Вальтер Гёрлиц - Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 Страница 46

Наконец Брест-Литовский договор был подписан. Одновременно были предприняты новые отчаянные попытки на Балтике, в Финляндии и на Украине. Основной упор делался на захват сырьевых территорий юга России. На Украине и в Грузии были сформированы марионеточные правительства, состоящие главным образом из крайне реакционных в отношении старого режима элементов.

На Ближнем Востоке разыгрывалась своего рода прелюдия перед окончательным разгромом Турции. Смешанная британо-индийская армия заняла Багдад. Сирийско-палестинский фронт дрогнул под ударами англичан. В декабре Сект был прикомандирован к высшему командованию Турции – типичный пример игр больших штабных начальников. По крайней мере, в теории ведущий эксперт такого уровня по значимости приравнивался к целой армии.

В Константинополе Сект работал с майором Кестрингом, капитаном Фишером и капитаном Шунке, компетентными офицерами, сыгравшими в будущем важную роль. Один из честолюбивых замыслов, вынашиваемых Сектом, заключался в наступлении через Персию с целью возвращения Месопотамии. Другой был связан с вторжением на Кавказ. Однако эти планы не имели под собой прочной основы; не только вооруженные силы, но вся государственная система была уже не в состоянии справиться с увеличивающимся напряжением.

В 1917 году были зафиксированы первые случаи неповиновения экипажей кораблей, не занятых в военных действиях. Вернувшиеся из России германские военнопленные подняли мятеж, узнав, что их собираются отправить на Западный фронт. Участились случаи дезертирства, в военной промышленности произошел ряд крупномасштабных забастовок. Людендорф требовал принятия жестких мер, хотя отправку забастовщиков на фронт вряд ли можно отнести к удачным идеям. Фронт и так кишел революционными агитаторами. Кроме того, рассматривая отправку на фронт как способ наказания, Людендорф тем самым наносил оскорбление тем, кто находился на фронте. Шарнхорст заявлял, что служение родине является делом чести, но по-прежнему это было только в теории.

Несмотря на все превратности судьбы, Германия продолжала планировать наступление. Франция и Британия осознали, сколь бессмысленно биться головой об стену. Они решили дождаться прихода американцев и только тогда переходить в наступление. Со своей стороны Людендорф с возросшей решимостью обратился к «стратегии Буффало», тогда как лишенный воображения Фош планировал осуществлять серию непрерывных фронтальных атак. Он доказывал, что с появлением американских дивизий против Германии будет играть фактор численности и пропадет последняя надежда на победу. Следует собрать все силы для нанесения одного мощного удара, который разорвет вражеский фронт. Он даже рассматривал идею о концентрации австрийских, болгарских и турецких дивизий во Франции, но из этого ничего не вышло.

До осени 1917 года Генеральный штаб вынашивал идею «большого сражения». Да, замысел Ветцеля обернулся поражением Италии, но, по мнению Людендорфа, только наступление в наиболее укрепленной части фронта придаст необходимый вес военному успеху. «Большое сражение» на западе было последней возможностью Людендорфа. Он заявил императору, что гарантирует успех. Людендорф, Гинденбург и Ветцель были уверены, что военное наступление будет сопровождаться дипломатическим прорывом. Еще со времен кризиса 1916-го и 1917 годов в Париже и Лондоне были круги, готовые к переговорам. Однако из дипломатического наступления ничего не вышло; не существовало ни по-настоящему тесного сотрудничества между высшим командованием и министерством иностранных дел, ни взаимопонимания между Кюльманом и Людендорфом.

Но военное наступление страдало от куда более серьезных факторов, чем отсутствие дипломатической поддержки. Людендорф отказывался осознать, что четыре года страшных испытаний не могли самым серьезным образом не отразиться на армии. Людендорф превратился в типичного кабинетного генерала, который, сидя за столом, руководил операциями. Он уже не мог оценить, что можно сделать, а что нет. Можно все, если отдавать приказы на повышенных тонах и рявкать на подчиненных.

После рассмотрения различных вариантов Людендорф в конечном итоге принял решение начать наступление с двух сторон на Сен-Кантен и нанести удар по Амьену, где сосредоточились французские и британские армии. Если прорыв удастся, станет возможным отбросить британскую армию к Ла-Маншу.

