Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович Страница 50

2.6. Невидимая рука и грабящая рука. Сравнительная структура для типов государств

В предыдущей части книги мы остановились на акторах, которые могут посягать на государственную монополию на насилие в ситуации, когда силовые предприниматели конкурируют с несостоявшимся государством. Однако не стоит забывать, что даже несостоявшееся государство может использовать насилие легитимно, являясь немонопольным менеджером силовых ресурсов, поэтому оно почти всегда сохраняет некоторую возможность извлекать, использовать и распределять ресурсы внутри своих границ. Кроме того, как подчеркивает Маркус и другие исследователи, несостоявшееся государство, а вернее, неорганизованные бюрократы несостоявшихся государств используют хищнические практики, эксплуатируя имеющуюся у них власть, чтобы заниматься незаконным насильственным присвоением неденежной собственности (например, компаний) для удовлетворения своих личных интересов[336]. Единое в разных лицах хищничество является характерной особенностью несостоявшихся и хищнических государств, то есть двух типов государств, которые сильно отличаются по другим признакам. В конце концов, хищническое государство не только сохраняет монополию на легитимное применение насилия, но и само по себе является сильным государством в отличие от несостоявшегося государства, которое таковым не является.

Подобные параллели можно провести и между другими, на первый взгляд непохожими типами государств. Например, максимальная амплитуда произвола объединяет мафиозное государство и государство развития[337]. Сталкиваясь с мафиозными государствами, исследователи зачастую принимают их за государства развития, поскольку обращают внимание лишь на общие характеристики, роднящие эти два типа, при этом упуская из виду, что такие государства, будь то клановое, неопатримониальное, хищническое или криминальное, действуют исходя из принципа интересов элит, а не из общественных интересов или реализации идеологии[338]. Другую параллель можно провести между партией-государством и государством всеобщего благоденствия, поскольку оба делают ставку на доминирование формальных институтов и нормативную государственную деятельность, которая направлена на группы, а не на индивидов. Корнаи в своих размышлениях доходит до того, что называет реформированный коммунистический режим Венгрии «незрелым государством всеобщего благоденствия»[339], проводя параллель, основанную на предоставлении всеобщей социальной защиты. Однако примерно то же самое можно сказать и про классическую сталинскую модель государства (лежащую в основе идеального типа коммунистической диктатуры), которая также ориентировалась на группы, в данном случае классы, в процессе национализации и коллективизации [♦ 5.5.1].

Чтобы увидеть такие сходства, не упуская при этом различия, мы предлагаем создать основу для сравнения. Для этого мы попытались расширить типологию Тимоти Фрая и Андрея Шляйфера, предложенную авторами в знаменитой статье, в которой они классифицировали Россию 1990-х годов в рамках концептуального пространства, ограниченного тремя идеальными типами взаимодействия политических и экономических акторов[340]. Согласно статье, олигархическая анархия находится ближе всего к так называемой модели грабящей руки, которая противопоставлена модели невидимой руки (отсылающую к знаменитой метафоре Адама Смита), поскольку в последней «государство хорошо организовано, в основном свободно от коррупции и руководствуется относительно благими намерениями. Его функции ограничиваются предоставлением важнейших общественных благ, ‹…› и сдержанным регулированием. Что касается права принятия решений, связанных с распределением ресурсов, оно остается за частным сектором»[341]. Напротив, в рамках модели грабящей руки «правительство ‹…› постоянно проводит вмешательства, но при этом значительно менее организованно ‹…›. Органы власти состоят из большого числа относительно независимых чиновников, преследующих собственные цели ‹…›. [Они] фактически игнорируют цели общегосударственной политики, успешно сохраняют свою независимость от судебной системы и способны навязывать собственную волю в коммерческих спорах, а также имеют возможность облагать бизнес разнообразными хищническими нормативами»[342]. Что касается третьей модели идеального типа, авторы называют ее «модель поддерживающей руки», а за ее основу берут такие государства, как Китай и Южная Корея. В рамках этой модели «чиновники непосредственно занимаются поддержкой частной экономической деятельности: они помогают одним фирмам и топят другие, проводят определенную промышленную политику ‹…›. Правовые институты в такой модели имеют очень ограниченное значение, так как большинство споров разрешают сами чиновники. Эти чиновники коррумпированы, но коррупция остается относительно ограниченной и организованной»[343].

Схема 2.4: Типы государств в зависимости от преобладающих внерыночных механизмов и взаимодействия с собственниками

Если перевести Фрайя и Шляйфера на язык нашей концептуальной структуры, то можно сказать, что они описали несостоявшееся государство, государство – «ночного сторожа» (или, возможно, либеральное государство всеобщего благоденствия) и государство развития, назвав их грабящей, невидимой и поддерживающей рукой, соответственно. Однако эту классификацию можно усовершенствовать, включив в нее, помимо уже названных, еще три идеальных типа: государство всеобщего благоденствия, (тоталитарную) партию-государство и хищническое государство (Схема 2.4). Для этого необходимо слегка переосмыслить определения трех «рук», сфокусировавшись на том свойстве, которым обладают все типы государств, даже несостоявшееся, а именно использование легитимного насилия для добычи ресурсов, управления ими, а также их распределения (все в пределах границ определенной территории) [♦ 2.2.1]. Конечно, все они также занимаются правовым регулированием, поскольку у них у всех есть законы и нормативные предписания [♦ 4.3.4], однако разные типы государств не используют абсолютно разные формы нормативно-правового регулирования, поэтому этот критерий не может лечь в основу их дифференциации. Если сосредоточиться на аспекте добычи ресурсов и их распределения, можно различить государства по (1) типам ресурсов, которые они преимущественно распределяют, то есть присваивают ли они в основном денежную собственность (как при налогообложении) или неденежную собственность (как при хищничестве или экспроприация [♦ 5.5.3]), и по тому, (2) с какой целью они это делают, что обычно отражается в доминирующем принципе функционирования государства. Таким образом, модель невидимой руки сужается до государства – «ночного сторожа», которое присваивает (1) денежную собственность (2) для поддержания собственного функционирования. Это означает, что такое государство по-прежнему финансируется за счет налогов, применяя монополию на насилие для добычи ресурсов[344], но использует налоговые средства только для поддержания своих основных функций, то есть полиции, судов и национальной обороны. Оно не отдает предпочтение одним акторам и социальным группам в ущерб другим и никогда не присваивает неденежную собственность. Оно только контролирует насилие и пытается ликвидировать принуждение в обществе. Таким образом, оно действительно оставляет большинство решений, касающихся распределения ресурсов, свободному рынку или смитовской «невидимой руке» (которая в рамках нашего исследования обозначает результат добровольного взаимодействия частных акторов)[345].

Для модели поддерживающей руки чаще всего характерно (1) присвоение преимущественно денежной собственности (в то время как присвоение неденежной собственности в форме национализации и принудительного отчуждения частной собственности происходит довольно редко и в небольших объемах [♦ 5.5.3])