣ тогда въ гости побываю!

Съ тѣхъ поръ баринъ шолковый сдѣлался! Что значитъ хорошая наука — много значитъ!

И много онъ училъ ихъ братію! Ѣдетъ разъ мужичонко съ возомъ; а на возу было накладено, что и на хорошей лошади не свезти; а у мужичонка была лошаденка плохеньхая, а еще и поклажа-то барская; съ которой стороны ни поверни, все тяжело!… Ѣдетъ мужикъ съ возомъ, горе мычитъ, а на встрѣчу ему катитъ шестерикомъ самъ баринъ. Поровнялся баринъ съ мужикомъ.

— Стой кричитъ баринъ: — стой, что ты тихо ѣдешь? Отчего у тебя лошадь не везетъ?

Не успѣлъ баринъ хорошій раскричаться какъ надо, какъ изъ-за куста выросъ какой-то мужикъ, снялъ шапку, низехонько поклонился барину, да и говоритъ:

— Пожалуйста, баринъ, ваше благородіе, окажи такую милость: подари ты этому мужику лѣвую пристяжную…

— Какъ ты смѣешь, мужикъ, мнѣ это говорить, дуракъ! закричалъ баринъ.

— Ужь сдѣлай милость, пристаетъ мужикъ: — подари мужику лѣвую пристяжную!…

— Какъ ты смѣешь мнѣ это говорить? да знаешь, что я съ тобою сдѣлаю!?… да кто ты такой?…

— А осмѣлюсь вашей милости доложить: я человѣкъ небольшой, а прозываюсь Тришка Сибирякъ.

Какъ услыхалъ баринъ, что передъ нимъ стоитъ Тришка Сибирякъ, куда и прыть вся дѣлась!…

— А, говоритъ, здравствуй, Триша! Возьми лошадь, какую хочешь! пусть мужичокъ доѣдетъ до дому, я и пятерикомъ доѣду, лошади ничего не сдѣлается; послѣ только пусть назадъ приведетъ.

— Нѣтъ ужь, баринъ хорошій, подари пожалуйста мужичку совсѣмъ лошадку; а ты прикупишь еще лошадку, а то и пятерикомъ проѣздишь, и пятерикомъ тебѣ чай можно… На своихъ лошадяхъ ты ѣздишь не далеко, а подальше, чай, на сотскихъ!