В начале 1918 года началась подготовка армии и артиллерии, предназначенных для наступления. Удалось сконцентрировать около 7 тысяч легких и тяжелых орудий для проведения артиллерийской подготовки. Наконец ранним утром 21 марта с оглушительного грохота орудий началась «операция «Михаэль».

Атакующие прорвали британские укрепления. 5-я британская армия была разбита. К сожалению, немцы не воспользовались танками, которые в данном случае могли оказать существенную помощь. И хотя казалось, что Амьен практически окружен немцами, не удалось добиться выполнения задачи первого дня наступления: осуществить тактический прорыв и захватить артиллерийские позиции британцев. В последующие дни наступление германской армии развивалось медленно и шло не в глубь, а поперек. В результате фронт, по которому теснили противника, увеличился с семидесяти до ста сорока километров, а то и больше. Примерно девяносто дивизий, вброшенных в плавильный тигель этой страшной битвы, не добились решающего исхода. К 4 апреля пехота обогнала артиллерию и вспомогательные службы, но силы ее истощились. Наступление захлебнулось. «Человек всегда все делает по частям», – написал Гинденбург в воспоминаниях.

9 апреля Людендорф приступил ко второму акту драмы, начал наступление на этот раз между Армантьером и Ле-Бассе. Основной удар был нанесен по двум португальским дивизиям, входящим в состав 1-й британской армии и ранее не принимавшим участия в боевых действиях. Превосходящая по численности германская армия хлынула в образовавшуюся брешь, но к 25 апреля наступление вновь захлебнулось. Потери немцев на тридцать процентов превышали потери союзников, и уже появились скептики, вроде генерала фон Лоссберга, начальника штаба 4-й армии, высказавшие сомнения относительно окончательного исхода. Получалось, что бессмысленно проливается кровь, что все действия противоречат истинному духу искусства ведения войны.

Однако Людендорф отчаянно стремился прорвать вражескую линию и обеспечить свободу маневра. Итак, наступил третий акт драмы. Этот акт состоял из отвлекающего наступления на активно сопротивляющийся Шменде-Дам, чтобы затем возобновить операции против британских армий во Фландрии. Третье германское наступление, вместившее усилия огромной армии и артиллерии, увенчалось взятием Суасона, и германские войска опять подошли к роковым водам Марны, оказавшись в семидесяти километрах от Парижа у Шато-Тьерри. Над французской столицей появилась германские аэропланы. Париж подвергся артиллерийским обстрелам. 5 июня, уже в третий раз, германское наступление было остановлено. Примерно в то же время генерал фон Куль заявил, что нехватка танков может оказать решающее значение.

Приблизительно в это же время полковник фон Гефтен, начальник внешнеполитического отдела Верховного командования (офицер связи между Генеральным штабом и министерством иностранных дел), вновь вернулся к идее о политическом наступлении. Он предложил начать пропагандистскую кампанию с помощью людей, занимающих видное положение в общественной жизни страны, которые смогли бы представить Германию как защитника западных государств от большевистского Востока. Он надеялся, что таким образом удастся сохранить завоеванные территории в Восточной Европе. Однако к тому моменту отношения между Верховным командованием и министерством иностранных дел совсем разладились. Людендорф с подозрением относился к пацифистским настроениям Кюльмана, статс-секретаря министерства иностранных дел. Безропотно сидящий в штабе император жаловался, что Верховное командование, рейхстаг и канцлер тянут его в разные стороны. Кюльман ясно видел, что основа любого движения к миру заключается в проявлении готовности восстановить независимость Бельгии. Людендорф утверждает, что в период с мая по июнь он убеждал министерство иностранных дел выступить с примирительным заявлением в отношении Бельгии; его последующие действия явно опровергают это утверждение. 24 июня Кюльман заявил в рейхстаге, что, столкнувшись с существующей вражеской коалицией, «войну нельзя закончить чисто военными средствами, без всяких дипломатических переговоров». Людендорф пришел в ярость. Подобное заявление, по его мнению, был сродни пораженчеству. Вместе с Гинденбургом они потребовали отставки Кюльмана. Новым статс-секретарем стал адмирал фон Гинце, военный представитель в Санкт-Петербурге. Людендорф все еще верил, что Англию стоит выслушать только в том случае, если она по собственной воле обратится к Германии.