Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр Страница 53

Хищничество в патрональных автократиях – это не что иное, как частный случай посткоммунистического перераспределения собственности. Чтобы понять, когда применяется этот метод и как с течением времени меняется динамика реляционной экономики в посткоммунистическом регионе, следует различать два этапа:

• этап структурного обогащения, то есть накопление богатства и капитала неформальной патрональной сети за счет перехода к другому типу собственности;

• этап циркулярного обогащения, то есть накопление богатства и капитала неформальной патрональной сети путем изъятия имущества у уже существующих (частных) собственников.

Эти категории соотносятся с социологическими понятиями структурной и циркулярной мобильности. Структурная мобильность обозначает ситуацию, при которой новые рабочие места появляются в определенной профессии посредством увеличения их количества, то есть уже занятые в этой профессии люди могут сохранить свою работу, а число ее выбирающих растет. В свою очередь, циркулярная (или циркуляционная) мобильность означает, что новые рабочие места в определенной профессии возникают за счет замены, то есть новички получают работу уже занятых в профессии, а число выбирающих ее не меняется[362]. Аналогичным образом под структурным накоплением мы имеем в виду, что основой обогащения является приватизация государственных активов, которые долгое время находились в государственной собственности. В результате этого частный сектор экономики (количество частных собственников) расширяется, и соотношение государственной и частной собственности меняется на национальном уровне. Степень приватизации (прихватизации) частично ограничивает потенциальный круг новых собственников, после чего, если государственная власть слаба или терпит крах, начинается насильственное перераспределение собственности по принципу снизу вверх. Однако если приватизация достигла своих возможных пределов, сфера централизованно распределяемой собственности, которая могла бы быть приватизирована, уменьшается. Следовательно, если приемная политическая семья желает вознаградить кого-либо собственностью, некоторые существующие экономические акторы должны быть лишены своего имущества, чтобы увеличить объем той собственности, которую можно перераспределить. Вот почему возникает потребность в циркулярном накоплении имущества, которое реализуется при помощи описанного выше хищничества. Оно не влечет за собой изменений в соотношении государственной и частной собственности на национальном уровне, а только передачу частной собственности от независимых акторов патрональным (то есть приводит к изменениям внутри власти-собственности).

Структурное и циркулярное накопление не всегда следуют одно за другим, но могут выполняться одновременно. Однако для дальнейшего анализа поведения приемной политической семьи на этих двух этапах нам необходимо ввести такие измерения, как (1) патрональная конкуренция и монополия и (2) экономическая сила и слабость приемной политической семьи. Что касается первого измерения, то под патрональной конкуренцией мы понимаем наличие конкурирующих патрональных сетей, которые могут вести борьбу с приемной политической семьей, а под патрональной монополией – уже состоявшуюся однопирамидальную патрональную сеть. Хищничество в этих случаях выполняется приемной политической семьей следующим образом:

• в случае патрональной конкуренции она стремится к монополии, то есть ее хищнические практики на этапе циркулярного накопления направлены в первую очередь на конкурирующие патрональные сети (которые либо уничтожаются, либо встраиваются в иерархию формирующейся единой пирамиды);

• в случае патрональной монополии она стремится сохранить ее, то есть ее хищнические практики на этапе циркулярного накопления направлены в первую очередь на автономных или опальных олигархов и главных предпринимателей (потому что они являются либо потенциальными конкурентами, либо единственными оставшимися богатыми бизнесменами в государстве, у которых можно изъять значительный объем имущества).

В свою очередь, измерение экономической силы и слабости касается того, имеют ли члены неформальной патрональной сети стабильную финансовую базу, то есть уже накопили, возможно, путем структурного накопления, имущество, сравнимое по своим масштабам с имуществом главных предпринимателей страны, или нет и, следовательно, являются финансово слабыми. Хищничество в этих двух случаях выполняется приемной политической семьей следующим образом:

• в случае экономической слабости она вынуждена опираться на государственное принуждение и ресурсы (такие как государственные займы, субсидии или транзитную национализацию), поскольку она не способна накапливать имущество путем рыночных приобретений, то есть путем простой скупки конкретных фирм;

• в случае экономической силы ей не требуется опираться на государственные ресурсы, а только на принуждение, поскольку она уже способна приобретать компании в обмен на «справедливую» компенсацию.

Мы заключаем слово «справедливая» в кавычки не только потому, что ссылаемся на вышеупомянутую Пятую поправку к Конституции США, хотя обычно именно правящая политическая элита устанавливает цену, по которой владелец вынужден продать свое имущество. Например, в Венгрии бизнесмены, опрошенные в ходе исследования, утверждали, что люди, связанные с Орбаном, захватывают компании с помощью «мафиозных методов», таких как шантаж и экзистенциальные угрозы[363], а журналисты, занимающиеся расследовательской деятельностью, обнаружили, что хищническое государство учредило неформальные «агентства», которые проверяют каждую фирму с оборотом выше 1 млрд форинтов (около 3 млн евро), и выносят решение о том, следует ли ее поглощать[364]. Однако – и это вторая причина, по которой мы вводим кавычки – такие практики создают для экономических акторов особые стимулы, а сами цены, хотя и кажутся рыночными, на самом деле испытывают на себе эффекты хищничества. Если использовать метафору из естественных наук, то экономические последствия хищничества сродни гравитации небесного тела: хотя другие тела не связаны с ним напрямую, на их движение влияет искривление пространства-времени, которое это тело вызывает. В условиях хищничества даже те компании, которые не подлежат непосредственному присвоению, ведут себя иначе, так что среди прочего они с большей легкостью готовы принимать предложения олигархов или подставных лиц, какими бы несправедливыми они ни были. Как сказал один бизнесмен в процитированном выше исследовании: «Вы принимаете решения, которые не приняли бы в стабильной обстановке. Я даю работу этому человеку, ‹…› деньги – тому человеку ‹…› Лишь бы вы оставили меня в покое! ‹…› Людям повсеместно угрожают или шантажируют их. Посмотрите новости; сколько раз людей выводили в наручниках? В новостях никогда не скажут [sic], виновны эти люди или нет. Так руководителей компаний держат в страхе»[365].

5.5.4.3. Динамика на микроуровне: деформация предпринимательской деятельности и пузыри в реляционной экономике

В предыдущих абзацах речь шла о микроуровневых изменениях в предпринимательском поведении. С этой точки зрения, в реляционной экономике хищнического государства важно не то, какая часть собственности подвергается атакам, а то, что собственность любого человека является потенциальной жертвой. Хищническое государство может выбрать любую компанию, если ее ценность в фазе выслеживания больше нуля, и предпринимателям в условиях реляционной экономики необходимо признать, что это влияет на их поведение. Хищническая деятельность, несомненно, является признаком того, что в реляционной экономике имеются порочные стимулы, которые приводят к деформациям предпринимательского поведения, а также к расходам на социальные нужды населения. То, что Хеллман и его соавторы пишут о последствиях захвата государства, безусловно, актуально для рассматриваемой нами темы: «[в то время как]