Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович Страница 49

государство не утрачивает монополию на легитимное применение насилия. Скорее, это похоже на децентрализацию ранее централизованной деятельности государства, которая остается монополией и может делегироваться (в данном случае через лицензию) только тем, кого выбирает монополист. Похожим образом государство не становится де-факто несостоявшимся в случае незаконного франчайзинга на государственное принуждение, обычно имеющим место, когда нелегальные публичные акторы, применяющие насилие, вступают в сговор с нелегальными частными акторами. Государственное принуждение может быть незаконно делегировано, если нелегальный публичный актор (как правило, верховный патрон в криминальном государстве) хочет применить такое насилие, которое с политической точки зрения было бы опасно применять через формальные / государственные институты. В таком случае нелегальный публичный актор может прибегнуть к черному принуждению [♦ 4.3.5.4], то есть незаконному франчайзингу государственного принуждения легальным частным акторам, таким как, например, футбольные фанаты, либо нелегальным частным акторам, таким как вооруженные формирования или криминальное подполье[328]. Таким образом, нелегальные публичные акторы, применяющие насилие, могут делегировать государственное принуждение даже полевым командирам, если страна очень большая, а главный патрон не обладает достаточной властью, чтобы контролировать отдельные регионы.

2.5.3 Субсуверенное мафиозное государство

Регионализм приводит нас к последней дифференциации. Ради простоты и ясности мы рассматриваем государство как единое целое. Но необходимо отметить, что хотя государство владеет монополией на легитимное применение насилия, оно может быть как централизованным, так и децентрализованным. Обычно государство бывает децентрализованным, что означает, что государственное управление осуществляется на нескольких уровнях – центрального и региональных правительства. Местные органы власти – это субсуверенные образования, которые, согласно теории либеральной демократии, должны реализовывать демократию на местах и давать людям возможность избирать руководителей органов местного самоуправления, чей главной задачей должно являться решение специфически местных проблем и удовлетворение местных потребностей [♦ 4.4.1][329]. Однако местные органы власти могут стать коррумпированными, плененными или криминальными, даже если государство как целое таковым не является. В таких случаях местные руководители – это нелегальные публичные акторы, применяющие насилие, которые действуют против центральных руководителей, то есть легальных публичных акторов, применяющих насилие. При этом если правоохранительная система работает плохо, а правящая элита не заинтересована в устранении нелегальных публичных акторов, последние могут обладать относительной автономией. Такие ситуации часто встречаются в патрональных демократиях, например в Румынии, где так называемые местные феоды (baronni locali) строятся преимущественно вокруг местных выборных глав, председателей окружных советов, мэров и руководителей региональных учреждений[330].

В нашем исследовании мы говорим о таком варианте развития событий, когда местные органы власти становятся криминальным государством и вступают в неформальный сговор с центральным криминальным государством, которое делегирует им суверенитет. Для описания этих местных образований мы вводим термин «субсуверенное мафиозное государство».

♦ Субсуверенное мафиозное государство – это тип местного или регионального правительства, которое функционирует как мафиозное государство на местном уровне. Оно является частью более крупного политического образования, и если последнее является мафиозным государством (на национальном уровне), то первое может поддерживать свое существование, только если его глава уполномочен верховным патроном на совершение незаконных действий в данном регионе.

В последующих частях книги мы поговорим о региональных субпатронах в так называемых многоуровневых единых пирамидах [♦ 2.2.2.3] и о субсуверенных мафиозных государствах в контексте диктатуры с использованием рынка [♦ 5.6.2.3]. Такие субгосударства могут существовать в государствах с нормальным или сильным (а не слабым или лишенным почти всех полномочий) местным правительством, включая вышеупомянутые патрональные демократии. Обращаясь к криминальным государствам, стоит вспомнить пример из России – Республику Коми под управлением Вячеслава Гайзера. Как пишут Мириам Ланской и Дилан Майлс-Примакофф, «Гайзер, ‹…› видный лидер правящей партии „Единая Россия“, в 2010 году был назначен президентом Дмитрием Медведевым, а в 2014 году переназначен Путиным на должность губернатора. ‹…› Как подробно изложено в докладе активиста от оппозиции Ильи Яшина „Партия «Криминальная Россия»“, деятельность команды Гайзера была практически неотличима от действий классической мафиозной структуры. В течение многих лет группировка бывшего губернатора использовала насильственную и политическую тактику для захвата имущества и вымогательства взяток у местных бизнесменов»[331]. Поскольку эта деятельность была хорошо известна и освещалась в СМИ, но не получила никаких официальных комментариев, Коми представляет собой отличный пример субсуверенного мафиозного государства. Гайзер и его сеть занимались санкционированной незаконной деятельностью с благословения высшего руководства страны, и, как отмечают Ланской и Майлз-Примакофф, «это было скорее правилом, чем исключением»[332] [♦ 5.3.4.2].

В 2015 году Гайзер был арестован по обвинению в мошенничестве и рэкетирстве вместе с 18 сообщниками[333]. Довольно забавно, что, если взглянуть на официальную характеристику «организованной преступной группы» Гайзера, в ней можно усмотреть явные черты мафиозного государства, которые присущи не только Республике Коми, но и другим субсуверенным мафиозным государствам, а также центральному мафиозному государству во главе с Путиным (см. Текстовую вставку 2.6). Позже появились сообщения, что Путин знал о планируемом аресте Гайзера, а эксперты высказывали мнения, что его причиной стало снижение рентных поступлений на фоне слабеющей экономики [♦ 7.4.6], а также желание дисциплинировать и запугать других членов приемной политической семьи[334]. Таким образом, пример Республики Коми иллюстрирует два важных аспекта субсуверенного мафиозного государства: (1) хотя верховный патрон может предоставлять автономию и защиту (крышу [♦ 3.6.3.1]), в основе таких отношений лежит договор, который верховный патрон может разорвать; (2) верховный патрон не вмешивается в повседневную жизнь субсуверенных мафиозных государств, помимо вопросов назначения и отстранения главных патронов и их регионального двора [♦ 7.4.3.1]. Полагаясь на политически выборочное правоприменение, действующее в соответствии с его неформальными приказами [♦ 4.3.5], верховный патрон в чрезвычайных обстоятельствах может ликвидировать субсуверенное мафиозное государство, хотя в обычное время гарантирует ему значительную (условную) свободу, как произошло с Гайзером, который был министром финансов Республики Коми в 2003–2010 годах и ее главой в 2010–2015 годах.

Текстовая вставка 2.6: Официальная характеристика мафиозного государства

ФСБ России и Следственным комитетом Российской Федерации пресечена деятельность преступного сообщества, возглавляемого главой Республики Коми Вячеславом Гайзером, его заместителем Алексеем Черновым, а также Александром Зарубиным и Валерием Веселовым ‹…›. Управлением по расследованию особо важных дел Следственного комитета 18 сентября 2015 года возбуждено уголовное дело в отношении 19 руководителей и участников преступного сообщества, совершивших в период с 2006 по 2015 год преступления, предусмотренные статьями 210 (преступное сообщество) и 159 (мошенничество) Уголовного кодекса Российской Федерации.

Целью деятельности возглавляемого Зарубиным, Гайзером, Черновым и Веселовым преступного сообщества было совершение тяжких преступлений, направленных на завладение преступным путем государственным имуществом. ‹…› Следует отметить, что данное преступное сообщество отличалось масштабностью своей деятельности, выраженной в межрегиональном и международном характере преступных действий